Читать интересную книгу "Суровое испытание. Семилетняя война и судьба империи в Британской Северной Америке, 1754-1766 гг. - Фред Андерсон"

отторжением их народа ирокезами и наследниками Уильяма Пенна.

Самые ранние пророчества делаваров были чисто нативистскими обличениями алкоголя как вещества, с помощью которого индейцы попали в зависимость от европейцев. Однако после того, как делавары лишились своих земель в результате Walking Purchase, послания пророков стали приобретать потенциально политический и неявно антишести наций характер. В последние годы перед Семилетней войной женщина-пророк из Вайоминга и два проповедника-мужчины, жившие дальше по восточному рукаву Саскуэханны, начали развивать самые ранние пророчества. Они проповедовали, что индейцы были созданы отдельно от белых и чернокожих и вызвали недовольство Хозяина жизни, отклонившись от предписанного им отдельного пути. В результате их грехов, включавших злоупотребление алкоголем и жадность к торговым товарам, Хозяин Жизни послал эпидемии и суровые зимы, проредив дичь и вызвав неурожай, чтобы их обратно к прежнему образу жизни. Учения этих трех пророков были новыми и значимыми, поскольку несли в себе потенциально пан-индейский, а также нативистский подтекст. Еще более драматичные бедствия Семилетней войны усилили эти послания, которые приобрели особенно мощную форму в 1759-60 годах, когда среди западных делаваров верхней части долины Огайо появился четвертый пророк, Неолин.

Как и его предшественники из долины Саскуэханна, Неолин подчеркивал раздельное сотворение белых и индейцев и предписывал воздерживаться от алкоголя как средство вернуть священную силу и примирить делаваров с Хозяином жизни. Но в важных вопросах он пошел дальше предыдущих пророков. Чтобы избежать зависимости от белых, индейцы должны были воздержаться от торговли и алкоголя, заново освоить забытые древние способы охоты и производства и отказаться от любых контактов с европейцами. В качестве средства достижения этой цели Неолин призывал своих последователей практиковать ритуальные очищения и в течение семи лет обучать молодых людей изготовлению и использованию традиционного оружия, чтобы они могли защищать свой народ, не завися от европейского оружия. В 1761 году Неолин начал предсказывать новую войну на западе. Признаки, которые он связывал с надвигающимся конфликтом, — сокращение популяции дичи, вторжение большого количества белых на индейские земли и запрет Амхерста на подарки и поставку пороха в больших количествах — помогли убедить западных делаваров в истинности его послания. Возникшее религиозное возрождение имело важные политические последствия. По мере того, как росло число приверженцев Неолина, вожди-аккомодаторы, такие как Тамакуа и Шингас, которые привели свой народ к отказу от французов и которые все еще советовали терпеть англичан, теряли позиции в советах делаваров[701].

Хотя Неолин, возможно, планировал, что его учения будут способствовать возрождению его собственного народа, в 1761 и 1762 годах они распространились далеко за пределы верхнего Огайо и стали играть важную роль в духовной жизни индейцев от западного Нью-Йорка до Миннесоты, от бассейна Великих озер до стран Кентукки и Иллинойса. Отчасти религиозное пробуждение этих лет было вызвано двойными бедствиями — болезнями и голодом, которые обрушились на западных индейцев в 1761 и 1762 годах. Эпидемии и нужда, конечно же, были посланиями, которые Хозяин жизни посылал, чтобы побудить своих детей к обновлению. Однако британские командиры, которым Амхерст запретил раздавать подарки, мало что сделали для облегчения страданий и многое сделали для исполнения пророчеств о том, что отношения между белыми и индейцами будут ухудшаться до тех пор, пока не начнется война. В условиях такого стресса среди чиппева, майами, оттава, потаватоми, шони и виандотов появились возрождения, основанные на очистительных ритуалах Неолина и нативистском послании, и даже в пределах Ирокезии среди сенеков и онондага. По мере того как это происходило, пан-индейские элементы, заложенные в пророчествах Неолина, стали создавать общую почву для нативистского сопротивления британцам[702].

Военные пояса фактически не переставали циркулировать среди западных индейцев после завоевания Канады. Некоторые из них остались от попыток Водрёйя возродить неудавшиеся союзы pays d'en haut. Другие возникли в результате попыток сенека организовать восстание против англичан на Ниагаре в 1761 и 1762 годах. Некоторые, вероятно, исходили от французских торговцев и других лиц, не желавших принимать капитуляцию Канады; другие были выданы французскими офицерами, которые все еще командовали постами в Луизиане. По крайней мере, один из них представлял собой призыв Тидиускунга о помощи в одиннадцатый час против захватчиков из Компании Саскуэханны. Но если в символах вампума не было ничего нового, то откровения Неолина придали им общий контекст значения и интерпретации. Повсеместно вожди-аккомодаторы начали терять контроль над отношениями с англичанами. Среди делаваров, например, к началу 1762 года все вожди, заключившие мир с англичанами в 1758 году, либо ушли из общественной жизни, либо потеряли авторитет. Пискетомен и Джордж Делаваров исчезли, возможно, умерли; Тамакуа и Шингас перестали влиять на политику западных делаваров[703].

Зимой 1762-63 годов вопрос стоял уже не о том, начнутся ли боевые действия, а о том, когда и где они начнутся. Западные индейцы не скрывали своего недовольства торговой и поселенческой политикой Амхерста и не могли скрыть усиление позиций нативистских лидеров. Кроган и другие западные торговцы испытывали глубокие опасения; командиры изолированных фортов нервно поглядывали на свои запасы продовольствия и боеприпасов. Только самые высокопоставленные британские офицеры, находясь в безопасности в своих штаб-квартирах, оставались беспечными. В конце 1762 года в Филадельфии полковник Буке вскользь упомянул о сообщениях о «притворном новом заговоре» среди западных индейцев, а в апреле следующего года в Нью-Йорке Амхерст отмахнулся от предупреждений о надвигающейся войне, назвав их «меерами». Уже 6 июня 1763 года, читая первые сообщения о восстании, главнокомандующий все еще убеждал себя, что «эта тревога ничем не закончится»[704].

Великое индейское восстание началось примерно в десяти милях от Детройта 27 апреля 1763 года, когда вождь племени оттава Понтиак призвал учение Неолина на «совете трех народов, оттавов, потаватоми и плохой группы гуронов [уайандотов]», и убедил их присоединиться к нему для нападения на местный британский гарнизон — хотя и не на французское поселение, которое находилось за его стенами. Среди местных жителей Понтиак смог собрать около 460 воинов, что было более чем достаточно для нападения на 125 рыцарей и 40 торговцев, которыми командовал майор Генри Гладвин в форте Детройт. Понтиак и его союзники решили застать гарнизон врасплох 7 мая. Попытка не удалась, потому что женщина из племени виандотов — возможно, любовница Гладвина — предупредила англичан о заговоре. Поэтому 9 мая Понтиак и его союзники, к которым присоединилась группа чиппева, осадили форт. В течение первой недели они убили или ранили 20 британских солдат и беженцев и еще 15 взяли в плен. Неделю спустя они захватили караван судов снабжения, приближавшихся к форту со стороны Ниагары, убив или взяв в