возьму небольшой чистый камень и осторожно брошу его в воду. По воде пойдут чуть заметные круги. Это будет твоя улыбка.
Я покину маленькое озеро лишь поздней осенью, когда моя картина покроется тонким ледяным стеклом.
А весной… Весной ты придёшь в лес за подснежниками и в озере увидишь своё лицо.
Листья
На гибких ветвях человеческих жизней – зелёные узорчатые листья. Листья Добра (их много), листья Любви (их ещё больше), листья Страха (их мало и растут они обычно где-то внизу). Листья Верности. Эти, может быть, не самые красивые, но наверняка – самые необходимые…
Есть листья ни на какие не похожие, ни в каких гербариях не фигурирующие, они встречаются редко, и их надо особенно беречь.
Качаются под ветром живучие, гибкие ветви, но рано или поздно приходит осень, пожелтевшие от времени листья облетают, и очень важно, чтобы узор ковра, который они расстелят на земле, был светлым, звонким и чистым.
Это очень важно – для будущих весенних дней.
Тень
Я попрошу у тебя:
Оставь мне, пожалуйста, свою тень. Тень в летнем платье, украшенном солнечными бликами, пробившимися сквозь листву кленов.
Оставь мне свою тень, ведь завтра снова взойдет солнце и у тебя будет точно такая же прекрасная тень.
Не бойся, я не стану смотреть на землю, чтобы когда-нибудь нечаянно не увидеть, как твоя тень положит свои руки на чьи-то плечи.
Я буду беречь твою тонкую стройную тень, а когда пойдут дожди, я верну тебе её, и прохожие, глядя на тебя, будут говорить: «Смотрите, дождь, а у этой девчонки длинноногая солнечная тень! Этого не может быть!»
Прохожие просто забывают, что те, кого любят, всегда необыкновенны.
Признание
Опали с деревьев листья и высохли травы и цветы. Вот что ты сделала со мной, когда перестала смотреть на меня.
Не будет больше на свете снега, и не будет дождя. И даже – солнца. Вот что ты сделала со мной, когда перестала встречать меня.
Море затянуло ряской, и река обмелела. Вот что ты сделала со мной, когда перестала любить меня.
А люди, что около меня, видят вокруг совсем другое – осенний, добрый, золотисто-зелёный мир. О, в этом мире только я брожу по дорогам, где в пыли валяются мёртвые жаворонки.
Вот что ты сделала со мной…
Жёлтая роза
Мне часто дарят цветы, – такое уж у меня ремесло… И все их я помню и люблю. И гордые гладиолусы, которые молчат даже тогда, когда ломаются их хрупкие стебли, и скромные гвоздики, и печальные георгины, и томные лилии, и коварные красные розы, готовые даже в счастливые для вас минуты исподтишка выпустить свои шипы… Я все их люблю и помню.
Но мне особенно дорога одна роза, жёлтая, с опаленными лепестками, с лепестками, сожжёнными по краям.
Это потому, что она обожжена огнём, который у неё внутри.
Зонтик
… Немного помолчав, она сказала: «Но нам же негде жить, у нас нет дома».
Он рассмеялся и сказал, что у него есть зонтик, совсем новый, который сам раскрывается, если нажать кнопку. И такой зонтик – это прекрасное жильё. Очень уютное для двоих. И в нём хорошо путешествовать, слушать дождь и ещё…
Но она не спросила, «что ещё…» и ушла к другому, у которого была однокомнатная квартира со всеми удобствами, но, наверное, все-таки не было такого зонтика.
Теперь, спустя много лет, она наконец поняла, какой это был чудесный зонтик. Это был маленький парашют, держась за который можно улетать далеко-далеко, особенно в дождливые дни…
И ей тоскливо в своей уже трёхкомнатной квартире, потому что, чем больше квартира, тем дальше друг от друга те, кто в ней живут. И когда идёт дождь, она готова броситься из окна вниз, чтобы найти свой зонтик. Но разве с пятнадцатого этажа узнаешь, какой зонтик – твой?
Пожар
В городе был конец апреля; снег на улицах стаял, земля во дворах и скверах просохла.
Чувствовалось, что вот-вот начнётся… По ночам голые ветки деревьев прислушивались: не началось ли уже?
И вдруг в одно тихое светлое утро где-то на подоконнике заброшенного чердака зазеленел маленький листочек. Почти тотчас же зелёное пламя этого листочка перекинулось на черневшие внизу газоны. Пламя, охватив газоны, понеслось дальше. Вскоре запылали салатовым цветом берёзы, тополя, акации, изумрудный огонь пробежал по кустам сирени.
На следующий день полыхал уже весь город. Ветер раскачивал зелёные клубы нежной листвы, и весенний пожар разрастался.
Люди – особенно молодые – все-таки дети. Их предупреждают – не играйте с огнём, – они не слушаются, и в результате во время весенних пожаров многие гибнут, испепеляются. И только те, у кого сердце в старых ожогах, в огонь не лезут. Они знают, что когда подует северный ветер, холодные дожди погасят разгоревшиеся по весне деревья и город из конца в конец подёрнется золотым осенним пеплом…
А впрочем, сейчас май, любимая, и, может быть, в этом году для нас не будет осени?
Яблоня
Если немного постоять под колоннами Большого театра, примерно в восемь вечера, за полчаса до выхода Плисецкой, потом дойти по улице Горького до памятника Пушкину, спуститься бульварами к Трубной, деликатно не замечая влюблённых, и по кирпичным аллеям скверов, завёрнутых в мягкую весеннюю зелень, добраться до Марьиной Рощи, тогда за мостом железной дороги, там, где недавно стояли старые домики, можно в вечерних сумерках увидеть белоснежную яблоню-балерину в белоснежной пачке, одну среди ошалевшего от любви и преданности бурьяна, и услышать овации восхищенного электропоезда – с жёлтыми глазами-окнами, проносящегося к далекому морю.
Наверное, некоторые мне скажут: «Зачем весь этот долгий путь, когда можно сесть на такси?» Конечно можно, только там, за мостом, вы ничего не увидите, потому что будет ещё светло.
Девчонке, которая умеет летать
Ты ничего не бойся. С тобой никогда ничего не случится. Потому что у тебя два сердца. Если в воздухе одно вдруг замрёт, то рядом забьётся второе.
Одно из них дала тебе твоя мать.
Она смогла это сделать потому, что девятнадцать лет назад сумела полюбить. Ты не смейся, это очень трудно – полюбить.
А второе – дал тебе я. Носи его в своей груди и ничего не бойся.
Они рядом, если одно замрёт, то рядом забьётся второе.
Только ты за меня не волнуйся, мне легко и прекрасно