Читать интересную книгу Жизнеописания прославленных куртизанок разных стран и народов мира - Анри де Кок

«Этот отель, где посреди самой богатой мебели находились удивительные редкости, картины, библиотека, – был открыт для любителей. Продажа продолжалась год.»

* * *

Помпадур была похоронена в монастыре капуцинов, в часовне принадлежавшей фамилии Кресси, которую она купила для своей могилы.

Печальная жизнь, залитая золотом, окончилась грустной смертью.

Дюбарри

Прежде, во время, после! Эти три слова составляют историю этой куртизанки. Прежде, во время и после ее царствования. Да, ее царствования; в течение восьми лет Дюбарри царствовала над Францией; в течение восьми лет она владычествовала, не скажем над сердцем, он не имел сердца, – но над чувствами Людовика XV и противилась всем нападениям, откуда бы они не проистекали сверху или снизу, от парламента ли, или от памфлетиста: в течение восьми лет самые знатные придворные вельможи простирались перед нею.

* * *

Сам Вольтер, царь ума, апостол всякой свободы льстил и воспевал эту женщину, которая устраивала поилки из роз, когда народу недоставало соломы. Да, 69-летний Вольтер писал любовнице Людовика XV: «удостойте принять глубокое уважение старого пустынника, сердце которого почти не имеет других чувств, кроме благодарности.

Прежде

Дюбарри явилась на свет 28 августа 1744 года.

Она была незаконнорожденная дочь девицы Бекю, по прозванию Шантиньи, которая позже вышла замуж за таможенного чиновника Гошара де Вобернье, признавшего ее дочь.

Биллар дю Монсо, богатый провиантмейстер, проезжая через Вокулер, – где родилась и Иоанна д’Арк и Дюбарри, – через несколько дней после рождения дочери, у Бекю, – был упрошен последней быть крестным отцом.

С какой стати эта просьба? Очень просто. Бекю была мила. Биллар дю Монсо был распутен; ясно что он платил легкой любезностью старинную и не менее легкую же любезность.

Как бы то ни было Жанна при появлении на свет не имела отца, но стараниями матери вскоре прибрела двоих: одного перед законом, другого перед Богом..

В отцах недостатка не было.

Но законный отец не послужил ей ни для какой пользы: он умер, когда она достигла восьми лет; другой, по крайней мере в течение некоторого времени вел себя лучше. Г-жа Гошар де Вобернье, вдова и без средств, явилась в Париж со своей дочерью; Биллар дю Монсо поместил первую в качестве прачки к своей любовнице, а вторую в монастырь Сент-Ор.

Но финансисты также изменчивы, как волны; этот устал платить за свою крестницу в монастырь, и она из него вышла. А так как Манон, – уменьшительное имя, данное ей матерью, – была уже не в монастыре, нужно было куда-нибудь ее поместить. Ее поместили в модный магазин в улицу де ла Ферронери к м-м Лабилль.

Из монастыря в модный магазин – это таки скачок!.. Жанна исполнила его без малейшего замешательства:

Семь лет тому назад улица де ла Ферронери была занята почти исключительно модными магазинами. Странный, не правда ли, центр избрали эти продавцы безделушек?

Девиц Лансон, – из чувства деликатности Жанна Вобернье переменила имя вступив в магазин, – было шестнадцать лет; она была прелестна и при этом изобиловала расположением к любви.

Кто же первый заставил забиться ее сердце? Маленький маркиз? Аббатик?.. Красный, серый, или черный мушкетер? Нет! Первый любовник будущей королевы in partibus, Франции был повар, еще ученик, почти поваренок.

Что вы хотите? Во-первых, он был молод и мил, – Николай Машон, – этот поваренок. Во-вторых, Жанна была обжора. В шестнадцать лет в женщине есть еще детство. Каждый вечер, входя в свою комнату, соседнею с комнатой Жанны в верхнем этаже того дома, где находился магазин м-м Лабилль, – Николай Машон приносил своей блондиночке всякой всячины из съедобного.

Однажды вечером закуска продолжалась столько времени, что был уже день, когда модистка и поваренок расстались.

Рассказывают, что когда она сделалась фавориткой Людовика XV, Дюбарри имела каприз снова увидаться со своим любовником № 1-й и есть с ним с одной тарелки, пить из одного стакана…

Это возможно, но маловероятно. Дюбарри была слишком опытна, чтобы не знать, что известная любовь, как известная книга, читается с удовольствием только один раз. Это не правда; Дюбарри не видалась с Николаем Машоном.

Один памфлет, написанный стилетом, а не пером, грязью, а не чернилами, неким Тевено де Морандом, которому было заплачено за это Шуазелем, – памфлет под названием:

Черная газета,отпечатанная в 100 лье от Бастилиив 300 от места ссылки, в 500 от кордонаи в 1000 от Сибири.

Этот памфлет говорит, что у Дюбарри было сто пятьдесят преемников Николая Машона, во время ее пребывания в модном магазин м-м Лабилль.

Сто пятьдесят два! Примем дюжину и перестанем говорить. Леон Гозлан весьма остроумно замечает по этому поводу: «когда же, в таком случае, она работала шляпки?»

Что касается выражения: «отпечатанная за сто верст от Бастилии и т. д., которым Тевено де Моранд украшает заглавие своего пасквиля, то это опять популярный эффект, ибо доказано, что пока Дюбарри была фавориткой короля, она не послала даже кошки в Бастилию, что даже чрезвычайно удивляло Возлюбленного, которого маркиза Помпадур не приучила к такой кротости, и который часто говаривал своей новой любовнице: «но, мой милый друг, вы меня принудите продать Бастилию; вы не посылаете в нее никого.

Эти слова Людовика XV служат главным извинением для Дюбарри. Она делала много ошибок; обезумевшая от роскоши и удовольствия, она обирала народ, но никогда никого не посылала в Бастилию.

Шово Лагард, ее защитник перед революционным трибуналом, на этих словах и должен бы был основать свою защиту. Быть может Дюбарри и не взошла бы на эшафот.

Возвратимся к Жанне Вобернье, по прозванью девице Лансон, готовящейся превратиться в девицу Ланг Гурдан.

Невозможно отрицать, что у Гурдан Жанна исполняла ремесло куртизанки во всем его непотребстве. Когда она была магазинной продавщицей, она имела любовников по любви; постоянная посетительница дамы под вуалью, – как в испанских комедиях, называют женщин в роде Гурдан, – она бывала любовницей только за деньги.

Дом Гурдан находился в улице Сен Совер; в нем играли в адскую игру и прелестные женщины, которых собирала хозяйка заведения служили обыкновенно живой приманкой для новичков.

Гурдан узнала Жанну Вобернье, отправившись в улицу де ла Феронери заказать мантилью. Молодая девушка была печальна: ее последний любовник, – один мушкетер, – только накануне ее бросил. Притом же мать, без места пять или шесть месяцев, – жаловалась что у нее ничего нет. О человеческая бедность! И так, справедливо, что есть матери, которые говорят своим дочерям: «я голодна! найди мне хлеба, где можешь.» Во всяком случае Жанна согласилась последовать за Гурдан и вскоре дала матери и хлеба… и еще кое что…

Прежде всего, игорный дом в улице Сен Совер, был избранный дом; иногда проникали в него шулера, искатели приключений, но постоянные его посетители были люди, которые принадлежали к хорошему обществу.

Один из последних, маркиз де Бодрэн не был нечувствителен к прелестям новой посетительницы Гурдан. Маркиз де Бодрэн был еще молод и очень богат, но в тоже время очень скуп. Скупец и игрок два слова, которые часто встречаются. Да, эти игроки встречаются часто, игроки, бросающие безумные деньги на случай в ландскнехт или баккара, а по возвращении домой дрожащие над каждой копейкой. И если девица Лансон была прекрасна и по принципу не жестока, то также по принципу она только умышленно уступала влюбленным.

– Маленькая Лансон не для тебя, милый, повторяли маркизу его друзья. – Это новинка высокой цены; только люди щедрые могут ее попробовать. Надень же траур и ешь свой хлеб со слезами.

Эти насмешки язвили Бодрэна. Независимо от радости, о которой он мечтал, попробовать новинки как люди щедрые, ему хотелось отомстить за насмешки. Но что выдумать! Он искал и нашел.

– Я держу пари, сказал он однажды двум из своих язвительных приятелей, – что я, не раскрывая кошелька, получу благосклонность мадмуазель Лансон.

Друзья разразились хохотом.

– Не раскрывая кошелька!.. ха! ха! ха!.. Бедный маркиз! Его надобно отправить в Бисетр!.. Он сумасшедший!..

– Он сумасшедший!.. Только Антиною и Адонису было бы простительно выразить подобную притязательность. А ты, маркиз, не Антиной и не Адонис.

– Я то, что я есть, но повторяю, – держу пятьсот пистолей, что раньше двух дней маленькая Лансон будет моей, не стоя мне ни одного денье. Хотите принять пари?

– О! обеими руками! Если ты хочешь, мы удвоим сумму?

– Хорошо. Идет тысячу пистолей. Но господа, как честные люди…

– В течение двух дней, которых ты требуешь для победы, мы не сделаем и не скажем ничего, чтобы могло тебя стеснить. Ни жеста, ни слова! Этот разговор умрет между нами.

– Хорошо!

* * *

Вечером Бодрэн явился на игру к Гурдан, на пальце у него сиял великолепный бриллиант. Между женщинами раздался общий крик: «ах, какая прелесть!» Особенно Жанна Вобернье не переставала восхищаться этой звездой, скатившейся с небес.» Если вам угодно, эта звезда ваша, сказал Бодрэн, поднося к губам руку молодой девушки; только позвольте мне явиться к вам завтра во время вашего туалета, чтоб положить его перед вами.»