стерлинг наличными и, по крайней мере, 300 000 лир стерлинг по доверительным обещаниям инвестировать деньги, — сказал он. — Недавно я встретился с Феликсом Варбургом. Просил его убедить организацию Джойнт вложить в проект на Иордане не меньше 100 000 лир стерлинг.
— Ты утверждаешь, что электрическое предприятие будет доходным. Почему тогда ты не пытаешься мобилизовать необходимые деньги в еврейских финансовых учреждениях, которые стремятся получить прибыль? — спросил один из присутствующих.
— Я, конечно, обращюсь и к ним, — произнёс Рутенберг. — Но этот проект с самого начала был сионистским. Поэтому, я и собрал вас сегодня в этом зале.
Занятый прежде переговорами о концессиях, Рутенберг не мог представить себе глубины конфликта, существующего между фракцией Брандайза и руководством Сионистской организации. В месяцы его пребывания в Соединённых Штатах он почувствовал это в полной мере. Люди Луи Брандайза обвиняли Вейцмана и его коллег, что они пренебрегают основной целью политики национального дома. Для них она заключалась в подготовке массовой репатриации в Эрец-Исраэль и создании экономических и хозяйственных условий для её абсорбции. Конечно, электрическое предприятие они рассматривали, как проект, для продвижения которого следует объединить все усилия и ресурсы. Они потребовали от Рутенберга документы для основательной проверки экономических аспектов проекта. Ему с большим трудом удалось освободиться от этих требований. Предприятию, строящемуся в сложных и непредсказуемых условиях Палестины, удовлетворить ожидания специалистов свободной капиталистической Америки было, действительно, очень трудно. Рутенберг предельно ясно видел все проблемы, но проект для Эрец-Исраэль был жизненно необходим и его преимущества в его глазах значительно преобладали над недостатками. Люди Palestine Development Corporation и судья Брандайз во главе их склонялись к тому, чтобы участвовать в финансировании предприятия.
Жаботинский, осознавший, к чему идут переговоры с фракцией Брандайза, написал в Лондон, пытаясь убедить членов руководства в Лондоне принять активную и более энергичную политику в Соединённых Штатах по поддержке предприятия. Затягивание с решением этого вопроса, утверждал он, очень опасно, так как с момента приезда в Нью-Йорк Рутенберг наладил тесные контакты с еврейскими финансовыми кругами. Нет сомнения, что, в конце концов, найдутся у него соответствующие вкладчики. Тогда Сионистская организация превратится во второстепенного, не обладающего влиянием участника предприятия.
Несколько дней Рутенберг искал возможность обратиться и к общему нееврейскому финансовому рынку. Это сразу же подстегнуло руководство Сионистской организации согласиться на сотрудничество с людьми Брандайза. В это время Эдмон Джеймс де Ротшильд выразил готовность участвовать в предприятии. Он сообщил Рутенбергу, что условие финансирования проекта — сотрудничество с Palestine Development Corporation. Барон, утомлённый «политическими играми руководства Сионистской организации», заявил, что с сионистами в его большое предприятие не войдёт. Письмо Ротшильда заставило Рутенберга задуматься о предложении барона. Он понял, что его отказ от решающей позиции Сионистской организации в предприятии вызовет серьёзные последствия. Источником опасений была формальная обязанность, записанная в тексте концессии, принимать важнейшие решения при её участии. Его беспокойство вызывали и то, что отказ от Сионистской организации ударит по образу электрического предприятия, как национального еврейского символа. Рутенберг обратился к людям Брандайза с вопросом: не согласятся ли они назначить своих представителей в совместную комиссию, предназначенную для организации кампании по сбору пожертвований на предприятие. Судья Мак согласия не подтвердил. Он сослался на право фракции Брандайза вести самостоятельную и независимую компанию. Ещё одна попытка Жаботинского прийти к соглашению не удалась.
Усилия Рутенберга организовать совместную кампанию по сбору средств на своё большое предприятие закончились к концу мая без существенных результатов.
Надежда его вернуться в Эрец-Исраэль и начать реальную работу по запуску станции на Ярконе тоже не сбылась. В его распоряжении денег не было. Да и судьба предприятия на Иордане не прояснилась. Но самым сильным ударом стала разразившаяся в Лондоне общественная буря, целью которой были электрические концессии. Она поставила под сомнение само электрическое предприятие.
Журналисты газет в Нью-Йорке, осведомлённые о происходящем в Великобритании, следовали по его стопам, и через несколько дне после прорыва «скандала» вынудили Рутенберга опубликовать свои ответы в прессе. Сообщение о готовящейся пресс-конференции вызвало среди евреев ажиотаж. Она была организована в фойе гостиницы, где он проживал. Надо дать должное, американские журналисты проявили себя весьма сдержанно, задавая ему вопросы.
— Британская пресса обвиняет Вас и Ваших партнёров в желании обогатиться за счёт налогоплательщиков. Что Вы на это скажете? — задал вопрос один из них.
— Я нахожусь в Соединённых Штатах, чтобы мобилизовать финансирование моего проекта в Палестине. Я обратился к еврейской общине, так как считаю, что это предприятие для своей страны должны построить евреи. Британское правительство передало мне две концессии, но не оказывает мне никакой финансовой помощи из государственного бюджета. Поэтому утверждения некоторых британских газет беспочвенны.
— Господин Рутенберг, я понимаю, что такая крупная электростанция на Иордане не может не приносить доход, — сказал корреспондент New-York Times. — Что движет лично Вами? Вы надеетесь получить свои дивиденды?
— У меня нет никакого прибыльного интереса, хотя, конечно, электростанция должна приносить вкладчикам доход. Но в соглашении о концессии есть параграфы, обязывающие меня вкладывать часть полученной прибыли в проекты развития страны. Их цель — благосостояние всех жителей Эрец-Исраэль.
— Некоторые депутаты британского парламента заявляют, что осуществление политики национального дома ущемляет права и свободы арабского населения Палестины. Ваши проекты ведь существенная часть такой политики, — заявил мужчина, сидевший в первом ряду.
— Я отвечу, — произнёс Пинхас. — Осуществление моих проектов в стране, где большинство населения арабы, невозможно без их согласия. У меня были активные контакты с их делегацией в Лондоне. Но мои главные переговоры с ними ещё впереди. Предприятие на Иордане обеспечит трудоустройство и источники существования для массы работников. Расистских соображений у меня нет вообще. Я намереваюсь без всякой дискриминации принять на работу евреев и арабов. Они будут заняты на всех этапах строительства станции и примут участие в её управлении.
Вопросов было много, и он аргументировано и легко на них отвечал. Пресс-конференция прошла успешно. Некоторые участники подходили к нему, жали руки и выражали ему всяческую поддержку. Но Рутенберг понимал, что это всего лишь репетиция перед шквалом, который ожидал его в Британии. Он оставил зашедшие в тупик переговоры в