шесть тысяч турахов были отозваны из Ормаэла в Ипулию для обучения ведению войны в горах. Большинство из них вскоре были отправлены на скрытые базы в Тсордонах и на границу центральной части Мзитрина. Прочих посадили на военные корабли и отправили на юг, к архипелагу Бэриды. Белый Флот был замечен проводящим учения к северу от яростного вулканического острова под названием Голова Змеи. Поступали даже сообщения о кораблях мзитрини, проскальзывающих на восток в Нелу Рекере. Арквал ничего так не боялся, как нападения из Рекере, которое было слишком длинным и бурным, чтобы полностью его охранять. Именно в Рекере Белый Флот разгромил флот Арквала в последней войне. Никогда больше император Магад не будет застигнут врасплох.
Но первое нападение было совершено с гор, а не с моря. Пехотинцы Маисы, более десяти лет обучавшиеся в Крабовых Болотах, уже более трех лет продвигались по редко патрулируемому Высокогорью Чересте. Они выглядели как крестьяне, а не солдаты; и они вступили в Высокогорье по самой тяжелой из горных троп.
Изможденные и с трудом передвигающие ноги, они становились не солдатами, а батраками, смешиваясь с горцами. Год за годом посланцы Маисы ходили среди этих деревенских жителей: мальчики в лохмотьях, девочки, ведущие тощих коз, женщины, согнувшиеся под вязанками хвороста. Каждый из них был агентом, и они проходили контрольно-пропускные пункты Арквала с пустыми лицами и испуганными взглядами. У каждого было послание для дремлющих боевых сил: Озеро наполняется, но оно еще не полно. Когда озеро наполнится, плотину прорвет. Кто-то утонет в наводнении, но мы справимся с этим. Слушайте, слушайте, как прорывается плотина.
В то решающее утро войска Маисы прорвались через северную стену города. Ормаэл уже триста лет не сталкивался с врагами-горцами, и оккупанты постепенно ослабили бдительность в сонном северном квартале. Даже когда началось нападение, имперский губернатор чувствовал себя скорее смущенным, чем испуганным. Две тысячи крестьян? Какой в этом был смысл? Даже после передислокации в предыдущем месяце у него все еще было три тысячи обученных солдат-арквали, включая несколько сотен турахов, каждый из которых стоил пятерых. Идиоты даже не замедлили шаг, чтобы захватить стену, а углубились в северный квартал — без сомнения, в поисках мясных пирогов и бренди. Они оказались в ловушке. Они будут убиты. Почему император Магад приговорил его править страной болванов и самоубийц?
Но у болванов дела пошли лучше, чем ожидалось. Они искали не мясные пироги, а северный арсенал, который они захватили и разграбили; и ворота между третьим и четвертым кварталами города, которые они опустили и заклинили, задержав таким образом прибытие подкрепления. К ним также присоединилось несколько обычных ормали, чернорабочих с кожевенных заводов и доков. Губернатор признал, что это не совсем спонтанный рейд. Но, конечно же, это не восстание?
Но тут ему улыбнулась удача: двадцать кораблей, основная часть эскадры коммодора Дарабика, во всем великолепии входили в бухту — неожиданно, но более чем желанно при данных обстоятельствах. Их приветствовали девять других кораблей Арквала, все еще находившихся в порту, и убеждали высадить на берег столько людей, сколько можно выделить для помощи в обороне города.
Суда действительно высадили большое количество людей, но они не покинули порт. Они, скорее, захватили артиллерийские установки вдоль береговой линии и направили их на суда, не находящиеся под командованием Дарабика. В то же время корабли эскадры разрядили свои орудия.
Бой был кровопролитным, но недолгим. Из девяти судов семь стояли на якоре, не имея ни малейшего шанса на спасение. «Меч» и «Мститель», два гордых арквальских шлюпа, участвовавшие в маневрах в заливе, приготовились открыть огонь по вновь прибывшим и были завалены ядрами.
«Мститель» затонул сразу; «Меч» накренился, его корма быстро наполнялась водой. Из клубов дыма выплывали люди, спасая свои жизни вплавь, и повстанцы так же яростно их спасали, как за несколько мгновений до этого атаковали. Почти двести человек погибло в той ужасной перестрелке, когда арквали впервые за сорок лет открыли огонь по арквали. Но выжило вдвое больше, а остальные суда сдались без боя.
В городе поднимались мужчины, присоединяясь к кожевникам и грузчикам. Были некоторые колебания: шестью годами ранее турахи роились на улицах, как пчелы, волна за убийственной волной, и те, кто сопротивлялся, были казнены без суда и следствия. Но когда до города дошла весть о том, что повстанцы-арквали захватили бухту и все ее корабли, двери распахнулись сотнями, и вскоре почти все дееспособные ормали присоединился к войскам Маисы. И здесь у императрицы были сторонники; и здесь были те, кто был готов устраивать диверсии, заманивать арквали в засады, вести силы Маисы к тюрьмам, ломившихся от политических заключенных. К полудню губернатор понял, что наполовину восстановленный дворец Ормаэла падет, и отправил эмиссаров договориться о мирной капитуляции. К середине дня последние солдаты Арквала сложили оружие.
Стоял прохладный весенний день. На старой Рабской Террасе (где Пазел шесть лет назад начал свою жизнь в качестве смолбоя) побежденных солдат согнали в толпу. У них было отчаяние во взгляде, хотя только турахи были закованы в цепи. Некоторые слышали, что их передадут мзитрини, другие — что их проткнут копьями.
Все, что последовало за этим, хорошо это или плохо (позже размышлял адмирал Исик), зависело от противостояния на флагмане коммодора Дарабика, «Ночном Ястребе», за два вечера до рейда.
Последние шесть лет Дарабик потратил на то, чтобы собрать в свою эскадру самых надежных офицеров. Он терпеливо прощупывал их, узнавал об их жалобах и симпатиях и медленно тасовал колоду в свою пользу. С очень немногими из этих людей, своими братьями по духу, он даже говорил о Маисе и грядущем восстании.
Затем, две недели назад, он предпринял самый смелый шаг из всех, уволив офицеров, которые, как он знал, никогда не встанут на сторону Маисы, по сфабрикованным обвинениям в должностных преступлениях и взяточничестве. Обвинения никогда не выдержали бы рассмотрения лордом-адмиралом; более того, они могли бы подорвать его репутацию и, весьма вероятно, положить конец его карьере. Но пока все было идеально: офицеры были отозваны в Этерхорд, а их командование перешло к подчиненным, которых продвигал сам Дарабик.
Настоящее — это все, что сейчас имело значение.
В тот вечер, о котором идет речь, «Ночной Ястреб» немного отклонился от курса эскадры, приблизившись к опасностям Призрачного Побережья ближе, чем это было строго необходимо. Там коммодор заставил их задержаться на час, пока, наконец, из темноты не вынырнул маленький ялик и не подошел к ним вплотную. Они подняли крошечное суденышко на борт. Им управляла команда из трех головорезов, но на