Читать интересную книгу "Суровое испытание. Семилетняя война и судьба империи в Британской Северной Америке, 1754-1766 гг. - Фред Андерсон"

уже вскоре после прекращения военных действий в средней Пенсильвании появились первые янки из Коннектикута. Осенью 1760 года три мировых судьи и шериф округа Нортгемптон, действуя по жалобе Тидиускунга, обнаружили, что двадцать поселенцев, связанных с компанией Саскуэханна, основали деревню на западном берегу Делавэра, в Кушитунке. Жители Новой Англии не пытались скрыть, что они были авангардом гораздо большего числа переселенцев, которые должны были последовать за ними весной. Пенсильванская оппозиция их не волновала, поскольку, как они уверяли следователей, большинство в обеих палатах Коннектикутской ассамблеи горячо поддерживало их предприятие. Это вторжение — другого адекватного термина для его обозначения не существует — вызвало быстрое провозглашение губернатором Джеймсом Гамильтоном запрета на несанкционированное поселение на землях Пенсильвании и предупреждение о мести индейцев; привело к обмену официальной перепиской между Гамильтоном и губернатором Томасом Фитчем, который утверждал, что Коннектикут не имеет официальной связи с компанией, имеющей более тысячи акционеров, включая многих самых влиятельных политических деятелей колонии; и напугало семью Пенн, заставив обратиться в Торговый совет и Тайный совет с просьбой заблокировать дальнейшую деятельность компании Саскуэханны[691].

Все это не помешало колонизации янки. К концу 1760 года коннектикутские землемеры заложили три поселка вдоль реки Делавэр, мельники построили лесопилку и мельницу, а поселенцы поселились в хижинах, чтобы переждать зиму. На следующий год, пока в Британии генеральный прокурор и генеральный солиситор уверяли Пенса, что хартия Коннектикута не дает «никаких оснований претендовать на данный участок земли», в Кушитанке поселенцы — на этот раз их были десятки — построили дома, возвели и вооружили крепкий сруб и начали работы на дороге, которая должна была пересечь горы и выйти на широкую равнину Вайоминга[692].

До осени 1762 года янки прорубали себе путь через шестьдесят миль холмов, лесов и болот, разделявших долины рек Делавэр и Саскуэханна. Когда в середине сентября передовой отряд из 120 вооруженных первопроходцев наконец достиг места назначения на ручье Лехаванок (Лакаванна), в семи или восьми милях вверх по долине от города Тидиускунга, они обнаружили там всего несколько делаваров — отнюдь не достаточно, чтобы помешать им заготовить тонны сена, построить три сруба, проложить три мили дороги вдоль реки и сделать другие приготовления к приходу большого числа поселенцев, которые, по их словам, должны были последовать за ними. Примечательно, что Тидиускунг не был среди полудюжины воинов, которые пришли предупредить коннектикутцев. Более того, на момент их прибытия он даже не подозревал, что захватчики вошли в Вайоминг, поскольку был занят тем, что пытался справиться с угрозами, которые казались более непосредственными — а они исходили от Филадельфии и Онондаги[693].

За исключением короткого времени в июле и начале августа, король делаваров отсутствовал в своем поселении с конца мая по сентябрь, пытаясь дипломатическими методами сохранить притязания своего народа на обещанную резервацию. Тем летом ничто не благоприятствовало ни ему, ни его людям. Еще до того, как он покинул долину, эпидемия дизентерии унесла его жену, Элизабет, ее сестру и мужа сестры, важного советника. Тидиускунг подозревал, что они были отравлены колдовством; и страх, и горе, вероятно, способствовали пьянству, которое сделало его таким плохим защитником своего народа на двух летних конференциях. На первой из них, состоявшейся в июне в Истоне, сэр Уильям Джонсон председательствовал на квазисудебном расследовании законности Уокингской покупки. Это расследование выполняло обещание, данное на переговорах в Истоне в 1757 и 1758 годах, что представитель короны определит, не сговорились ли семья Пенн и ирокезы обмануть делаваров в отношении их земель в восточной Пенсильвании во время «Ходячей покупки». Если Джонсон обнаружит обман, он сможет рекомендовать восточным делаварам получить компенсацию в виде постоянного титула на долину Вайоминга. К несчастью для делаваров, Джонсон не только привычно поддерживал претензии ирокезов на владычество, но и видел большую политическую выгоду в укреплении своих связей с семьей Пеннов. Тидюскунг сделал эти грозные препятствия непреодолимыми, сильно напиваясь на протяжении всей конференции[694].

Непостоянное поведение вождя при изложении своих аргументов позволило адвокатам, представлявшим интересы семьи Пенн, довольно легко дискредитировать его перед Джонсоном, чья основная враждебность к делаварам была очевидна с самого начала. В конце концов Израэль Пембертон из Дружественной ассоциации, присутствовавший, как и на каждой Истонской конференции с 1756 года, для поддержки индейцев, счел процесс настолько вопиюще несправедливым, что вышел из себя и попытался вмешаться от имени Тидиускунга. Посыпались обвинения, вспыхнул гнев; Джонсон выхватил меч и пригрозил проткнуть квакера насквозь; в итоге Пембертон добился лишь того, что к унижению Дружественной ассоциации добавилось поражение надежд делаваров. 27 июня Тидиускунг довольствовался тем, что мог получить, согласившись «зарыть под землю все разногласия по поводу земли… и подписать освобождение всех спорных земель» в обмен на подарок в виде товаров на двести фунтов и четырехсот фунтов наличными[695].

Путь обратно в Вайоминг был via dolorosa для человека, который понимал, что у него мало шансов получить право на владение долиной на второй летней конференции, мирном конгрессе между представителями правительства Пенсильвании и индейцами Огайо. Тем не менее он собрал своих воинов в свиту, которая должна была поддержать его в последней попытке вымолить резервацию, и в начале августа покинул долину. К двенадцатому числу его делегация добралась до Ланкастера, где встретилась с губернатором Гамильтоном, Тамакуа и другими вождями из Страны Огайо, а также с представителями Шести Народов, которые приехали подтвердить договор как «дяди» делаваров и шауни. Предсказуемо, но ни ирокезы, ни Гамильтон не были склонны отдать королю делаваров то, что он просил. Ничто не вынуждало их к этому. Дяди Тидиускунга и губернатор Гамильтон вместо этого призывали его стойко противостоять всем вторгшимся из Коннектикута, не предлагая при этом ничего конкретного — и уж тем более неотъемлемого титула — в качестве помощи. Ирокезские вожди, похоже, были больше всего заинтересованы в уступке участков земли в низовьях Саскуэханны, что никак не успокаивало Тидиускунга в том, что верховья долины не будут следующими. Горько обвинив белых в попытке отравить его делегацию, как, по его мнению, весной были отравлены его жена и другие люди, Тидиускунг покинул Ланкастер с подарками — сто фунтов наличными и четыреста фунтов торговыми товарами, — но без удовлетворения. Его мечта о безопасной родине, родившаяся в войне, которая на короткое время дала ему рычаги давления как на ирокезов, так и на Пеннов, лежала мертвой в пепле костра совета Ланкастера[696].

Как ни горько было его разочарование, но то, что ждало Тедюскунга дома, было еще хуже. Вряд ли он был рад обнаружить