Восьмой по счету роман из цикла детективов о Харри Холе – безусловный шедевр и вершина творчества Несбё на сегодняшний день. Сумрачный, порой по-настоящему страшный, местами щемяще пронзительный и каждую минуту совершенно непредсказуемый «Леопард» – из числа тех книг, в которых при всем неимоверном обилии деталей нет ничего лишнего. Наблюдать за тем, как строго в нужный момент стреляют любовно развешанные автором по стенам ружья, – удовольствие не столько интеллектуальное, сколько эстетическое. И это ровно тот случай, когда избыточность ничуть не вредит – скорее наоборот, придает детективной интриге (по определению довольно условной и искусственной) стереоскопический объем и обаяние подлинности. Конечно, если применительно к истории с добрым десятком трупов применимо слово «обаяние».
Кровь на снегу
[39]
Стабильность, конечно, признак мастерства, но лично меня способность сделать что-то такое, чего не делал раньше (и сделать это здорово), завораживает куда сильнее, чем деловитое умение снова и снова тиражировать приемы, единожды приведшие к успеху. И в этом смысле главный норвежский (а также главный скандинавский и чуть ли не главный мировой) детективщик Ю Несбё, безусловно, максимально близок к идеалу. Прославившись циклом романов об инспекторе Харри Холе, он в одночасье бестрепетно отказался не только от своего героя (сложного, абсолютно живого и настолько объемного, что, казалось, он вот-вот отделится от книжной страницы и заживет собственной жизнью), но и от главного своего козыря – невероятного, граничащего с избыточностью повествовательного богатства своих текстов. Теперь вместо огромных, просторных и роскошных романов-дворцов, под завязку наполненных эмоциями, деталями, событиями и героями, Несбё строит камерные, изящные и минималистичные романы-хижины. И, черт побери, справляется с этим так же отлично.
Роман «Кровь на снегу» – образчик этой самой новой камерности и минимализма. Жалких двести страниц, одна-единственная сюжетная линия, простоватый (ну, на первый, по крайней мере, взгляд) герой-рассказчик, одно место действия, едва ли десяток героев – и вместе с тем поразительное ощущение, что внутри книга заметно больше, чем снаружи. Главный герой Улав – наемный убийца, но убийца с добрым сердцем: так, убивая по заказу наркомафии, он считает своим долгом позаботиться о семьях убитых. Собственно, и в убийцы-то Улав попал главным образом из-за того, что не годится ни для какой другой преступной работы: он плохо считает и почти совсем не может читать и писать, он неважно водит машину, медленно соображает, а главное – патологически не способен причинить вред женщине и слишком легко влюбляется. Словом, тот еще уголовничек, – однако когда читатель уже готов посмеяться над комичным недотепой-киллером, события приобретают неожиданный оборот. Улав получает от своего босса новый заказ: он должен убить боссову жену – красивую, ни в чем не виноватую и совершенно беззащитную. Но вместо того, чтобы выполнить работу, Улав (ну а как иначе – с его-то анамнезом) берет женщину под свою защиту – и автоматически из охотника превращается в объект охоты. Тут-то и выясняется, что не так уж Улав прост, а все его странности имеют сложную и трагичную предысторию.
«Кровь на снегу» – не столько детектив, сколько криминальный роман, и с другими текстами Несбё у него куда меньше общего, чем, скажем, с книгами другого именитого скандинава – исландца Халльгрима Хельгасона (роман последнего «Советы по домоводству для наемного убийцы» угадывается в «Крови на снегу» едва ли не на уровне прямых цитат) или гангстерскими фильмами Гая Риччи. От привычного же нам Несбё мы найдем здесь разве что магистральный для всех его книг образ беспомощной и напуганной женщины, остро нуждающейся в защите. И тем не менее, как принято говорить в таких случаях, поклонники Несбё не будут разочарованы: есть в этом авторе что-то, что просвечивает через любую выбранную им форму – будь то раскидистый многослойный детектив, цикл детских книжек или рок-баллада (кто не знал, Несбё еще и поет). Именно за это трудноопределимое нечто мы его и любим на самом деле, а всё остальное – малозначимые подробности.
Легче легкого
Для меня легкая литература (если, конечно, речь не идет о детективе) – это всегда тяжелое испытание. И дело не в снобизме – я читатель доверчивый и всеядный, но именно в ней сквозь развеселый перезвон бубенцов я почти всегда слышу тщательно скрываемое пыхтение автора. Именно натужная легкость, настойчивое стремление выглядеть проще, чем ты есть на самом деле, вызывает во мне интуитивное недоверие, а вместе с ним – желание (чаще всего избыточное и бесплодное) зарыться вглубь, понять устройство, разобрать игрушку на составные части. Результаты этих усилий – перед вами.
Бернхард Шлинк
Женщина на лестнице
[40]
Если малознакомый человек спросит вас, что бы ему почитать, сразу отвечайте: «Женщину на лестнице» Бернхарда Шлинка. Как и предыдущий супербестселлер этого автора, «Чтец», этот роман – в хорошем смысле слова читательская литература, неглупая и добротная, но при всем том ориентированная на некие усредненно-культурные вкусы и потому имеющая шансы на широкий (и, к слову сказать, вполне заслуженный) успех.
Юный и прилежный адвокат по гражданским делам (все герои Шлинка – непременно юристы, как и сам автор) оказывается втянут в причудливый любовный треугольник, или, вернее, квадрат, в составе миллионера, художника, миллионерской жены и ее портрета, этим самым художником написанного. В процессе работы над картиной миллионерская жена ушла от мужа к художнику, но мужу остался ее портрет, и муж начинает его планомерно портить и уродовать. Художник не может с этим смириться и заключает с миллионером изрядно отдающий безумием договор – он вернет мужу жену, а тот ему – ее портрет. Однако адвокат, сам влюбленный в прекрасную Ирену (так зовут героиню), решается поставить под удар свою карьеру: он помогает ей удрать от обоих своих мужчин – и увезти с собой портрет. Адвокат надеется, что в благодарность за помощь Ирена одарит его своей любовью, но она бесследно исчезает – оставив юношу наедине с его неразделенным и толком не проговоренным чувством.
В следующий раз всем четверым – художнику, красавице, миллионеру и адвокату (но уже без портрета) – доведется встретиться через тридцать с лишним лет, на берегу океана в забытой богом австралийской глуши, куда умирающая от рака Ирена заманит своих когдатошних верных поклонников. Там главному герою (именно он останется коротать с Иреной последние оставшиеся ей дни, рассказывая ей сказки об их так и не случившейся совместной жизни) предстоит понять, почему такая прекрасная и троекратно любимая женщина предпочла сбежать сначала в ГДР, а после и вовсе на край света – в Австралию, и разобраться с тем, что же пошло не так в его собственной жизни.
Крепко сбитая, в достаточной мере непредсказуемая и выстроенная в полном соответствии с драматургическим каноном, «Женщина на лестнице» словно бы намекает на экранизацию – и явно в ближайшем будущем ее удостоится (скорее всего, как и в случае с «Чтецом», со звездным составом и громадными сборами). Кино будет, вне всяких сомнений, отличное, да и на роман, в общем, не пожалуешься: не шедевр, но в высшей степени достойный образец той самой «миддл-литературы», которая в России пока не растет, сколько ни удобряй.
Анна Матвеева
Завидное чувство Веры Стениной
[41]
Роман Анны Матвеевой – отличная, просто-таки образцовая женская проза, но не в смысле Екатерины Вильмонт (или, если угодно, Сесилии Ахерн), а скорее в смысле Анны Гавальда времен романа «Просто вместе». Героиня Матвеевой умна, образованна, а еще с ней «разговаривают» живописные полотна, что, ясное дело, повышает ее ценность как профессионального искусствоведа. Однако по жизни Веру Стенину ведет не разум и даже не художественная интуиция, но Чувство. И чувство это – зависть, летучей мышью поселившаяся у нее в груди пониже горла.
С седьмого класса Вера завидует своей лучшей подруге Юльке – безалаберной, веселой и ослепительной. Вера и Юлька параллельно взрослеют, заводят романы, с разницей в год рожают дочерей, делают карьеру, снова заводят романы, – и всё это время в груди Веры бьет крыльями огромный раскормленный нетопырь. У Юльки нет отбою от мужиков, ноги у нее такие длинные, что любая юбка выглядит слишком короткой, да еще и ее вечно заброшенная замухрышка-дочь – самый настоящий гений. У Веры же ноги однозначно предполагают каблуки, дочка изрядно отстает в развитии, а с мужиками после двадцати лет как-то туговато. Не то что бы звенящее одиночество, но… Вера, конечно, всей душой любит искусство, но… Словом, вы поняли.
В «Завидном чувстве Веры Стениной» есть всё, чтобы понравиться интеллигентным читательницам. Любуясь лепестками роз, героиня непременно сравнит их с картиной Лоуренса Альма-Тадемы (сноска: «Голландский и английский художник, мастер исторической и мифологической живописи»), в середине романа уютной улиткой свернулась аккуратная авантюрная интрига – тоже из области изящных искусств, а жизненные беды и победы Веры и Юльки, юность которых пришлась на эпоху девяностых, отзовутся живым узнаванием в сердце любой женщины от тридцати до пятидесяти.