Те, кто читали книги Аткинсон раньше, заранее знают: писательница ювелирно сведет все эти разрозненные линии воедино, все совпадения окажутся неслучайными, а все кусочки паззла встанут на место ровно на последней странице – ни раньше, ни позже (и это вовсе не лирическое преувеличение, а чистая правда). Тем же, для кого «Ждать ли добрых вестей?» станет первым опытом знакомства с творчеством Аткинсон, придется поверить мне на слово: всё будет именно так. Другое дело, что результат (разоблачение виновных) в этом удивительном детективе, разумеется, ценен, но не самодостаточен: удовольствие, получаемое в процессе чтения, заведомо превосходит удовлетворение от того, что все концы сошлись с концами, зло наказано, а добро получило заслуженную награду. И это редкое свойство, кстати, в самом деле роднит Кейт Аткинсон со шведом Стигом Ларссоном, с которым ее часто сравнивают: читать ее романы интереснее, чем дочитывать до конца.
Пола Хокинс
Девушка в поезде
[34]
Роман Полы Хокинс – явный концерт по заявкам читателей и издателей. После феноменального успеха семейно-криминальных драм Гиллиан Флинн («Острые предметы» и триумфально экранизированная Дэвидом Финчером «Исчезнувшая») весь книгоиздательский мир отправился на охоту за «чем-то в том же духе» – примерно так же, как пятнадцать лет назад все носились в поисках «нового Гарри Поттера». «Девушка в поезде» англичанки Хокинс – не копия романов Флинн, но, пожалуй, наиболее достойное приближение к этому Святому Граалю, о чем, в частности, свидетельствуют крайне впечатляющие цифры продаж и первый номер в списке бестселлеров «The New York Times».
Тридцатилетняя одинокая лузерша Рейчел каждый день ездит в город на электричке. И каждый же день в окно своей электрички она наблюдает будни семейной пары, которая кажется ей идеальной и которой она смертельно завидует. Рейчел даже придумывает для своих любимчиков имена – Джесс и Джейсон, и сочиняет про их жизнь умилительные истории, основанные на тех кратких фрагментах, которые ей удается подсмотреть из окна поезда, проносящегося мимо их дома. Но вот однажды утром на крыльце уютного гнездышка происходит нечто невыразимо странное, а после Джесс пропадает, и Джейсон остается в пряничном домике один. И, похоже, никому, кроме Рейчел, нет до этого дела…
То, что начинается как детектив в духе Агаты Кристи, стремительно мутирует в нечто куда более живое, современное и психоаналитичное. Увиденная из окна электрички картинка раскладывается и, как детская книжка-оригами, обретает объем – а вместе с ним и мрачноватую изнанку. Более того, и с самой Рейчел, похоже, не всё в порядке – во всяком случае, ее версии событий не стоит доверять так уж безоглядно. Словом, ненадежные рассказчики, темные закоулки человеческих душ и мрачные каверны за респектабельными фасадами – всё, как мы любим.
Несмотря на то что англичанка Хокинс явно ориентировалась на американку Флинн, результат у нее получился несколько смещенным по детективной шкале в сторону неторопливых и атмосферных романов шотландки Кейт Аткинсон. Иными словами, по сравнению с «Исчезнувшей» драйва в «Девушке в поезде» меньше, зато литературы (если под литературой понимать тщательно прописанные типажи, отличные диалоги и вообще плотный, насыщенный деталями и предметами романный «воздух») больше. Но, в целом, драйва тоже хватает – внакладе не останетесь.
Тони О’Делл
Темные дороги
[35]
Роман Тони О’Делл является детективом только в том смысле, что в нем есть убийство (даже два) и что убийцей оба раза оказывается совсем не тот человек, которого все считают виновным. В остальном же это скорее жуткая и надрывная семейная драма – или, еще точнее, роман воспитания, только вывернутый наизнанку.
Харли Олтмайеру всего девятнадцать, но вот уже два года как ему пришлось взвалить на себя все заботы о трех младших сестрах – шестнадцатилетней шалаве Эмбер, двенадцатилетней молчунье Мисти и шестилетнем ангелочке Джоди. Ради того, чтобы обеспечить их куском хлеба, Харли приходится вкалывать на двух работах, экономить каждый грош, отказывать себе во всем, а кроме того – возить девчонок в школу, утешать и мирить их, отваживать нахальных кавалеров, плести косы и готовить еду. Когда-то Олтмайеры были если не образцовой, то приличной семьей – да, отец поколачивал детей, но в целом всё оставалось в рамках. До той самой субботы, когда без видимых причин мамаша Олтмайер взяла винтовку и хладнокровно пристрелила папашу Олтмайера, а после отправилась в полицию с повинной. Теперь папаша гниет на кладбище, мамаша отбывает пожизненное в тюрьме, а Харли, лишенный надежд на образование, секс, дружбу и прочие радости юного возраста, по мере сил пытается заменить сестрам отца, мать, социальную службу и семейного психолога.
Статичная поначалу мизансцена (казалось бы, что может случиться с людьми, в жизни которых уже произошло всё самое худшее?) внезапно обретает динамику. У Харли закручивается роман с соседкой – тридцатилетней скучающей домохозяйкой, и это обстоятельство парадоксальным образом приводит в движение скелеты, которыми под завязку набиты все шкафы в доме Олтмайеров. Что произошло тем незабываемым субботним утром, чей палец на самом деле нажал на курок, куда исчезли деньги, скопленные матерью на развод, и что за тень легла между Харли и самой старшей из его сестер – синеглазой красоткой Эмбер?.. Поиск ответов на эти вопросы запустит адскую машину, которая разорвет в клочья утлые обломки олтмайеровского житья-бытья и приведет к гибели еще одного человека – случайной и в то же время неизбежной.
«Темные дороги» легко и приятно сравнивать с другими книгами. С «Над пропастью во ржи» Сэлинджера, потому что герой-рассказчик здесь – такой же нервный и несчастливый подросток, девственник-неудачник, как Холден Колфилд. С «Маленьким другом» Донны Тартт, потому что речь у О’Делл тоже идет о мрачных семейных тайнах и пыльном американском захолустье. С «Острыми предметами» Гиллиан Флинн, потому что в какой-то момент роман так же переламывается напополам, заставляя читателя усомниться в каждом прочитанном до этого слове. Словом, достойный представитель почтенной литературной традиции. Однако есть в тексте О’Делл нечто, выделяющее его из этого вполне выдающегося списка. Пожалуй, наиболее уместным здесь будет слово «обреченность». С первой строчки, с первого же косого взгляда, брошенного на Харли кем-то из жителей городка, читатель знает то, чего еще не знает сам герой: беда, которая кажется уже произошедшей, разразившейся, на самом деле и не думала заканчиваться. Она всё еще здесь, она прячется в тени привычных предметов, таится в той лжи и намеренном забывании важных деталей, в которые Харли пытается убежать от пугающей реальности. Она ждет, чтобы нанести новый удар, и читатель, не в силах отвести взгляда, вынужден наблюдать за надвигающейся катастрофой.
Словом, вы, вероятно, уже поняли: если вам нужно необременительное развлекательное чтение, то роман Тони О’Делл определенно не лучший выбор. Созданное в «Темных дорогах» безысходное эмоциональное удушье имеет мало общего с атлетичным напряжением традиционного триллера – скорее уж с отчаянным драматизмом высокой литературы.
Питер Акройд
Падение Трои
[36]
По отношению к британскому писателю Питеру Акройду знаменитая фраза, приписываемая Александру Дюма – «Я изнасиловал историю, зато у меня от нее были дети», – звучит на редкость уместно. Во всех своих художественных произведениях Акройд неизменно предстает эдаким ловким шулером, умелым подтасовщиком фактов, способным при этом виртуозно свести концы с концами и – несмотря ни на что – лучше других воссоздать дух времени. Британский XVI век – эпоха загадочного алхимика и астролога доктора Ди (роман «Дом доктора Ди»), викторианский Лондон – обиталище Джека Потрошителя («Процесс Элизабет Кри»), галантный XVIII век – время короткой и грустной жизни поэта Томаса Чаттертона («Чаттертон»)… За какой бы исторический период ни брался Акройд, метод его остается неизменным: легкое и, казалось бы, вполне приемлемое допущение чуть заметно смещает рамку, превращая реальную историю в форменную фантасмагорию, а вполне достоверному (по крайней мере в том, что касается антуража) повествованию придавая оттенок волшебного, бессовестного безумия.
В романе «Падение Трои» писатель проделывает тот же знакомый его поклонникам трюк на совершенно новом материале – истории раскопок гомеровской Трои, осуществленных в XIX веке немецким археологом-дилетантом Генрихом Шлиманом. Шлиман (у Акройда он выведен под именем Генрих Оберманн) и вправду в юности сколотил состояние на разного рода сомнительных коммерческих махинациях, действительно в середине жизни увлекся идеей доказать реальность гомеровских поэм и в самом деле обнаружил на азиатском побережье Геллеспонта, в окрестностях деревни Гиссарлык, руины древнего города, отождествленного им с Троей. А еще (тут Акройд снова ни на йоту не отступает от исторической правды) Шлиман женился на юной и прекрасной гречанке Софии, которую фактически выкупил за большие деньги у родителей – обедневших афинских аристократов.