известные как братья Пипини:
В 1338 году в Неаполитанском королевстве, которым правил король Роберт, начались большие волнения и беспорядки в городе Сульмона, а также в городах Аквила, Гаэта, Салерно и Барлетта. В каждом из этих мест организовались группировки, которые воевали друг с другом, причем одна группировка старалась изгнать другую. Эти города и их окрестности были опустошены, и, как следствие, сельская местность наполнилась бандами разбойников, которые грабили повсюду. Многие бароны королевства приложили руку к этим беспорядкам, поддерживая то одну, то другую сторону… Одну группировку возглавляла семья Марра, а с ними граф Сан-Северино и все его приверженцы; в другой группировкой была семья Гатти и граф Минервино, которого называли "Паладином", и его приверженцы… Король подвергся большой критике из-за этих беспорядков… из-за его терпимости к опустошению своего королевства, из-за его личной жадности к штрафам и репарациям, которые должны были быть выплачены в результате этих злодеяний… Затем, только когда города были почти разорены, король послал свои войска осадить графа Минервино; братья графа прибыли в Неаполь и отдались на милость короля. Все их имущество было конфисковано в пользу короны, а затем продано, и они оказались в тюрьме в Неаполе[54].
Разочаровавшись в своих попытках управлять страной, король занялся своими проповедями и книгами и тем самым по иронии судьбы способствовал единственному подлинному достижению своей администрации: созданию энергичного сообщества ученых, посвятивших себя сохранению и распространению знаний. Неаполитанский университет, один из старейших в Европе, славился преподаванием права, как Парижский — теологии, Оксфордский — математики, а Салернский — медицины. На протяжении всего своего правления Роберт Мудрый защищал и поощрял этот важный центр образования и широко использовал его профессорско-преподавательский состав. Магистры университета занимали высокие посты в неаполитанском правительстве, помогали кодифицировать законы королевства и приводили обширные юридические аргументы, на которых основывалось широкое толкование королевских прерогатив.
В 1332 году, чтобы способствовать распространению знаний, Роберт с одобрения Санции нанял выдающегося ученого Паоло Перуджийского на должность хранителя королевской библиотеки за щедрое вознаграждение в 225 золотых флоринов в год и поручил ему собрать обширную коллекцию манускриптов. Труднодоступные труды Сенеки, Ливия, Святого Иеронима и Святого Августина, а также многие другие книги были спасены благодаря этим усилиям, а университетские клерки были наняты, чтобы сделать копии для облегчения исследований. "Все важные дополнения, сделанные в царствование короля Роберта в области истории, права и медицины, произошли в период его [Паоло Перуджийского] заведования библиотекой"[55]. Интерес короля к Дальнему Востоку подтверждается тем, что он потратился на приобретение и великолепную иллюминацию копии относительно нового труда De Mirabilibus Magni Canis (О необыкновенных вещах в стране великого хана), в котором описывались приключения венецианского путешественника Марко Поло. Внимание короля к получению и распространению знаний выделяло Неаполь из остальной Италии и значительно повысило престиж королевства. Вскоре после назначения Паоло была собрана библиотека из более чем ста томов, что было весьма значительным для того времени. «Таким образом, Неаполь в его правление стал знаменит средоточием образованности, центром которой был Кастель-Нуово, королевская обитель мудрости и "место разумения"»[56].
Доступность этих трудов в сочетании с покровительством короля привлекла ко двору Роберта в последние годы его правления одних из самых талантливых ученых Европы, а их энергия и упорство значительно повысили интерес к академическим достижениям. То, что Неаполь к 1340 году стал признанным центром классической науки, подтверждает и Петрарка, который, будучи поставлен перед выбором: стать поэтом-лауреатом под покровительством короля Роберта или принять важную должность преподавателя в Парижском университете, выбрал столицу Неаполитанского королевства. В письме кардиналу Джованни Колонна, датированном 1 сентября 1340 года, Петрарка, так описал свою дилемму:
Я нахожусь на трудном распутье и не знаю, какой путь лучше выбрать. Это необычная, но короткая история. В тот самый день, почти в третьем часу, мне было доставлено письмо из [римского] сената, в котором меня самым энергичным и убедительным образом приглашали принять звание поэтического лауреата в Риме. В тот же день около десятого часа ко мне явился посыльный с письмом от одного выдающегося человека, ректора Парижского университета, моего земляка, хорошо знакомого с моим творчеством. Он, приводя самые восхитительные доводы, убеждал меня приехать в Париж. Спрашивается, кто мог предположить, что подобное может случиться? В одном письме меня звали на Восток, в другом — на Запад. Вы увидите, какими весомыми аргументами меня толкали туда или сюда…. Тот факт, что в Италии есть король Сицилии [Роберт Мудрый], которого среди всех смертных я признаю главным судьей своих талантов, склоняет чашу весов в эту сторону[57].
Петрарка принял приглашение Роберта приехать в Неаполь до официальных чествований в Риме, чтобы король мог публично засвидетельствовать, что знаменитый поэт соответствует требованиям, предъявляемым к званию поэта-лауреата.
Экзамен Петрарки, состоявшийся в марте 1341 года в Кастель-Нуово, был, возможно, величайшим культурным событием века, экстравагантной выставкой эрудиции. В течение трех полных дней перед переполненной аудиторией, в которую входили члены двора, преподаватели и студенты университета, правящий Совет и ведущие горожане, Роберт Мудрый, одетый в полные королевские регалии, допрашивал ведущего интеллектуала Европы о его знании трудов библейских ученых и различных римских авторов, таких как Вергилий и Сенека. Тот факт, что знания Петрарки в этой области значительно превосходили знания его собеседника, и ему не составило труда ответить на вопросы короля, нисколько не отменял восторга от этого действа. Местные ученые были потрясены присутствием в их среде столь великого интеллектуала и воодушевлены тем, что он возвысил их профессию. Сам прославленный литератор был чрезвычайно доволен тем, что его заслуги были признаны на публике столь высокопоставленной персоной, как государь Неаполя. Король был в восторге от того, что его собственные познания были подтверждены приезжим авторитетом. Остальная часть собравшихся, хотя, вероятно, и не следила за реальным содержанием беседы, тем не менее получила определенные познания в весьма занимательной форме. Когда в конце третьего дня поэт убедил короля в достоинствах стиха, наступил момент высшего драматизма, и Роберт, который был слишком стар, чтобы отправиться в Рим на официальное чествование Петрарки, снял с себя церемониальную мантию и, предложив ее гостю в знак уважения, попросив надеть ее, когда тот будет удостоен лаврового венка. Король также назначил его своим капелланом — звание, которое не предполагало никаких официальных обязанностей, но было очень почетным. Вооружившись подписанными Робертом грамотами, подтверждающими его полномочия, Петрарка отправился в Рим, чтобы получить венок лауреата. 8 апреля 1341 года, надев королевскую мантию, Петрарка, под звуки труб, был увенчан лавровым венком. "Хотя король [Роберт Мудрый] отсутствовал, и не было ни его власти, ни его величия; его присутствие ощущал не только я, но и все, кто там был", — писал позже Петрарка королевскому секретарю[58]. Самому Роберту он написал: "Сколько достижений в изучении свободных