— Ты поступил совершенно правильно, — с некоторым трудом Тере удалось придать своему голосу твердость. — Я думала, что потребуется заслон, но ты, как я вижу, прекрасно справился и без моего вмешательства.
— Позвольте проводить вас к кому‑нибудь из лекарей или манниарийцев, — пробормотал чародей, вежливо предлагая Ильтере опереться на его руку. — Сожалею, что я несведущ в вопросе остановки крови, но могу прислать одного из своих людей, однако это будет чуть позже.
Судя по тому, как напрягся его локоть, когда ее величество с благодарностью приняла помощь, Маралина ей обмануть не удалось. Значит, и все окружающие уже в курсе того, что королева вот — вот рухнет там, где стоит. Выпрямившись, Ильтера постаралась не слишком скрипеть зубами, машинально переставляя ноги. Вокруг них тут же сомкнулся изрядно поредевший и потрепанный эскорт.
— Отправьте вестников… — пробормотала чародейка.
— Уже исполнено, ваше величество, — невесть как оказавшийся рядом полковник Тари выглядел бы так, словно возвращался с увеселительной прогулки, если бы не легкая хромота: во всяком случае, шагал он с достойной легкостью, и на нем королева не увидела ни одного ранения. — Вся стена уже знает, что мы вытеснили трижды прок… прошу прощения, ваше величество… мерзавцев из города. С вашего позволения я посмотрю, как заделывают брешь, — он поклонился и неторопливо направился туда, где несколько бригад ополченцев прилаживали к дыре в стене деревянные клинья, которые послужат основой огромной «заплаты».
По большому счету, тут бы тоже справились и без нее… Тера споткнулась и едва не упала — если бы Маралин не поддержал ее под руку, она бы точно оказалась на мостовой. Гвардейцы эскорта тоже поглядывали в сторону королевы с таким видом, как будто, несмотря на собственные раны, в любой момент были готовы подскочить и поддержать ее. Несколько десятков шагов, которые пришлось пройти до места под стеной, где расположилась группа лекарей, неожиданно показались Ильтере ан’Койр чуть ли не суточной нормой для пешего марш — броска.
Она оказалась ранена вовсе не так сильно, как ей самой казалось. Две кровоточащие царапины на руке зашептала травница — манниарийка — застенчивая девчушка, едва достигшая пятнадцатилетия. Более глубокую рану на плече пришлось зашивать — к этому, ворча что‑то себе под нос, приступил сам Рохней (его левую руку перетягивала повязка, но правой он орудовал по — прежнему ловко). Удары в бок, от которых Теру защитила кольчугу, тупо ныли, но от них грозили остаться только синяки, которые она надеялась как‑нибудь залечить без посторонней помощи. Она с благодарностью приняла из рук травницы бодрящий отвар и стала чувствовать себя немного лучше, но чуть позже ей ужасно захотелось спать.
— Кого‑нибудь послали к капитану Дигсу? — с трудом ворочая непослушным языком, поинтересовалась королева.
— Ваше величество, капитан в порядке, он на ногах и сейчас обходит западную стену — во время прорыва их тоже слегка потрепало, но там защита устояла, — голос Рохнея куда‑то уплывал, как будто он отходил от Ильтеры все дальше и дальше.
— Мне тоже нужно закончить объезд! — строго произнесла она, с ужасом чувствуя, как закрываются глаза.
— Разумеется, ваше величество!.. — ей показалось, или в далеком голосе Микара прозвучало что‑то вроде смешка?..
Тера проснулась на кровати в собственной спальне. По темному небу плыли все три луны, каждая из которых уже пошла на убыль перед новым перерождением. Со стоном перевернувшись, королева поморщилась: несмотря на то, что она вроде бы поспала, тело по — прежнему ломило от усталости.
— Ее величество изволили отлежать бок, — пробормотала она сама себе, медленно вылезая из‑под одеяла и спуская ноги с кровати. — У ее величества дел больше нет, кроме как почивать в тишине и спокойствии дворца!
Собственное презрение всегда подстегивало Теру наилучшим образом. Она обнаружила, что ее не только доставили во дворец (за это, вероятно, стоит благодарить гвардейцев), но и переодели в ночное платье, прежде чем уложить в постель (это уже, несомненно, заслуга подручных Соры Талит, которая несмотря на всю свою лояльность ни за что бы не позволила валяться на кровати в сапогах даже самому королю). Двигаясь медленно, словно в сгустившемся воздухе, королева подошла к окну. В столице было тихо, нигде не лязгала сталь, не полыхали пожары… Обычно Дома Стелл и Игрен избегали ночных атак, и, кажется, сегодня тоже не изменили своим правилам. В темноте любое сражение превратилось бы в настоящую бойню, где уже не разобрать своих и чужих. К счастью, и Канар с Далларой это понимали.
На кресле королеву ожидала смена одежды и идеально вычищенные сапоги. Сбоку оказались прислонены аж два меча: ее собственный и тот, который она подобрала на поле боя. Это было приятно — кажется, ее бдительная охрана, убедившись, что, даже схватившись за оружие, ее величество не отрубит себе немедленно ноги, позволила ей обзавестись клинком, да еще и предоставила выбор. Не зажигая свечей, Ильтера принялась неторопливо одеваться, преодолевая сопротивление собственного тела, которому больше всего хотелось снова оказаться в лежачем положении. Напоследок притопнув ногами в сапогах, она опоясалась поясом с привычным мечом.
Интересно, что было в том якобы «бодрящем» отваре, который ей дали в последний раз? Тера невольно улыбнулась. Забавно, если окажется, что ее в конце концов напоили той же лиеннат, которую она каждое тройное полнолуние для более крепкого сна давала мужу! На вкус эта трава определяется плохо, особенно если добавить ее в хороший «букет» другой смеси.
Впрочем, что бы это ни было, действие оказалось просто прекрасным, учитывая, что она ухитрилась проспать до глубокой ночи. Ильтера испытывала смешанные чувства: острое желание найти девочку — манниарийку, которая дала ей прекрасное питье, и провести с ней воспитательную беседу смешивалось с мыслью о том, что лучше оставить неприятный вопрос без обсуждения, таким образом молчаливо поблагодарив всех причастных за то, что ее насильно отправили отдыхать. Сама бы она, конечно, ни за что не ушла. Оставалось только надеяться, что кому‑нибудь пришло в голову аналогичным образом обойтись с капитаном Дигсом и полковником Тари. Мужчины, конечно, обычно выглядят гораздо крепче женщин, но устают не меньше, особенно учитывая то, что они склонны брать на себя больше, чем в силах сделать!
За дверью обнаружился все тот же поредевший гвардейский караул. Поскольку людей в мундирах оказалось всего четверо, неподалеку в коридоре маячил еще десяток тоже знакомых ополченцев. Они по — прежнему как бы не навязывали свое общество и помощь, однако из дворца их никто не прогонял, хотя раньше госпожа Талит без восторга относилась к присутствию «этих людей» на вверенной ее заботам территории. Вероятно, к концу этой военной кампании — чем бы она ни закончилась — распорядительница, чего доброго, еще и привечать начнет этих суровых бывших грабителей и убийц.