труда на изучение фольклора. Работы Фрейденберг характеризуются применением палеонтологического анализа. Сущность его вкратце сводится к тому, чтобы в стадиально более поздних состояниях языка вскрыть элементы и основы его более древней стадии. Метод этот не есть метод сравнительный по существу, хотя он не исключает широкого применения сравнительных материалов для подтверждения выдвигаемых положений (мы назвали бы его интроспективным). Метод этот применим и для изучения сюжетов. Если стадиально-исторический метод ведет снизу вверх, от древнего к новому, то палеонтологический метод наоборот – от нового к древнему и древнейшему. Установление древнейшей, доисторической стадии не всегда может быть подтверждено материалами, и тогда она представителями данного направления конструируется. Оба способа изучения – от древнего к новому и обратный – должны сочетаться, хотя путь реконструкции доисторической стадии без привлечения фактических материалов – путь весьма опасный и скользкий.
‹…› Фрейденберг привлекает сказочный материал в своих статьях «Слепец над обрывом», «Миф об Иосифе Прекрасном» и «Фольклор у Аристофана»[906]. В последней из них основой служит сюжет о переодетом мужчине, подсматривающем на женских празднествах (отчасти русский Микула-шут).
Наиболее крупной работой Фрейденберг является ее книга «Поэтика сюжета и жанра». Из мелких работ, идущих в том же русле, можно назвать статью Р. Л. Эрлих о ловких ворах [907] и работу С. С. Советова «Один из образов „огня“ и „воды“ в сербских и славянских сказках»[908].
В меньшей степени, чем античной, наша наука интересовалась стадией, представленной Древним Египтом. Дошедшие до нас сказочные материалы Египта сравнительно велики, и они были предметом весьма усердного изучения в западноевропейской науке (Bolte, Polivka, IV, 95-102). У нас мы можем указать на прекрасное критическое издание «Древнеегипетской повести о двух братьях» в русском переводе с многочисленными комментариями и фольклористическими параллелями, подготовленное В. М. Викентьевым [909]. Исследованием египетской сказки занимался Ю. П. Францов [910]. Обе эти работы, являясь собственно египтологическими, имеют большое значение для сравнительно-исторического изучения сказки.
Сказка о двух братьях подвергалась у нас сравнительному исследованию. И. Г. Франк-Каменецкий осуществил подробное сопоставление ее с грузинской сказкой [911]. Оно позволило Франк-Каменецкому разработать вопрос о структуре этой знаменитой сказки. Сходство русской и грузинской сказок объясняется единым «мифологическим субстратом». Этим мифологическим субстратом объявляется солнечный миф.
Стадия, представленная русским Cредневековьем, не засвидетельствована никакими непосредственными материалами (западноевропейские материалы указаны Больте – Поливкой). Средневековые сказочные тексты в немецком переводе с очень обстоятельными комментариями и ценнейшей библиографией издал А. Весельский («Сказки Средневековья» и «Монашеская латынь»[912]). На русской же почве не обнаружено ни одного сказочного текста. О существовании сказок мы можем судить по косвенным их отражениям. Они имеются в обличительной литературе, в поучениях Кирилла Туровского, Серапиона Владимирского, в послании Фотия новгородскому архиепископу Ионе (1416), в указе царя Алексея Михайловича воеводам (1649). Имеющиеся сведения собраны в книге С. В. Савченко «Русская народная сказка», там же дана сводка всех следов и отложений сказки в древней русской литературе, начиная от летописи и кончая записями Коллинза. Этот свод не претендует на полноту и не стремится к ней. Задача составления полного индекса следов сказки в памятниках древнерусской литературы не решена и по сегодняшний день. Ценный обзор фольклора Киевского периода сделан А. И. Никифоровым в первом томе «Истории русской литературы», изданной Академией наук.
3. Н. П. Андреев об истории фольклора
В наши дни необходимость стадиально-исторического изучения фольклора может считаться у нас общепризнанной. К числу последних относится и Н. П. Андреев. Ему принадлежит первая попытка установления принципов такого исторического построения (статья «Проблема истории фольклора»). Однако эта первая попытка еще не может быть названа удачной. Специфика фольклора как народного творчества им тогда еще не была понята. Андреев склонен предполагать, что творческая роль принадлежала господствующим классам, а народ только воспринимал созданное в верхах: творческий процесс совершался в боярской среде и прекратился в дворянской [913].
Позднее Андреев в статье «Фольклор и его история»[914] повторил положения первой статьи уже в измененном виде. Фольклор признается «подлинным народным творчеством». По существу, здесь предлагается стадиальный принцип изучения, хотя термин «стадиальный» не употребляется. По Андрееву, ранние стадии развития фольклора могут изучаться на народах, стоящих и сейчас на более ранних ступенях развития. Сказка зарождается в доклассовом обществе. Так, сказки о животных создаются на стадии тотемизма. В классовом государстве народное творчество проникает в верхи. Фольклор, в том числе и сказка, теряет свой мифологический и магический характер, свойственный ему на ранних стадиях. Именно тогда (XV–XVI века) возникают и новеллистические сказки. Период с XVII по первую половину XIX века характеризуется как крепостнический. В это время сказка приобретает более выраженный крестьянский характер и социальное заострение. Вместе с тем как волшебные, так и шуточные сказки являются выражением народного оптимизма. В дворянской среде к этому времени фольклор отмирает. Последующий период определяется как капиталистический. Классовое расслоение крестьянства ведет к такому же расслоению фольклора. Наконец, для периода пролетарской революции и социалистического строительства характерно стирание границ между фольклором и литературой. Фольклор становится всенародным творчеством. Жанры, не созвучные эпохе, отмирают, другие видоизменяются, третьи только теперь создаются. Это становящийся советский фольклор.
Такова первая и пока единственная в нашей науке попытка охватить основные вехи развития фольклора, в том числе и сказки. Полная разработка этого вопроса – дело будущего. Чтобы создать историю сказки не в общих чертах, а конкретно, необходима тщательная разработка каждой стадии в отдельности с привлечением всего существующего материала.
Глава III
Волшебные cказки
Общая характеристика волшебных сказок
Переходим к изучению волшебной сказки. Это, пожалуй, наиболее прекрасный вид народной художественной прозы. Она пронизана высокими идеалами, стремлением к чему-то возвышенному. Однако прежде чем говорить о художественных совершенствах волшебной сказки, надо договориться о том, что надо понимать под волшебной сказкой.
1. Стабильные и переменные элементы волшебной сказки
Волшебная сказка обладает настолько ярко выраженным характером, она настолько отличается от всех других видов сказки, что уже Афанасьев почти безошибочно выделил ее. Первое, что представляется, когда говорят о волшебной сказке, – это характерные для нее сюжеты. Действительно, такие сказки, как сказка о трех царствах – медном, серебряном и золотом, о Финисте – Ясном соколе, о Царевне-лягушке, о семи Симеонах, обладающих каждый каким-нибудь волшебным искусством и добывающих царевну, о жар-птице, о змееборцах и многие другие, несомненно, представляют собой волшебные сказки.
В таком же смысле можно говорить о мотивах волшебной сказки. Совершенно очевидно, что такие мотивы, как постройка за одну ночь волшебного дворца, мотив невидимого