Инверсия ноэтической ситуации – перестановка аттенционального фокуса и фона – отдаленно схожа с соотношением фабулы и сюжета (сюжет может как угодно перекомпоновывать фабулу во временном отношении). И здесь, однако (как и в случае соотношения фокуса внимания с фокализацией), имеет место проблема «габаритов» передаваемого смысла: временные смещения крупных смысловых блоков, каковыми по сравнению с семантикой фразы всегда являются элементы сюжета, обычно вторичны для восприятия относительно временных сдвигов фокусов внимания в одном синтаксическом периоде. Эти процессы могут идти как совместно, так и независимо, внутрисинтаксические перестановки в первом случае участвуют «только» в создании акта наррации, во втором случае (как у Бунина) – играют смыслоформирующую стилевую роль.
Еще одна разновидность асимметричных сдвигов аттенции и ФВ – временные разрывы ноэм и ноэс. Временные сдвиги не исчерпываются только временными перестановками целостных актов – акты говорения могут при инсценировании «разрывать» в языковом времени ноэму и ноэсу, неразрывные в феноменологическом времени сознания, и соединять их с ноэмами и ноэсами из других актов. Из одного акта сознания язык может при этом делать два акта, из двух – один, опуская при этом какие-либо из исходных четырех ноэматические или ноэтические фрагменты, не сопровождая (или сопровождая – см. ниже) разрывы сращениями изначально не связанных друг с другом ноэм и ноэс. Наиболее простой вариант – такой разрыв акта на ноэму и ноэсу, при котором ноэса тоже получает семантическое облачение и помещается в другом моменте языкового времени, не увязываясь ни с каким новым ноэматическим компонентом. Такие не усложненные сращениями с чужеродными ноэсами и ноэмами разрывы обычно не абсолютны, а скоротечны. Примером такого разведения может служить упреждающая предикация – любое предшествование в речи предиката к еще не семантизированному субъекту, как, например, в «несмелая, подходя к дому врача, она замедлила шаг». В феноменологическом времени ноэма «замедление шага» непосредственно внутри себя, одновременно с собой содержала и оценивающую ноэсу («замедление» сразу оценивалось как проявление несмелости), но чтобы поставить в фокус внимания именно эту тональную ноэсу и тем передать подразумеваемую оценочную окраску нейтрального сочетания «замедлила шаг», язык разрывает синтетический – феноменологически одномоментный – акт на два разновременных: оценивающая ноэса эксплицирована (семантизирована) и подана раньше самого содержащего ее в феноменологическом времени акта. Тот же «механизм» в: «И на губах, как черный лед, горит / Стигийского воспоминанье звона».
При упреждающей предикации происходит своеобразная задержка ноэмы (в параллель к «задержке референции» П. Рикера), но в конечном итоге языковые островки с «упреждающей» природой находят свои ноэмы, воссоединяются с ними – в противном случае они просто растворяются без смыслового следа. Какой смысловой эффект в такого рода упреждениях? Такими разрывами язык пользуется для постановки в фокус внимания требуемого ноэтического или ноэматического компонента целостного акта. Разрывы эксплицируют синтетичную многосоставность передаваемого акта и могут тем самым перенаправлять аттенциональный фокус с интенционального объекта на его оценку и наоборот.
В упреждающей обособленной предикации есть некоторое сходство с обособлением и семантизацией имплантированной в ноэму модальности («Это должно быть так, чтобы X был Г»), что лишний раз подтверждает аналогичность способов функционирования тональности и модальности. Имеют иллюстративную силу такого рода временные разрывы и сдвиги и для проблемы неизоморфного соотношения ноэтически-ноэматических структур сознания с субъект-предикатными структурами языка. Разъединение в языке сращенных в исходном феноменологическом акте ноэтической оценки и ноэматического «схватывания» факта «замедления шага» порождает в языковом времени два разъединенных предиката к одной смысловой предметности (она – несмелая, она – замедлила шаг). Возможность временных разрывов ноэм и ноэс – проявление неизоморфности ноэтически-ноэматического строения акта сознания и субъект-предикатного строения выражающего его языкового акта.
Следующая разновидность асимметричных сдвигов аттенции и ФВ – временные сращения. Акт говорения может действовать «после» разрыва акта и сращивать (соединять) разорванные ноэсы и ноэмы из разных актов, стягивая их в одну смысловую структуру, делая из двух разновременных актов сознания один и одновременной языковой акт. Мы уже встречались с этим (Карфаген должен быть разрушен). В бунинской строке «Это волчьи глаза или звезды – в стволах на краю перелеска?» ноэматический состав акта восприятия также сращен сразу с тремя ноэсами – самой ноэсой восприятия, ноэсой вопроса и ноэсой страха. Все ноэсы разновременны: третья ноэтически более «поздняя», чем первая; вторая может быть «позже», чем третья. Конечно, можно интерпретировать и так, что ноэса страха вообще в ноэтическом времени изначальная: не будь ее, хотя она семантически и не выражена, в качестве фонового тонального освещения мог не возникнуть и вопрос второй ноэсы. Но и в таком случае здесь есть разрывы между ноэматическим и ноэтическим составами; эти разрывы впоследствии нейтрализуются, и ноэматический состав точно попадает в ноэтическую лузу.
Но так бывает не всегда. Значительно более важные случаи – те, в которых ноэмы и ноэсы разрываются без дальнейшего повторного воссоединения или когда ноэсы не имеют своих ноэм, и наоборот. Это – зона смен языковых модальностей, тропов и фигур речи.
§ 72. Ложные пространственные разрывы ФВ. Метафора как ложная смена ФВ. В своем общем действии смены ФВ всегда есть некое перемещение луча внимания по ноэматическому пространству, доступному кругозору ноэсы, т. е. в феноменологическом смысле смены ФВ – пространственный процесс. К тропологии, по-видимому, можно отнести особую разновидность этих пространственных сдвигов – ложные пространственные сдвиги и разрывы между непосредственно смененными ФВ.
Это происходит тогда, когда резко смещается ноэматический состав остающейся при этом той же ноэтической ситуации, часто – на переходе от необразного фрагмента к тропу или от одного тропа к другому, как в пушкинском: «Напрасно я бегу к сионским высотам, /Грех алчный гонится за мною по пятам; / Так ноздри пыльные уткнув в песок сыпучий, /Голодный лев следит оленя бег пахучий». Между второй и третьей строками здесь полностью сменено ноэматическое окружение (то, что называется «семантическим сдвигом») фокуса внимания, а значит, формально сменен и сам ФВ, ибо он всегда момент ноэмы, однако ноэтическая ситуация – ее кругозор и ее ФВ – в действительности сохранены теми же. Второй ноэматический состав этой ситуации – это новое ноэматическое окружение того же ФВ, т. е. новый ноэматический состав помещен в ту же исходную ноэтическую ситуацию. Хотя, таким образом, это новое окружение и оснащено собственным ФВ, он не имеет прямого референциального значения; этот новый ФВ использован как вторичная ноэса – как дополнительная тонально-модальная ноэса к исходному ноэтическому кругозору и исходному ФВ, расширяя, тем самым, прямой семантический смысл первых двух строк. Здесь, таким образом, один несменяемый интенциональный объект (доминантный ФВ), но несколько ноэматических наполнений ноэтической ситуации или несколько ноэматических окружений этого доминантного ФВ и, соответственно, несколько ФВ. Вторая строка с олицетворением также несет изменения ноэматического состава и смену ФВ, но этот сдвиг не столь резкий, как в третьей и четвертой – метафорических – строках: он не прерывает связное течение фразы, не меняет ноэматическое окружение исходной ноэтической ситуации (мы еще вернемся к анализу этих пушкинских строк в их иных смысловых измерениях – см. Глава 4, § «Предмет речи как свернутая точка говорения»).
В механизм метафоры часто входят такие пространственные сдвиги и разрывы ФВ с последующим наложением; их действие можно описать как использование одного ноэматического состава со своим ФВ в качестве ноэсы к другому ноэматическому составу и его ФВ. Хотя, таким образом, формально в этих случаях и производится полная и резкая смена ФВ, по результирующему смыслу это другой процесс – присовокупление дополнительной ноэсы к исходному ФВ. Такое нанизывание фокусов внимания на единый интенциональный стержень, порождающее дополнительные смыслы, фактически оказывается приемом ложных смен ФВ. Ложной сменой ФВ являются и метонимия, и синекдоха (со своими особенностями в ноэтическом механизме).