Вселиться бес и телом управляет, Доколь она срок жизни совершит. 133 Душа меж тем в сей кладезь упадает И, может быть, жив телом и поднесь[46] Тот дух, что здесь за мною холодает. 136 Его ты знал, коль ты недавно здесь: То Бранка д’Ориа; он в стране проклятья Уж много лет, как льдом окован весь». 139 A я ему: «Могу ли доверять я? Ведь д’Ориа еще не умирал: Он ест и пьет и спит и носит платья». 142 «К Злым Лапам в ров, — монах мне отвечал, — Где липкая смола вздымает пену, Еще Микеле Цанке не бывал, 145. Как в тело Бранки бес вступил на смену И в хитрого племянника его, С которым вместе он свершил измену. 148 Простри ж персты и с лика моего Сними кристалл». — Но я его оставил, Почтя за счастье обмануть его. 151 О Генуезцы, род без всяких правил! Род полный лжи, предательский и злой, — Когда б Господь ваш мир от вас избавил! 154 С подлейшею романскою душой Я зрел из вас такого, что за дело, Как дух, в Коците стынет под волной, 157 Хоть, кажется, и здравствует как тело.
Песнь XXXIV
Содержание. Наконец поэты вступают в последний четвертый отдел девятого круга — в Джиудекку, названную так по имени Иуды Искариотского; здесь совершается казнь над величайшими грешниками — изменниками своим благодетелям и Богу. В различных положениях совершенно затертые льдом, они просвечивают как пузырьки в стекле. Виргилий указывает Данту на творение, имевшее когда-то прекрасный лик — на Люцифера, который в сумраке воздуха представляется поэту вдали как мельница, движущая крыльями. Сильный ветер заставляет Данта укрыться за Виргилием. Меж тем гигантский образ Люцифера становится явственнее: он до полугруди восстает над ледяной пещерой; на голове его три лица: красное, черное и бледно-желтое, и под каждым лицом по паре крыл бесперых как у нетопыря: из-под них дуют три ветра и замораживают Коцит. В каждой пасти у него по грешнику: в красной Иуда, в черной Брут, в бледно-желтой Кассий. — Наступает ночь, и поэты, обозрев преисподнюю, готовятся к выходу из ада. Данте обхватывает руками шею Виргилия и в ту минуту, когда распахнулись крылья Люцифера, Виргилий хватается за шерсть его тела: таким образом, он спускается сверху вниз до бедр чудовища. Достигнув этой точки, соответствующей центру земли и вселенной, Виргилий опрокидывается головою туда, где были его ноги, и отсюда как от центра тяжести начинает восходить снизу вверх к другому полушарию,