Читать интересную книгу Жертва безумия - Джон Сэндфорд

Бэрри Хант сидел в комнате с одним из техников, они выводили что-то на принтер.

Хант заканчивал учебу в колледже святого Фомы, когда Лукас начал искать человека, способного управлять компанией. В течение десяти лет Лукас руководил ею из своего кабинета, сочинял военные и ролевые игры и продавал их трем различным компаниям. Сам того не желая, он втянулся в производство компьютерных игр, когда его уволили из полицейского управления. Полностью отдавшись бизнесу, он писал сценарии для обучающих полицейских программ. Программы были раскуплены, и все стремительно закрутилось. Лукас тогда понятия не имел о заработной плате, налогах, социальном страховании, гонорарах, конкуренции, обучении персонала.

Элл познакомилась с Хантом, когда он слушал ее спецкурс по психологии, и рекомендовала его Лукасу. Хант взял на себя управление компанией и начал делать деньги для них обоих. Однако они не стали друзьями, и Лукас сомневался, что Хант рад его визиту.

— Бэрри, мне надо поговорить с программистами. Это займет одну минуту, — сказал Лукас. — У меня возникла проблема, связанная с делом Манет.

— Ну что ж, пожалуйста. Думаю, все здесь.

— Клянусь, это отнимет одну минуту.

— Отлично…

Задняя часть офиса, занимавшая две трети общей площади, состояла из маленьких кабин, разделенных перегородками высотой меньше человеческого роста, и напоминала отдел по расследованию убийств. Тут работали девять молодых людей, семь мужчин и две женщины. Шесть человек сидели за персональными компьютерами, а трое стояли перед большим экраном, наблюдая за учебной поисковой видеопрограммой. Мужчина и полная молодая дама пили кофе у окна. Когда Лукас и Хант вошли в комнату, все замолчали.

— Привет, — сказал Лукас. — Вы, вероятно, слышали о похищении Манет. Парень, который сделал это, — игрок. У меня есть фоторобот, взгляните на него. Буду признателен, если отправите копию по почте или факсу всем знакомым. Нам необходима помощь.

Он раздал экземпляры фоторобота, но никто не узнал его.

— Крупный парень? — спросила программистка по фамилии Айс.

— Да. Высокий и сильный, — ответил Лукас. — Думаем, сумасшедший. Вы запустите информацию в компьютерную сеть?

— Нет проблем.

Айс казалась реликтом из эпохи панков — коротко стригла волосы, ярко красила губы, нанося помаду широкой полосой вокруг рта, носила кольца в носу. Хант говорил, что она пишет программы быстрее всех в компании. У Лукаса вдруг возникла идея, но он решил повременить с ней.

— Лукас, нам надо поговорить, — сказал Хант.

— Проблемы?

Лукас боялся того дня, когда налоговая инспекция постучит в дверь и затребует его бухгалтерские книги. Бухгалтерские книги? Нет у нас никаких бухгалтерских книг.

— Нам нужен кредит, — пояснил Хант. — Я обсудил это с «Норвест», так что получить его нетрудно, но нужно ваше одобрение.

— Кредит? Я думал, мы…

— Мы должны купить «Проблеко», — сказал Хант. — Они производят аппаратуру, которая идеально подходит к нашему программному обеспечению. Эта компания продается. Джим Дункан хочет вернуться к разработке аппаратуры.

— Какая сумма вам нужна? Возможно, я смогу…

— Восемь миллионов.

Лукас растерялся.

— Господи, Бэрри, восемь миллионов долларов?

— Восемь миллионов обеспечат нам лидирующее положение в отрасли, Лукас. Мы оторвемся от всех. Никто не сможет нас догнать.

— Но это огромные деньги! — взволновался Лукас. — А что, если мы сядем в лужу?

— Вы наняли меня для того, чтобы этого не произошло, и мы процветаем. Чтобы так было и впредь, нам нужно все обсудить.

— Хорошо, но нам придется дождаться окончания истории с Манет. И я бы хотел, чтобы вы предложили пару альтернативных идей.

— У меня уже есть одна серьезная идея.

— Какая?

— Осуществить открытую продажу акций. Момент для этого еще не настал, но если вы захотите выйти из игры… мы можем привлечь внешних акционеров, и вы получите около восьми-десяти миллионов.

— Боже, — изумился Лукас.

На лице Ханта мелькнула улыбка.

— Если мы возьмем восемь миллионов и продержимся еще пять лет, сумма возрастет до тридцати миллионов, обещаю.

— Хорошо, хорошо, мы поговорим, — сказал Лукас, направляясь к двери. — Дайте мне неделю. Тридцать миллионов! Господи!

— Передайте привет Уивер.

Лукас внезапно обернулся.

— Дело Манет продлится не более двух недель, так что договаривайтесь о встрече с банком. И продумайте вопрос, о котором мы говорили, — я имею в виду партнерство.

Хант кивнул.

— Я собирался упомянуть об этом.

— Время пришло. Если дело пойдет, вы получите свою долю. Похоже, оно идет.

— Ну, что с Манет? — спросила Уивер, когда он вошел.

— Он выкинул нечто эксцентричное. — Лукас рассказал ей о баке с куклой. — В половине седьмого придет Элл. Я обещал ей бифштекс.

— Отлично, — сказала Уивер, — я приготовлю салат.

Отправившись разжигать камин, Лукас подумал: вдруг она скажет: нет, пока нет?.. Это все изменит? Не решит ли она, что ей нужно уехать?

Уивер небрежно спросила его:

— Думаешь, вы с Элл поженились бы, если бы…

— Если бы она не стала монахиней? — засмеялся Лукас. — Нет, мы вместе выросли, были слишком близки, слишком молоды. Ухаживать за ней было бы неприлично. Слишком похоже на инцест.

— Она тоже так считает?

Лукас пожал плечами.

— Не знаю. Я никогда не знаю, что думают женщины.

— Однако ты этого не исключаешь.

— Уивер?

— Что?

— Заткнись, пожалуйста.

Сестра Мэри Джозеф — Элл Кругер — носила черную рясу.

В детстве Элл была красивой. Лукас до сих пор помнил одиннадцатилетнюю светловолосую девочку, хорошенькую и веселую. Позже угри так обезобразили ее, что она ушла из мирской жизни и появилась спустя десять лет как сестра Джозеф. Она сказала Лукасу, что ее решение не было связано с лицом, просто она услышала голос. Он усомнился в этом.

Элл приехала в черном «шевроле». Уивер налила ей пива.

— Как дела? — спросила Элл.

— Похоже, есть одна жертва; двое живы, — сказал Лукас. — Но парень совсем спятил и может прикончить их в ближайшее время.

— Я знаю Энди Манет. Она не слишком умна, но умеет… растрогать людей.

Элл отхлебнула пиво.

— Она находит подход к людям, и они начинают говорить.

— Она может выжить?

Элл кивнула.

— Пожалуй, она продержится дольше, чем другая женщина. Энди попытается манипулировать им. Если он проходил курс психотерапии, трудно предсказать его реакцию. Он почувствует, что им управляют, но некоторые привыкают к психотерапии, как к наркотику. Она способна оттянуть развязку.

— Как Шахразада, — сказала Уивер.

— Да, — согласилась Элл.

— Мне нужно, чтобы он говорил, — сказал Лукас. — Он звонит по телефону, и мы пытаемся выследить его.

— Думаешь, он лечился у нее?

— Мы не знаем. Пытаемся выяснить, но пока мало что нашли.

— Если это так, вы должны исходить из его проблем. Не обвинять его в том, что он болен.

— Я так и поступил сегодня днем, — мрачно сказал Лукас. — Но он разозлился.

— Спроси его, как он заботится о них, — предложила Элл. — Проверь, нельзя ли пробудить в нем чувство ответственности. Возможно, он избегает ее. Узнай, что нужно сделать для того, чтобы он освободил их. Предложи ему не отвечать сразу, а подумать. Чего он хочет?

— У нас есть и другая проблема. Мы просматриваем записи Манет. Она лечила подонков, совращавших детей, и никого об этом не уведомила.

Элл положила вилку.

— О нет! Ты не возбудишь дела.

— Но это назревает, — заметил Лукас.

— Это самый варварский закон, принятый нашим штатом, — воскликнула Элл. — Мы знаем, что люди больны, но отнимаем у них шанс получить помощь, и они будут продолжать…

— Если мы не посадим их за решетку…

— А как быть с теми, о которых вы никогда не узнаете? С теми, кто хочет лечиться, но не может этого сделать, потому что стоит им открыть рот, как полицейские набросятся на них?

— Мне известна твоя точка зрения, — сказал Лукас, желая избежать спора.

— О чем вы говорите? — спросила Уивер.

— Если человек в этом штате совращает ребенка, но при этом понимает, что болен, обращается к врачу, тот должен сообщить о нем. В этом случае медицинские записи попадают в руки властей и используются как свидетельства против пациента. Как только штат предпринимает какие-то действия, пациент нанимает адвоката, который советует ему прервать лечение и молчать. Если вина остается недоказанной, а это происходит часто, поскольку человек признает себя психически больным, что снижает достоверность записей, а врачи весьма неохотно дают показания, — он выходит на свободу. Но тогда он уже сознает, что не может продолжить лечение, поскольку оно чревато тюрьмой.