из поколения в поколение передаются. Люди-то и до нынешних приборов ее предсказывали, чтоб знать, когда урожай собирать. А в наших краях рыбакам без прогноза погоды не жизнь: коли выйдут в море, а их вдали от берега шторм застанет – потонут.
– И с какой же точностью вы погоду предсказываете? – интересуется Джейми.
– С довольно высокой, – уверенно заявляет Вальтер. – А вы?
Джейми усмехается:
– По счастью, я всего-навсего рассказываю про прогноз погоды на телевидении, а главную работу делают специалисты, такие как наша Скай.
Вальтер наклоняется ко мне поближе:
– У меня, Скай, есть подозрение, что наши с вами способы отличаются друг от друга, как небо и земля.
Я улыбаюсь:
– Очень может быть.
– Зато причина, по которой вас сюда прислали, вовсе не далека от того, что меня заботит. Я тоже заметил всякие необъяснимые странности.
– Правда? – Теперь, что он нам расскажет, хочется послушать и мне. – Какие именно?
– А вот и мы. – Фишер ловко ставит на стол три кружки с пивом. – Одна, Вальтер, тебе, одна мне и одна для Джейми.
– Скай, держите. – Талия протягивает мне мой апельсиновый сок, разбавленный газировкой.
– Спасибо, – улыбаюсь я ей. – Все в порядке?
Она смущенно смотрит на Фишера:
– В полном! Все замечательно.
– Ну что, Вальтер, ты нашим друзьям уже все легенды Сент-Феликса рассказал? – спрашивает Фишер, поднимая свою кружку пива.
– Нет, сынок, мы тут больше про погоду разговариваем.
– Кто бы мог подумать, что ты своего любимого конька оседлаешь! Наш Вальтер, видите ли, считает себя синоптиком-любителем.
– Я-те дам «любителем»! – добродушно ворчит Вальтер. – Мои предсказания точнее прогнозов Центрального метеорологического бюро. А про Сент-Феликс-то что вы хотите знать?
Следующие полчаса Вальтер рассказывает нам всякие местные предания о городских чудесах, связанных с той самой корнуолльской волшебницей, о которой мы уже слышали от Талии и Фишера.
Я уже теряю нить разговора, мои мысли уходят далеко в сторону, но тут Вальтер повышает голос:
– А я вам еще вот что скажу: есть одна легенда, а хотите, назовите ее предсказанием, и она нас с вами касается напрямую.
Джейми, который до сих пор ловил каждое слово Вальтера, навострил уши еще больше.
– Какая легенда?
– О пророчестве волшебницы Зетар. Прежде чем уйти из Сент-Феликса, она кое-что предсказала. И с тех пор ее предсказание передается здесь от отца к сыну и от матери к дочери.
– Так что за пророчество, расскажите скорее, – нетерпеливо торопит его Талия.
– Она сказала:
Когда небу алая кровь,
Когда лету белая зима —
Городу потоп,
Людям погибель!
– Вот ужас! – ахнула Талия. – Какое страшное предсказание. Только непонятно, что значит «когда небу алая кровь, когда лету белая зима»? Какая кровь? Как это: лету – зима?
Вальтер пожимает плечами и вопросительно смотрит на меня. Но в отличие от остальных фольклор на меня не действует. Я мысленно улыбаюсь:
– Будем надеяться, этим летом снегопада на закате не случится. Иначе все мы обречены.
– Так, значит, вы думаете, «небу алая кровь» – это закат, а зима – это снег? – Глаза у Талии все еще круглые от ужаса и удивления. – Тогда более или менее понятно.
– Талия, вы ведь метеорологию изучаете. О чем вы только думаете? Когда это в Корнуолле на побережье летом шел снег? Снега здесь и зимой-то не бывает, а уж про лето вообще говорить нечего – ни на закате, ни на восходе.
– Что правда, то правда. – Талия с упреком смотрит на Вальтера. – Такое вряд ли случится. Но ведь это и к лучшему, правда?
– Еще в прошлом году я бы с вами обеими согласился, – кивает Вальтер. – Но я же сказал, что я за погодой в Корнуолле с незапамятных времен наблюдаю. И в последнее время замечаю всякие неожиданные явления. Так что, если зима и лето на кроваво-красном небе когда столкнутся, нынешнее лето для такой странности самое подходящее.
Глава 9
– Как вам Вальтер? – спрашивает меня Джейми, когда мы вернулись на остров.
Фишер отпустил нас, вызвавшись проводить Талию домой до квартиры над булочной ее дяди, и мы вышли из гавани на лодке и поплыли по залитому лунным светом морю.
Мерцание невысокого маяка на оконечности мола освещало нам путь, но, не будь в небе яркой луны, уверенно управлять нашей моторкой я бы все равно не смогла.
По дороге Джейми вел себя образцово. Спросил, не нужна ли мне его помощь, а потом, приглядывая за собаками, спокойно сидел на корме, дав мне возможность сосредоточиться и доставить нас на Аврору целыми и невредимыми.
Так что теперь мы уютно устроились в нашей смотровой башне и, прежде чем пойти спать, попиваем из больших кружек горячий чай. Я уже надела пижаму и поплотнее завернулась в халат. Джейми тоже переоделся и сидит теперь в футболке и в пижамных штанах. Его любознательность взяла верх, и молчать он больше не может.
– Он мне понравился, – отвечаю я. – Он чем-то похож на моего деда.
– Помню-помню. – Джейми встрепенулся. – Вы рассказывали про его домашнюю метеостанцию. Ваша любовь к погоде – это его наследство.
– Да, мы с дедом все свободное время проводили в его сарае. Бабушка не разрешала держать в доме его приборы, потому-то он их там и установил. Но мы с дедом основывали свои прогнозы именно на их показаниях, а не, как Вальтер, «на природе».
Я улыбаюсь при воспоминании о том, как, ускользнув в дедов сарайчик, пыталась там согреться, завернувшись в одеяло и сжимая обеими руками чашку с горячим шоколадом. Я завороженно следила, как дед снимает показания со всех своих «приспособлений» (это он сам их так называл), и слушала его терпеливые объяснения о связи между разными цифрами, трубками и стрелками с тем, что вот-вот произойдет на небе.
– Здорово! – отзывается Джейми. – Вы нечасто рассказываете о своей семье.
– А надо?
– Нет, но мне интересно. Вы с дедом теперь часто видитесь?
– Он умер несколько лет назад, – говорю я, а про себя думаю: «После его смерти я сама заболела. Хорошо, что он меня больной не видел. Беспокоился бы обо мне сильно».
– Я вам сочувствую. – Джейми и вправду выглядит опечаленным. – А у вас есть семья?
– Есть. Родители, они живут недалеко от Оксфорда. А сестер и братьев у меня нет, если вас это тоже интересует.
– Значит, вы единственный ребенок? Я тоже единственный.
Я киваю.
– А что родители думают про ваш приезд в Корнуолл?
– Да ничего особенного они не думают. – Я тщательно подбираю слова.
На самом-то деле, когда я им