сна.
Часть III
Глава I. Во главе национального комитета
Погром «Теша бэ-Ав»
Управление электрической компании Иордана находилось в Хайфе. Отсюда по проходящей через Изреельскую долину железной дороге было легко добраться на стройку. К тому времени был построен и начал принимать суда морской порт, и купленные в Британии оборудование, материалы и машины и механизмы после разгрузки размещались на платформах поездов и доставлялись на станцию. Железнодорожная линия на участке близком к Нахараим была перенесена на уже построенную дамбу, и всё это оказывалось поблизости от места, где оно было необходимо.
Рутенберг был доволен. Работа успешно продвигалась, и многие сооружения станции уже приобрели свои окончательные очертания и размеры. Как он и рассчитывал, строительство посёлков «Тель Ор» и «Нахараим» было завершено к концу 1927 года. Все служащие и рабочие дружно покинули бараки и палатки и переселились в благоустроенные дома. Сначала он вникал во все дела, стараясь находить решения проблем, постоянно возникавших на разных участках. Со временем работники приобрели очевидные профессиональные навыки, и Пинхас уже мог позволить себе расслабиться и заниматься теми деталями проекта, в которых разбирались только он и его инженеры.
Страна медленно и напряжённо выходила из тяжёлого экономического кризиса, угрожавшего будущему существованию еврейского ишува, когда волны эмиграции уносили из Палестины потерявших надежду людей. Его предприятия дали работу тысячам безработных, накормили и вернули уверенность в себе. Все признавали, и об этом писали в газетах, да и он сам это сознавал, что выходу из кризиса страна во многом обязана именно его электрической компании.
9 августа он должен был выехать в Лондон по текущим делам своего предприятия. Но за три дня до отъезда Рутенберг получил от рава Кука письмо. В нём Кук повествовал о горестном положении, в котором оказались евреи из-за постановлений мандатного правительства в отношении стены плача. Зная о широких связях Рутенберга в столице, он просил его заняться этими вопросами. 7 августа Рутенберг поехал в Нахараим, а на следующий день вернулся в Хайфу. Все эти дни его не покидало чувство, что к серьёзному разговору в Лондоне по просьбе рава Кука он не готов. Пинхас решил перед отъездом об этом обстоятельно с ним поговорить. Взяв с собой в дорогу вещи, которые потребовались бы ему в Британии, он помчался в Иерусалим. Рава он нашёл в ешиве. Тот был очень взволнован и со слезами на глазах описал тревожное положение у западной стены. Рутенберг, не теряя времени, позвонил в правительственный офис и попросил аудиенции у главного секретаря Лука, исполнявшего тогда обязанности Верховного комиссара. Лук был загружен работой и не смог его принять. Он направил Рутенберга к своему заместителю. С Майлсом он был хорошо знаком по нередким визитам в Иерусалим.
— Что случилось, Пинхас? Я слышал, ты сегодня отплываешь в Лондон.
— Верно, сэр. Но два дня назад получил от рава Кука письмо, которое меня очень встревожило. Сегодня утром примчался в Иерусалим и встретился с ним. Картина прояснилась.
— Объясните, Пинхас.
— Во время поста Теша бе-Ав религиозные евреи собираются у стены плача. Ну вы же знаете, Иерусалимские храмы, и первый, и второй, были разрушены в этот день.
— Да, я что-то слышал об этом, — подтвердил Майлс.
— Так вот, в последние годы стало приходить много людей. Мужчины и женщины должны молиться отдельно. Поэтому в прошлом году построили перегородку. Для удобства поставили стулья. Так наше правительство приказало всё убрать. Почему?
— Арабы против. Муфтий Иерусалима потребовал от нас разобрать перегородку и вынести стулья.
— И не только, — поправил его Пинхас. — Он стал утверждать, что евреи хотят захватить мечеть Аль-Акса. Арабы начали бросать в молящихся камни и избивать их. Рав Кук очень встревожен и ожидает и в этом году серьёзные проблемы. Он объяснил мне, что по Галахе молитвы Судного дня должны заканчиваться трубением шофара.
— Турецкие законы это запрещали, Пинхас.
— Что же нам мешает его разрешить, сэр? В этом нет никакого преступления. Евреи трубили в шофар две тысячи лет. Это их очень озадачивает. И вообще, этот клочёк стены — всё, что нам, евреям, осталось от храма.
Рутенберг почувствовал, что его слова произвели впечатление. Майлс поднялся и вышел из кабинета. Через несколько минут он вернулся.
— Лук хочет поговорить с Вами.
— Спасибо, сэр. Я Вам очень признателен, — поблагодарил Пинхас.
Лук с интересом посмотрел на Рутенберга и попросил его объяснить, чем вызвано его появление в офисе Верховного комиссара в день его отъезда в Лондон. Пинхас рассказал ему о письме рава и разговоре с ним. Лук воспринял его слова с прохладцей.
— Дело в том, господин Рутенберг, что правила богослужения, о которых сказал уважаемый мною рав Кук, были приняты в средние века. Они не понятны нам, культурным людям нашего века.
— Потому что мы не верующие, сэр, — ответил Пинхас. — Я общался с религиозными евреями. Я обратил внимание, что раздражение их достигло истерии. На этой почве могут произойти беспорядки.
— Не преувеличивайте, Пинхас. По сведениям, которые у нас есть, ничего серьёзного не произойдёт. Но нам известно, что группа молодых людей из Хайфы собирается пятнадцатого прийти к стене плача и устроить там демонстрацию. Вы можете повлиять на молодёжь?
— Сегодня я уезжаю. Но, когда буду в Лондоне, постараюсь что-нибудь предпринять. Но мне нужны имена.
Лук открыл лежащую на столе папку, пробежал глазами список руководителей и назвал несколько имён.