Читать интересную книгу "Круг ветра. Географическая поэма - Олег Николаевич Ермаков"

я вернулся к Пушадеве и шраманере. Пушадева читал негромко мантру:

«Ом! Гате, гате, парагате, парасамгате, бодхи. Сваха!

Ом! О уводящее за пределы, переводящее за пределы пределов, ведущее за пределы пределов запредельного, пробуждение. Славься!»

Что еще может монах противопоставить страданию в этом мире? Если шраманере суждено уйти, то пусть слова мантры вдохновят его. Да, так. Это простоватый Пушадева читал самую нужную в этот момент — в эту кшану — мантру.

А кшаны следовал друг за другом, как сбегающие по карнизу бытия капли: одна за другой, одна за другой, безостановочно. И трудно было сказать, касались ли они несчастного. Скорее всего, он пребывал вообще вне кшан. Но разве это возможно?

Наконец послышался звук раковины, которым Джанги извещал о своем возвращении, и это сперва мне не понравилось, показавшись опасным, но, увидев просветлевшее лицо Пушадевы, а потом и шраманеры, я понял, что Джанги все сделал правильно. И вот среди деревьев показалась повозка, ее влек верблюд, а Джанги восседал на моем коне. В повозке был лекарь, еще молодой, в темно-красном халате и таком же тюрбане. Мы приветствовали его, когда он легко соскочил с повозки и быстро подошел к лежавшему шраманере. Осмотрев его и ощупав, лекарь покачал головой и сказал, что у юноши сломаны ребра и пальцы на одной ноге и выбиты зубы. Рану на боку он может прямо сейчас зашить. Но ему нужна вода. А бурдюки с водой были на убежавшем верблюде. Пушадева сказал, что обнаружил тут неподалеку источник. Лекарь помог шраманере лечь на повозку с ворохом чистой зеленой травы, и мы все переместились к деревьям, из-под которых вытекал источник. Лекарь велел Пушадеве отгонять мух. Он снял рваную кашаю со шраманеры, велел мне острогать чисто палочку и дал ее шраманере зажать зубами; в его ловких быстрых руках с длинными пальцами появилась игла с ниткой, и ею он принялся стягивать края раны на боку юноши. Тот не выдержал и замычал, как теленок. Эта его кшана была доверху наполнена страданием, как тугой рыбий пузырь. Говорят, пузырь нужен рыбам, чтобы находиться на определенной глубине. Страдание тоже помогает нашему плаванию — туда, где его нет. Зачем же любому богу нужно было сотворять этот мир, наполненный, как рыбий пузырь, страданием? Если цель всего живого — избавление от страдания. Или ради этого труда избавления? Но не слишком ли высока цена? Хотя и награда велика.

Лекарь закончил и отрезал блеснувшим в солнце ножом нитку, вымыл руки, иглу. Шраманера разжал зубы, но палочка так и оставалась во рту, пока я осторожно не вынул ее. А шраманера лежал с плотно закрытыми глазами. Я посмотрел на лекаря. Он обнажил зубы в улыбке и сказал, что все в порядке.

И мы вернулись в город.

Глава 21

Шраманера был молод, и молодость брала свое, рана не загноилась и быстро заживала; но костям нужно было время, чтобы прочно срастись. И мы оставили его в монастыре, заплатив настоятелю теми золотыми, что в этом городе и получили, а также заплатили и лекарю и двинулись дальше. Записи, которые вел шраманера, Джанги не взял, пожелав ему сыскать нового наставника, чьи изречения и поступки будут столь же выразительны. На что шраманера ответил обещанием побыстрее выздороветь и непременно нагнать нас. Он просил назвать города и страны, через которые мы собираемся пройти. В последний момент и Пушадева решил остаться. Хотя ему и хотелось сопровождать нас, но ведь настоятель отпускал его в путь именно вместе с шраманерой. Как же он вернется без него? Шраманера снова сказал, что обязательно нагонит нас. Но Пушадева отвечал, что хотя наш путь и нацелен на Четыре Места, в дороге всякое может случиться и никто не знает точно, когда мы туда попадем. Да и с самим шраманерой неизвестно что может приключиться.

И мы распрощались с ними и выступили в дорогу, но теперь уже с большой толпой идущих по своей надобности людей: одни были купцами с товарами, другие паломники; двое чиновников со слугами. Только так и ходят через эти леса, объяснили нам. Кроме диких слонов путникам здесь досаждают и тигры. «Досаждают», — звери просто набрасываются и уволакивают жертвы в дебри.

И толпа шла через леса с грохотом и звоном, да, в два барабана колотили барабанщики и днем и ночью, не давая спать, и били в гонги. Это были кшаны, наполненные буханьем и трезвоном, криками ослов и погонщиков, ржаньем лошадей. И звери не выходили к нам.

По ночам лагерь окружали костры.

Сидя у костра, Джанги и завел речь о случившемся. Он напомнил такую же почти историю с пьяным слоном Девадатты. В самом деле, эти истории были похожи. Но как разительно отличаются их завершения.

— Что ты, Варах, думаешь об этом?

— Что именно тебя волнует, Джанги? — переспросил я, глядя на языки пламени, на фигуры людей и животных.

— Меня волнует, — сказал Джанги, морща толстый нос от жара и заслоняясь рукой, — меня волнует множество чудес, случившихся не со мной. И не с этим, например, шраманерой Олененком… Нет, нет, — поспешно добавил он, отмахиваясь от жара, — я знаю, что слону Девадатты противостояли сам Будда и его любимый ученик бодисатва Ананда, а не какие-то шраманера и шраманы. — И тут он отнял руку от лица и прямо вперил свой глаз в Махакайю. — Ответь, Варах, прямо: веришь ли ты во все эти чудеса?

— Я об этом давно размышляю… Но всегда нахожу именно такое объяснение, которое и пришло на ум тебе, Джанги. А в этот раз… такое объяснение показалось мне, недостойному, слабым, — ответил я честно.

— Неубедительным? — уточнил Джанги.

— Да.

— Йиихху! — воскликнул Джанги, прихлопывая ладонями по коленям. — Я так и знал, Варах! — И он наставил указательный палец на меня. — Оставь сомнения, шрамана. И подумай, вот о чем. Не Ананда ли твой шраманера?

— Но…

— Да! — воскликнул он жарко. — А ты Будда, клянусь его зубом! Разве не каждый из нас Будда?

Я знал эту мысль, но сейчас смутился.

— Все просто. Смотри, Варах: мы все живы. Разве это не чудо?

Я хотел напомнить о верблюде, но Джанги меня перебил:

— Верблюд или жив, или уже переродился человеком. В чем причина несчастья шраманеры? Только в том, что ты, Варах, еще недостаточно Будда. Как и я или Пушадева. Дай проявиться Будде вполне! Разве не таково требование Дхармы? — Он остановил меня движением ладони. — Постой. Скажу дальше. Если бы ты был еще менее Буддой, то у шраманеры были бы сломаны все ребра и расплющена голова. Если бы