в кармане. Как ни странно, проще представить бедной себя, чем Пола.
– Что мне делать? – спрашивает она.
Дермот воодушевляется, словно он ждал, пока она это скажет. Он даже достает новую папку с аккуратной надписью: «Эмили Робертсон».
– Мой тебе совет, – говорит он, – оставить итальянский дом. Он оформлен на твое имя и потому не может рассматриваться как часть процедуры банкротства. Кроме того, это ценный актив. На тебя могут давить, чтобы ты его продала, но в сложившихся обстоятельствах…
– Пол хочет, чтобы я его продала, – перебивает Эмили.
– Я бы советовал не делать этого, по крайней мере до завершения процедуры банкротства. Это безопасность твоя и твоих детей.
Он смотрит вниз, его лысая голова краснеет.
– Я правильно понимаю, что вы разводитесь?
– Да.
– Что ж, в сложившихся обстоятельствах стоит сохранить дом в качестве алиментов, в появлении которых я сомневаюсь. У тебя есть какие-нибудь другие активы?
– Активы? – Эмили вспоминает «Фиат-панду», тихо ржавеющий под фиговыми деревьями. – Нет, не думаю.
– Что насчет писательства?
– Писательства?
– Как дела с доходом от твоей колонки?
– А, это, – говорит Эмили. – В основном все идет на еду, одежду для детей – всякое такое.
– То есть деньги поступают прямо на твой счет?
– Да.
– Хорошо, – мрачно произносит Дермот. Затем, когда мысли Эмили начинают блуждать по дому в Тоскане – кажется, теперь единственной ее собственности в мире, – Дермот внезапно говорит: – Я всегда читаю твою колонку. Для меня это и есть Италия.
Сиена на пляже. Они все на пляже: Пэрис, Чарли, Джейк, Гарри и Петра. Пэрис помогает Гарри построить замок из песка без песка (брайтонский пляж полностью усыпан гладкой серой галькой). Никого из них, кажется, не беспокоит обреченность этой затеи; на лице Пэрис выражение нежной сосредоточенности, которое Сиена никогда не видела раньше. К тому же на ней оранжевая футболка, и это настолько сильно контрастирует с ее фирменным черным цветом, что глазам Сиены аж больно на нее смотреть.
Джейк и Чарли стоят, держась за руки, у кромки воды, как в рекламе обуви Start-rite. Петра в потрепанной джинсовой юбке и топе без рукавов сидит рядом, наблюдая за ними. Сиена безмерно восхищена чувст-вом стиля Петры («Маме никогда бы не пошла юбка такой длины, да и в любом случае она бы, скорее всего, все испортила, надев ее с ужасными босоножками на маленьком тонком каблучке»), но она находит ее довольно грозной. Только этим утром Петра прервала монолог Сиены о том, как она скучает по Джанкарло, резким:
– Бога ради, Сиена, ты не умрешь лишь потому, что уехала от парня на пару дней.
Пэрис засмеялась, но Сиене было обидно. Конечно, она знала, что не умирает, но она была действительно расстроена, любому ясно. Она правда любила Джанни, это не просто подростковое увлечение. Петра, наверное, уже забыла, что такое настоящая любовь, если вообще когда-то знала. Сиена помнит, как Эмили говорила об Эде, отце Джейка и Гарри; она сказала, что он «боится обязательств». Вот и доказательство: Петра понятия не имела, как удержать мужчину.
Сиена удержит Джанни, она уверена в этом. Она пытается представить себе его темные глаза, его гладкую смуглую кожу, его поразительно белоснежную улыбку, но ей удается лишь услышать, как он в присущей только ему особой манере произносит имя «Сиена». До поездки в Италию она ненавидела свое имя. «Почему нас с Пэрис назвали в честь каких-то мест? – вопила она раньше. – Это так несправедливо». Она заметила, что проблем с именем для Чарли у них не возникло. Но в Италии быть названной в честь итальянского города уже не казалось такой плохой идеей. Для начала там ее имя произносили правильно – не говорили «Сьена», как ее друзья в Лондоне; а еще каким-то образом то, что ее назвали в честь города в Тоскане, тем более красивого, помогло ей почувствовать себя на своем месте.
Влюбленность в Джанни тоже помогла ей в этом. Она помнит, как впервые увидела его, развозящего хлеб на своей «веспе». Он свистнул и окликнул ее, но она привыкла к такому – все так делали. «Это потому, что ты блондинка», – говорили окружающие, но ей казалось, что дело не только в этом. В Италии по какой-то причине все ценили настоящую Сиену, видели, какая она особенная. Она всегда знала, что мама с папой не считают ее такой же умной, как Пэрис, а после того как родился Чарли, никто ее и вовсе не замечал. В Италии ее замечали все. Однажды она почти остановила движение транспорта в Сансеполькро, когда переходила улицу в обтягивающем розовом топе.
– Перестань привлекать к себе внимание, – прошипела Пэрис.
– Ничего не могу поделать, – просто ответила Сиена.
Поэтому когда Джанни крикнул ей, что она bambola[57], она просто взмахнула волосами и продолжила путь. Она была так довольна своей крутостью, что прошло несколько секунд, прежде чем она поняла, что «веспа» Джанкарло преградила ей путь. Он просто сидел и широко улыбался, слишком смуглый даже для итальянца, с черными бровями и бездонными глазами; просто улыбался ей, словно, как она думала после их знакомства, уже знал о ней все, что можно было знать.
– Permesso[58], – чопорно сказала Сиена.
Джанни просто сидел, широко улыбаясь, и, несмотря на то что она легко могла пройти мимо, она не стала этого делать. Тогда он вытянул руку и произнес безупречным голосом принца Чарльза:
– Очень рад познакомиться.
Потом она узнала, что Джанкарло знал всего несколько стандартных английских фраз, которые произносил голосом с диска Би-би-си; но в тот момент показалось чудом услышать идеальный английский из уст этого очень смуглого улыбчивого незнакомца.
– Как ты узнал, что я англичанка? – спросила она, когда десять минут спустя они сидели на пьяцце и пили лимонад. Джанкарло пожал плечами:
– Все знают. Англичане переехали на виллу «Серена». Двое родителей, трое детей, одна bambola. Все знают.
Сиена вздыхает, устраиваясь поудобнее на гальке. Было так опьяняюще приятно слышать от Джанкарло, что в этом городе она была самой важной из ее семьи. Здесь по-другому. Она смотрит, как Пэрис и Гарри отбирают камни с предельной концентрацией. Она знает, Петра в восторге от Пэрис из-за того, что та проявляет интерес к Гарри. Она смотрит, как Джейк подбадривает Чарли перепрыгивать через волны. Сиена по-своему любит Чарли, просто они с Пэрис не одобряют то, как Эмили балует его, и, чтобы выразить свое неодобрение, обычно дружно его игнорируют. Сейчас она удивлена тем, что завидует Джейку и Петре, которая присоединилась к мальчикам в волнах и совсем не беспокоится, что намочит