Профессор услышал в коридоре приближающиеся шаги и окликнул дочь:
— Сандра, иди сюда. И захвати марлю со спиртом.
— Да нет, не стоит, — тут же засуетился молодой человек, — ничего серьёзного со мной ведь не случилось.
Но профессор дал знак молчать и не сопротивляться. Когда Сандра обрабатывала скромные боевые раны Даниэля, их взгляды встретились. Впервые они были так близки друг к другу. Впервые Сандра прикасалась к Даниэлю бережными, почти невесомыми движениями. Впервые он ответил на её взгляд своим, полным нежности и ласки. Сандра уже видела его таким, но тогда рядом с Даниэлем была Лили. Прежняя Лили. Сейчас же отчего-то Даниэль не спешил искать встреч со своей похорошевшей невестой, зато упорно делал вид, что навещает в их доме исключительно своего учителя.
А Лили поправилась, и уже ничто не напоминало о её недуге, разве что внешний вид. Порою Сандре казалось, что это не её любимая Лиза, а совсем другой человек, и дело тут было не только во внешности. Она помнила, как раньше на прогулках незнакомые люди приветливо улыбались им обеим — милым близнецам. Теперь же прохожие, особенно мужчины, обращали внимание исключительно на Лили, и ей это внимание несказанно нравилось. Словно чувствуя свою власть над мужчинами Лили одаривала их самыми разными улыбками — от скромной и приветливой до многообещающей и дерзкой. Порою молодые и не очень незнакомцы заискивающе заговаривали с ней, и Лили кокетливо поддерживала с ними мимолётную беседу.
— Лили, — укоризненно говорила ей сестра, — как ты можешь так?
— Что могу? — непонимающе хлопала та пушистыми ресницами. — Мы всего лишь разговаривали. Это ничего не значит.
А Сандра слушала и не узнавала сестру. Ещё никогда она не видела её такой легкомысленной и вместе с тем раскованной. Беззастенчиво она принимала записки от поклонников и завязывала с ними не только переписку, но даже соглашалась на встречи. И за всё это время Лили ни разу не вспомнила о несчастном Даниэле.
Но если бы изменения ограничились только внешностью и характером… Лили совсем перестала есть и спать. Сандру это очень пугало, но отец успокаивал её, объяснив, что у любой болезни есть свои последствия. Вот только лекарство от болезни было выбрано очень странным: раз в неделю отец приводил в дом донора для переливания крови, расплачиваясь с ним условленной суммой.
«Преображенный человек не должен испытывать нужды в пище», — цитировал он слова некоего Николая Фёдоровича. Что ж, так оно и получилось — новую Лили прежняя пища, действительно, больше не интересовала.
— Всё так изменилось, — с лучащимся взглядом поведала Лили сестре.
— Ты права, — понуро согласила та.
— Да нет же, — рассмеялась девушка. — Сейчас мне так хорошо. Столько новых ощущений. Как будто у меня выросли крылья, и я могу совершить невозможное. День сменяет ночь и снова настаёт день, а я не замечаю этого. Я ведь совсем не хочу спать, и из-за этого мне начинает казаться, что я живу в одном нескончаемом дне. Я буквально чувствую, что мне подвластно время, а оно свою власть надо мной утратило, и я как будто бессмертна… Правда, по ночам бывает жутко скучно. Ты спишь, тётя Гертруда тоже. А так хочется с кем-нибудь поговорить.
Но Сандру интересовали не новые ощущения сестры, а её дальнейшие планы на жизнь. Сандра спросила прямо:
— А как же Даниэль?
Лили только отвела глаза и строго произнесла:
— Разве ты не помнишь? Вы оба обещали мне…
— Но ты выжила! — воскликнул Сандра, поразившись её ответом. — Ты жива, ты его невеста, но почему-то ищешь внимания других мужчин. Лили, что случилось, почему ты себя так ведёшь?
Посмотрев на Сандру, Лили взяла её за руку и проникновенно, почти шёпотом, поведала:
— После того что было… того, что Данни видел на операции и как смотрит на меня сейчас… Я чувствую от него такое равнодушие, даже страх. Он видит меня только в тебе, меня прежнюю, понимаешь? А я сама теперь для него только пациентка. Всё, что его беспокоит относительно меня, так это правильно ли он воткнул иглу мне в вену. Как странно!..
— Что странно?
— Я чувствую твой пульс даже на кончиках пальцев, — игриво призналась Лили.
В ужасе, Сандра отшатнулась и вырвала руку из ладони сёстры. Определенно, с Лили случилось что-то непоправимое.
Однажды, когда Лили помогала Сандре на кухне с готовкой, то случайно рассекла ножом палец. При виде выступивших чёрных капель крови Сандра запаниковала и кинулась было искать бинты и антисептик, но сестра поспешили сообщить, что ничего страшного с ней не случилось. В доказательство своих слов, Лили промокнула ранку полотенцем и Сандра отчётливо увидела, что на коже не осталось и следа пореза. Он затянулся за минуту, и это не могло не пугать.
Когда Лили нашла подвенечное платье, что сшила для неё Сандра, то охотно приняла подарок, несмотря на все протесты, что это, в сути, погребальный саван. Легкомысленно, словно бравируя своей победой над смертью и расстроившейся свадьбой, Лили ушила подвенечное платье под свою новую фигуру и стала носить его в повседневной жизни.
Так Лили ещё раз дала Сандре понять, что не станет забирать свои слова касательно Даниэля обратно. В новой жизни с новыми ощущениями и новыми знакомствами, старый жених престал ей быть нужным.
Сандру мучали сомнения и терзала лёгкая влюбленность, а может и просто любопытство, но когда Даниэль задал ей сокровенный вопрос, она не задумываясь дала свое согласие на брак. Они поженились в середине лета — Даниэль и Александра Гольдхаген поклялись, что будут вместе в горести и здравии, пока смерть не разлучит их.
Профессор Метц ничего не хотел и слышать о том, что Сандре придётся покинуть отчий дом и переехать жить в крохотную съёмную комнатушку мужа. Вместо этого он предложил молодожёнам поселиться в пустующей после смерти профессора Книпхофа комнате. Метц был так счастлив, что Даниэль наконец-то стал его зятем и вошёл в семью, что не стал возражать против появления в квартире отставного пса-санитара Дирка.
— Какой он умница, твой Дирк. — говорила Даниэлю Лили, почесывая довольного пса за ухом. — Жаль, что тоже спит по ночам.
Зато Дирк неизменно каждое утро ускользал из комнаты приласкавшей его Лили и шёл будить хозяина и его молодую жену. По старой фронтовой привычке сначала пёс пытался расшевелить лапой хозяина, потом перебегал к другой стороне кровати и распихивал Сандру. Если оба упорно притворялись спящими, Дирк всё так же по привычки принимался их облизывать, а с тех, кто упрямо укрывался одеялом с головой, пёс тут же его стягивал.
На фоне семейных забот и радостей для Метцев и Гольдхагенов незаметно прошли судьбоносные для страны события. Германия подписала Версальский договор, который оказался вовсе не установлением мира, а узаконенным грабежом. Под угрозой иностранного вторжения, победители отторгли от Германии седьмую долю её исконных территорий с десятой частью населения. Страну лишили всех её колоний и обязали возместить странам-победительницам все их затраты на прошедшую войну. А ещё Германию заставили отказаться от армии и затопить собственный флот. Так страна потеряла свой суверенитет. Теперь любой из соседей, хоть Польша, хоть Франция или Чехословакия могли вторгнуться на её землю и по праву сильного разорвать остатки страны на части.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});