своего загадочного гостя, сидя в кресле возле открытого окна. Кацнельсон не заставил себя ждать. В начале седьмого в дверь номера постучали.
— Войдите, — крикнул Рутенберг.
Дверь открылась, и на пороге комнаты он увидел улыбающееся лицо Берла. Пинхас поднялся и обнял друга.
— Рад тебя видеть, Пинхас. Не думал, что найду тебя так быстро.
— А куда я денусь, — усмехнулся Рутенберг. — Для меня работа и есть жизнь. Но ты меня явно озадачил.
— Пинхас, надо что-то делать в Палестине. Только вышли из затяжного экономического застоя, как погрузились в неистовый политический кризис. Ишув не справляется со своими проблемами.
— Я недавно думал об этом, Берл. Мы невольно оказались в заблуждении в отношении наших двоюродных братьев. Вражда к нам как была, так и осталась. Евреи забылись, что арабы — давние жители страны и не желают отдавать её даже за большие деньги.
— Кровавые события произошли, когда сионистское руководство почти в полном составе ещё находилось в Швейцарии, — продолжил Кацнельсон. — Уверен, многие в Эрец-Исраэль сознают глубокий разрыв еврейского агентства с ишувом. На конгрессе я обратил внимание, что многие наши вожди живут иллюзиями и не совсем понимают, что на самом деле происходит в Палестине. Альберт Эйнштейн, Леон Блюм, Шалом Эш, Герберт Сэмюэл, Луи Маршалл, Феликс Варбург, лорд Мельчет, Хаим Вейцман — большие личности, никто не поспорит с этим. И они пытаются управлять ишувом издалека. Но это невозможно.
— Отношения с мусульманами должен вести Ваад Леуми, национальный комитет, а не еврейское агентство, — заметил Рутенберг. — Евреи ишува гораздо лучше понимают жизнь, психологию и потребности арабского населения.
— И я так думаю, Пинхас. Я шёл к тебе с большим сомнением. Теперь уверен, что моя идея недалека от истины.
— Ты о чём, Берл?
— Ишув сегодня нуждается в сильной руке. Я знаю почти всех членов Национального комитета, перебираю их в голове и не нахожу среди них одного, кто бы вёл ишув в период нынешнего кризиса. Все они по-своему хороши, знают свою общину. Но почти никто не поднимается до уровня национального руководства.
— Потому что все они ожидали указаний со стороны, сверху, — произнёс Рутенберг.
— Но это непростительная ошибка, Пинхас. Руководить ишувом должен именно национальный комитет. А для этого необходимо ввести в его состав человека, которого знает и уважает весь ишув. Я не вижу сегодня никого, кто отвечает этому условию, кроме тебя.
— Моя работа до сих пор, Берл, была в рамках моего предприятия. Я никогда не стремился подняться до уровня всего ишува.
— Но у тебя несопоставимый с другими людьми потенциал, — убедительно произнёс Кацнельсон. — Ты знаешь правительство мандата, на равных говоришь с Верховным комиссаром и его людьми, вхож в правительственные кабинеты Британии. Ведь реально именно там решаются все вопросы ишува.
— Ну, предположим, я соглашусь, Берл. Но кто меня поддержит?
— Для рабочих ты свой человек. В период тяжёлого кризиса многим из них ты дал работу и заработок, и спас их семьи от голода. А правые и центристы видят в тебе предпринимателя, рыцаря частной инициативы, и конечно, тебя поддержат. Они надеются, что ты ликвидируешь диктатуру политических партий в ишуве.
— Довольно убедительно, — вздохнул Рутенберг. — Но решение-то принимает избранный всем ишувом совет.
— Придётся побороться, это ясно, — сказал Кацнельсон. — Но ради выживания ишува они
согласятся. Я в этом уверен. У них нет другого выхода.
Они ещё долго обсуждали волнующие их вопросы. И чем больше Рутенберг думал о всё более разрастающемся в стране кризисе, тем яснее становилась ему необходимость заявить о желании возглавить ишув. Его надо было спасать.
Во имя ишува
У него теперь была весомая причина вернуться в Палестину, отложив в сторону другие дела, которыми рассчитывал заняться в Лондоне. Пробыв в столице чуть более двух недель, он поднялся на борт корабля, и уже восемнадцатого сентября сошёл на берег в хайфском порту. В тот же день Рутенберг появился в конторе электрической компании. Он опасался, что недавние беспорядки в городе скажутся на её работе. Но сразу понял, что ничего не изменилось к худшему. Авраам, увидев его на пороге своего кабинета, удивлённо произнёс:
— Что случилось, Пинхас? Ты ведь собирался вернуться только в ноябре?
— Есть серьёзная причина, брат. Ишув в тяжёлой депрессии.
— Это верно. Но компания наша не пострадала, строительство в Нахараим благополучно продвигается.
— Я это понял, Абрам. Но дело не в компании. Ишув нужно из пропасти вытаскивать.
Авраам недоумённо посмотрел на брата, поднялся из-за стола и подошёл к Пинхасу.
— Что ты имеешь в виду? — спросил он.
— В Лондоне меня нашёл Берл Кацнельсон, член исполкома национального комитета. Он предложил мне возглавить его. Я категорически отказывался на это пойти. Но он меня убедил.
— Пожалуй, он прав. У тебя получится. Но на кого ты оставляешь компанию?
— Я её не бросаю. Конечно, буду ею всё время заниматься. Но очень надеюсь на тебя. Вникай во все детали, бери на себя управление текущими делами и обо всём мне докладывай. Я помогу.
— Хорошо, Пинхас.
— Скажи, Абрам, Хайфа бунтовала?
— Пару дней. Но до погрома не дошло. Полиция навела порядок. А ты знаешь, Пиня приехала. Вчера была у нас.
— А где она живёт?
— Сняла комнату в соседнем доме. Приходи сегодня к нам.