Читать интересную книгу Жизнеописания прославленных куртизанок разных стран и народов мира - Анри де Кок

За это платил ему не король, – платила Франция.

* * *

Принятая вначале более чем холодно при дворе, Помпадур не замедлила получить там господство, увеличивавшееся с каждым днем, над толпою вельмож и знатных дам, который позволили себе дойти до такого стыда, что признали своей государыней дочь мясника Пуассона. Каждый искал теперь чести быть приглашенным на праздники, которые она давала в Эрмитаже, Трианоне, в Шуази, Кампиэне, Бельвю и Париже, в своем отеле д’Эвре, купленным ею за безделку в восемьсот тысяч франков,

В Эрмитаже, Трианоне в Кампиэне, чтобы удержать любовь своего царственного любовника, фаворитка употребляла более или менее остроумные стратагемы. Она принимала его то в костюме пастушки, молочницы или фермерши, то в костюме аббесы или скромном костюме сестер милосердия. Странные заблуждения порочного ума! Эти превращения, оскорблявшие нравственность, восхищали короля. Контраст их типической строгости с дурачествами той, которая их изобретала, возбуждал и воспламенял его. Он чувствовал, не знаем, какую то недостойную радость…

В Шуази, в обществе г-ж де-Шароле и де-Майли и некоторых вельмож, Помпадур обедала с королем за волшебным столом, ее же изобретения. В Версале в 1774 г. в кабинете медалей, потом в Бельвю, в ее доме, называвшемся Brimborion, ради забав короля, маркиза устроила драматически спектакли, которые исполнялись любителями. Патентованными поставщиками этих спектаклей был Вольтер, Кребилльон сын, Грессе. Труппа маркизы Помпадур состояла из герцога де Шартра, д’Айена, де Ниверне и др. Аббат де-Лагард получил назначение суфлера.

Маркиза дебютировала в роли Лизы, в Блудном сыне Вольтера и в роле Зенеиды в небольшой пьесе того же имени Кагюзена. Помпадур, уверяют, была, более, чем посредственна, что однако не помещало Вольтеру послать ей на другой день после представления следующее стихотворение:

Природа все дары соединила в вас,Вы украшаете и двор, Цитеру и Парнас,В вас много истинного чувстваИ понимания искусства.Вы прелесть взоров всех, но ей один владеет -И пусть любовь не холодеет.Да будут ваши дни прекрасны как цветник;Успехи новые да встретит Людовик;Живите оба без врагов…Да будет царствовать любовь!..

Но этот его мадригал не послужил ему в пользу; злобно истолкованный королевскими дочерьми, которые сердечно ненавидели поэта, его учтивости стали насмешками. Людовик XV изгнал Вольтера, и это изгнание не обеспокоило Помпадур. Что для нее значило, что изгнали первого писателя эпохи: она не имела в нем нужды.

В 1749 году маркиза заболела; король выразил свою привязанность тем, что каждый день просиживал часа два или три у ее постели, благодаря просвещенным заботам первых придворных медиков гг. Сенака и Кенэ она выздоровела; тем не менее эта болезнь оставила после себя следы, тем более неприятные, что у женщины, добродетель которой не особенно примерна, общественная злоба всегда расположена находить недостатки.

Садясь за стол в Марли, маркиза Помпадур нашла под салфеткой следующее четверостишие:

La marquise a bien des appasSes traits vifs, ses graces franches,Et les fleurs naissent sous ces pas…Mais helas! ce sont de fleurs blanches.

Прочитав эти стихи, маркиза до крови закусила губы. Кто был их автором? Помпадур ненавидела Морепа, морского министра; Морепа писал стихи; это он должен был написать четверостишие.

«М. г. писала она ему, – вы меня оскорбили; я жду, что вы явитесь испросить прощение.»

Морепа был не только умный человек, но и человек с душой. Он пожал плечами, при получении этого послания маркизы, сказав друзьям, с которыми он ужинал:

– Господа, выпьем за здоровье нового морского министра; я скоро попаду в немилость: Помпадур мне угрожает. – И прибавил с комичной серьезностью: – Взгляните, господа, на сколько Версальский дворец стал игорным домом, даже публичные женщины играют в нем роль….

Публичные женщины! Людовик XV простил четверостишие, но не простил своему министру позорящий эпитет, которым он окрестил его любовнику. Морепа получил приказание немедленно оставить свой пост и Париж.

* * *

Во время царствования Помпадур в первый раз появился в Версале один искатель приключений, называвший себя графом Сен Жермен. Никто не знал его отечества. Говорили, что ему двести лет, что он читает в будущем, обладает эликсиром долгой жизни и делает бриллианты из голышей.

Очень любезный ученый, говоривший на всех языках и сверх того обладавший странными талантами, граф Сен Жермен вскоре вошел в моду. О нем спорили в лучших салонах. Король пожелал его узнать, маркиза Помпадур просила его приехать к ней, и Его Величество был так очарован его разговором, что дозволил ему большие и малые входы во дворец.

Вскоре только и было разговоров, что о графе Сен Жермен, который знал Франциска I, Генриха II, Марию Стюарт, Mаргариту Наварскую, Карла IX и пр. и пр.

Маркиза де Помпадур не верила волшебникам, но этот нравился королю; она принимала его с любезностью.

Однажды утром, когда король был на охоте, граф Сен Жермен явился в Эрмитаж, чтобы передать маркизе бриллиант, взятый им у нее накануне, бриллиант, который стоил бы пятьсот пистолей, если бы не пятно. Сен Жермен взялся уничтожить это пятно и действительно, он принес драгоценный камень совершенно чистым и прозрачным, как капля росы.

Маркиза Помпадур и г-жа де Госсе были в восхищении.

– Вы действительно колдун, граф! – вскричала последняя.

– Да, сказала маркиза, – что касается этого, я согласна, что это необыкновенно.

– Что касается этого! – повторил с улыбкой граф. – Если я не ошибаюсь, маркиза, вы не признаете других моих таинственных знаний.

Помпадур улыбнулась в свою очередь.

– По крайней мере я подожду, чтобы им поверить, граф, возразила она, – доказательств с вашей стороны.

– Какого доказательства?

– Боже мой! почем я знаю! у вас в кончике кольца – все прошедшее… что это доказывает? По-моему то, что вы много читали, много видали, и что у вас превосходная память. Вы предсказываете будущее. Кто меня уверит, что ваши предсказания сбудутся. Но, например, настоящее. Скажите мне граф, что я думаю в этот час и если вы не обманитесь, клянусь вам, отныне, я склонюсь с закрытыми глазами перед вашим могуществом. Сен Жермен пристально взглянул на маркизу.

– Вы клянетесь? важным голосом спросил он.

– Клянусь, повторила она.

– И вы также клянетесь мне, что в случае, если мысль, которую, повинуясь вам, я прочту в глубине вашей души, будет одна из тех, которую вы желали бы, чтобы она не была узнана другим лицом, – вы клянетесь, что не обвините меня за ее открытие?

Помпадур против воли вздрогнула, однако, старалась показать, что она смеется. —

– Тоже клянусь, граф! ответила она. – Говорите!.. говорите, без боязни, что вы открыли в моей душе?

– Я не скажу, маркиза, а напишу, и вы прочтете, когда я уйду от вас. И если я солгу, в будущую нашу встречу, вы мне не подадите вашей дорогой и прелестной руки для поцелуя, как даете теперь.

Говоря таким образом граф Сен Жермен прикоснулся губами к руке маркизы, потом, вынув из своего кармана памятную книжку, он на одном из ее листков набросал несколько слов, вырвав этот листок он сложил его, тщательно запечатал, передал маркизе и удалился.

Он едва вышел, как печать таинственной записки была сломана и маркиза Помпадур, прочитав свою мысль, вскрикнула от изумления и ужаса… Вот что современник Франциска I переписал с души маркизы:

«Боже мой! Как этот бедный Люжак должен соскучиться в туалетной, куда я его спрятала, когда мне доложили о графе Сен Жермен!»

И это была правда. Когда доложили о графе Сен Жермен, маркиза интимно разговаривала с маленьким королевским пажем Люжаком, которого, чтобы избежать злостных предположений, она удалила в туалетную, где милый ребенок должен был не дышать…

– Я вам говорила маркиза, что этот человек – дьявол, прошептала г-жа де Госсе, узнав с позволения маркизы содержание записки.

– Да, задумчиво ответила Помпадур, – во всяком случае человек это или дьявол, но мне очень желательно, чтобы граф Сен Жермен недолго оставался в Версале.

И граф не замедлил отправиться в Италию.

* * *

В 1753 году маркиза Помпадур потеряла свою дочь. Хотя еще очень молоденькая, – ей было только четырнадцать лет, – Александрина д’Этиоль была уже прелестна собой; маркиза мечтала о ее замужестве за знатного вельможу, не менее, как за герцога, за герцога де Фронсака, сына герцога Ришелье; – это был тот герцог де Фронсак, который оставил такую плачевную репутацию в скадалезных мемуарах XVIII века.

Помпадур открыла свой проект Ришелье, который внутренне был хотя и мало польщен этим предложением, не высказал ничего. Напротив —

– Как же, милая маркиза, вскричал он, – да это великолепная идея!.. Идея, которую вы одна в состоянии изобрести.

– Так она вам нравится?