Джон Сэндфорд
Жертва безумия
Глава 1
Гроза началась во второй половине дня; тяжелые свинцовые тучи плыли над озером, холодный ветер срывал листья с прибрежных вязов, дубов и кленов, пригибал белые флоксы и черноглазые гибискусы.
Конец лета. Слишком скоро.
Джон Мэйл спускался на плавучий причал лодочной станции Ирва, где пахло бензином, дохлой рыбой и мхом; старик шел следом за ним, сунув руки в карманы поношенных габардиновых брюк. Джон Мэйл не разбирался в старой технике — воздушных заслонках, свечах зажигания и карбюраторах, но знал все о диодах и резисторах, о достоинствах и недостатках различных микросхем. Поскольку в Миннесоте навыки обращения с моторными лодками считаются частью генетической информации, он без труда арендовал четырнадцатифутовый «Лунд» с навесным мотором «Джонсон 9.9». На лодочной станции Ирва для этого было достаточно водительского удостоверения и двадцатидолларовой купюры.
Мэйл шагнул в лодку, смахнул ладонью воду с сиденья и уселся на него. Ирв, опустившись на корточки возле лодки, показал ему, как запускать и глушить мотор, поворачивать и прибавлять газ. Урок занял тридцать секунд. Затем Джон Мэйл, прихватив с собой дешевую удочку «Зебко», катушку лески и пустую коробку из красной пластмассы для рыболовных принадлежностей, поплыл по озеру Миннетонка.
— Возвращайтесь до темноты, — крикнул ему вслед Ирв и проводил взглядом удаляющуюся лодку.
Когда Мэйл покидал станцию Ирва, небо было ясным, воздух по-летнему прозрачным, а с запада дул легкий ветерок. «Что-то надвигается, — вдруг подумал он. — Что-то словно прячется за верхушками деревьев. Вздор. Это только кажется».
Он проплыл три мили вдоль берега в северо-восточном направлении. Большие дорогие дома из кирпича и камня теснились друг к другу; подстриженные лужайки спускались к воде, между ними тянулись каменные дорожки.
С реки все выглядело иначе. Не найдя нужный ему дом, Мэйл подумал, что заплыл слишком далеко. Он повернул назад, сделав круг. Наконец, значительно севернее, чем он предполагал, Мэйл заметил необычное здание в виде башни — местный ориентир. Крышу из красной черепицы заслоняли верхушки голубых елей, посаженных вдоль улицы. За стеной из плитняка, окружавшей лужайку, пестрели клумбы с красными, белыми и синими петуньями. Возле плавучего причала на стапеле стояла открытая яхта.
Мэйл заглушил мотор, и лодка плавно остановилась. Грозовые облака еще прятались за деревьями, ветер стихал. Взяв удочку, он размотал леску и бросил ее в воду без крючка и грузила. Леска плавала на поверхности. Этого было достаточно. Со стороны казалось, что Мэйл удит рыбу.
Ссутулившись на жестком сиденье, Мэйл наблюдал за домом. Никакого движения. Через несколько минут он начал фантазировать.
Воображение не раз спасало его, когда он оказывался в заключении без книг, игр и телевизора. Тюремщики знали, что он страдает клаустрофобией, и использовали это, усугубляя наказание. Мэйл убегал в мир фантазий, чтобы не сойти с ума: ему рисовались картины секса и жестокости, словно перед его мысленным взором крутился фильм.
Сначала героиней этих воображаемых фильмов была Энди Манет, но потом она появлялась все реже, а за последние два года вовсе исчезла. Он почти забыл о ней. Затем начались звонки, и она вернулась.
Энди Манет. Запах ее духов мог оживить мертвеца. У нее было длинное стройное тело, узкая талия, большая белая грудь, изящная шея и темные волосы, вьющиеся над маленькими ушами.
Мэйл смотрел на воду, широко раскрыв глаза и держа удочку над бортом. Ему казалось, что Энди идет к нему через темную комнату, снимая с себя шелковое платье. Он улыбался и прикасался пальцами к ее теплой, гладкой, чистой коже. «Сделай это, — говорил он вслух и добавлял: — Внизу».
Мэйл просидел так час, потом другой. Иногда он произносил что-то вслух, потом вздыхал, вздрагивал и возвращался к реальности. Внезапно все вокруг изменилось.
Небо стало серым, хмурым, над Мэйлом плыли низкие облака. Поднявшийся ветер погнал по воде моток лески, словно это было перекати-поле. В самой широкой части озера появились белые барашки.
Пора возвращаться.
Повернувшись к корме, чтобы завести мотор, Мэйл вдруг увидел ее. Она стояла в эркере в белом платье. Их разделяли три сотни ярдов, но он узнал ее фигуру и особую, свойственную только ей настороженность. Мэйл почувствовал, что их глаза встретились. Энди Манет была сумасшедшей, и ей удавалось угадывать тайные мысли.
Джон Мэйл отвел взгляд, чтобы защитить себя.
Тогда она не узнает о том, что он идет.
Энди Манет смотрела на дождь и темную завесу вдали. На лужайке у берега раскачивались на ветру высокие соцветия белых флоксов. К уик-энду они отцветут. Одинокий рыбак сидел с пяти часов дня в арендованной у Ирва лодке с оранжевой каймой и, похоже, ничего не поймал. Она могла бы сказать ему, что здесь нет рыбы, что она и сама ни разу ничего не поймала.
Он наклонился к мотору. Всю жизнь имея дело с лодками, Энди поняла по движениям человека, что ему не хватает опыта.
Когда он повернулся лицом к ней, Энди ощутила его взгляд, и в ее голове мелькнула странная мысль, что она знает его. Отсюда она не могла разглядеть черты его лица, но весь облик этого человека — голова, глаза, плечи, движения — казался ей знакомым…
Заведя мотор, он поплыл вдоль берега, одной рукой придерживая шляпу. «Он не видел меня», — подумала она.
С озера надвигался дождь.
«Собираются тучи, дождь собьет листья с деревьев», — размышляла она.
Конец лета.
Слишком скоро.
Отойдя от окна, Энди двинулась по гостиной, включая лампы. Массивные деревенские диваны и кресла, столы ручной работы, лампы, ковры создавали ощущение надежности и уюта. Натуральное дерево и ткани приглушенных тонов хорошо сочетались с яркими красками ковра.
Дом, прежде всегда теплый, стал холодным после ухода Джорджа.
Из-за того, что сделал Джордж.
Крупный, напористый, подвижный, Джордж излучал энергию, был источником вечных споров, давал ей чувство защищенности; его лицо излучало силу, а глаза светились умом. Теперь… это.
Энди была высокой стройной женщиной с темными волосами и врожденным чувством собственного достоинства. Часто казалось, будто она позирует, хотя изящество ее движений не было нарочитым, а горделиво приподнятая голова словно была создана для портрета. Глядя на ее прическу и жемчужные серьги, хотелось думать, что она увлекается лошадьми, яхтами и отдыхает в Греции.
Да, Энди была такой и не стала бы ничего в себе менять, даже если бы могла.
Когда в гостиной зажегся свет, разогнав сгущающийся мрак, Энди поднялась по лестнице. Надо было заняться девочками: собрать вещи перед первым школьным днем и рано лечь спать.
Идя по коридору, она услышала дешевую музыку из плохого фильма, доносившуюся с противоположной стороны. В большой спальне смотрели телевизор. Кто-то переключил каналы. Девочки смотрели выпуск новостей Си-эн-эн. Двое ведущих обсуждали индекс потребительских цен.
— Привет, мамуля, — ласково сказала Женевьев; Грейс подняла голову и улыбнулась.
— Привет, — ответила Энди, обводя взглядом комнату. — Где пульт?
— На кровати, — невозмутимо отозвалась Грейс.
Пульт находился далеко от девочек, на середине кровати. Его бросили в спешке, подумала Энди. Она пробежалась по каналам. На одном из них увидела постельную сцену с обнаженными актерами.
— Безобразие, — недовольно заметила она.
— Это нам полезно, — возразила младшая. — Мы должны все знать.
— Это не лучший способ, — бросила Энди, выключив телевизор. — Пойдемте поговорим.
Она посмотрела на Грейс, но старшая дочь, недовольная и смущенная, отвела глаза в сторону.
— Пойдемте, — повторила Энди. — Нужно собрать вещи к школе и принять ванну.
— Ты снова говоришь как доктор, мамочка, — проговорила Грейс.
— Простите.
По пути к детской спальне Женевьев выпалила:
— Господи, этот парень совсем выдохся.
Удивленная Грейс захихикала, Энди тоже засмеялась, и тут же все трое, хохоча, повалились на ковер в коридоре. Они смеялись, пока на глазах не выступили слезы.
Дождь шел всю ночь; утром он прекратился на несколько часов, потом зарядил снова.
Посадив девочек в автобус, Энди поехала на работу и появилась там на десять минут раньше. Она принимала пациентов, внимательно выслушивая их и ободряюще улыбаясь. Одну женщину преследовали мысли о самоубийстве, другая ощущала себя особой противоположного пола. Крупный мужчина испытывал маниакальную потребность анализировать мельчайшие детали своей семейной жизни. Зная, что поступает неправильно, он не мог остановиться.
В полдень Энди отправилась в кулинарию и принесла пакет с ленчем для себя и коллеги. Они перекусили, разговаривая с бухгалтером о социальном страховании и налогах.
![Электронная Библиотека [Русские Книги] 📚 Читать На КулЛиб](https://cdn.coollib.biz/s20/1/7/4/2/5/1/174251.jpg)