Меня в краску бросило от воспоминаний о том, до какого состояния Димка мог меня довести, лишь целуя, не прикасаясь даже, и прямо накрыло волной возбуждения. Жаркой, сбивающей дыхание и пускающей сердце в сумасшедший галоп. Мои внутренности буквально скрутило в тугую спираль, и с губ сорвался лёгкий стон.
К чертям все путешествия! Как только всё закончится, запрусь с Димкой в спальне и… Никогда не думала, что у меня такое яркое воображение. Картинки того, что и как я буду делать с Диметриушем, одна ярче другой, вспыхивали в моём мозгу безумным калейдоскопом.
Я представляла себе нас обнажённых и потных. Движения то плавные, то резкие, звук сбившегося дыхания. Шум крови в ушах. Губы горят от поцелуев, а пальцы подрагивают от желания прикоснуться. Наяву, не во сне.
В какой-то момент я так увлеклась происходящим, что полностью окунулась в мечту. Мне до слёз не хотелось открывать глаза и снова видеть стены монастырской гостиницы или какой угодно другой комнаты, где не будет Диметриуша.
До дрожи хотелось, чтобы он целовал не во сне. Не во сне несдержанно прикусывал кожу на шее, оставляя красные следы. Не во сне срывал ненужную одежду. И чтобы шептал тоже не во сне:
— Как же я соскучился! Не представляешь!
Дыхание так по-настоящему, почти реально опаляет кожу, и я покорно подставляюсь под его рот, и согласно выталкиваю из себя:
— И я. Очень.
— Так сильно… Ярко так… Не знал, что так бывает.
— Я тоже. Не знала, — и прогибаюсь, мечтая лишь о том, чтобы он не останавливался, чтобы продолжал нашёптывать мне все эти словечки и целовал, целовал так, как только он умеет.
— Хочу тебя, — почти рычит, и я снова соглашаюсь.
— Да…
Я чувствовала его запах, кожу покалывало в тех местах, где она контактировала с его небритостью. Меня так увлекло происходящее в моей голове действо, так захватило эротической фантазией, что я и не заметила, как заснула. Только сном, ничем другим нельзя было объяснить тот факт, что я не заметила, как в комнату вернулся Савелий.
Ну, то есть тогда я думала, что это Савелий и что никакого другого объяснения происходящему быть не может. Поэтому когда до моего плеча дотронулась чья-то рука, я вдруг замерла в Димкиных объятиях, едва не застонав от острого сожаления.
— Не хочу просыпаться, — всхлипнула я, а Диметриуш довольно мурлыкнул:
— Правильно… — и прикусил мочку моего уха. — Я тоже не хочу, чтобы ты просыпалась. Моя удивительная, моя сладкая, моя.
Он склонился надо мной, лица коснулись пряди его волос, я улыбнулась и протянула руку, чтобы их убрать, но тут сон начал таять, как октябрьский иней под солнечными лучами. Димка словно туманом подёрнулся, задрожал, как отражение в воде, рванулся навстречу, хватая меня за руку:
— Погоди! — за ту самую руку, в которую кто-то вцепился в реальности, выдирая меня из этого восхитительного, захватывающе эротичного видения.
— Сава, отвянь!
— Сав-ва!? — прошипел Диметриуш, на миг вновь приобретя чёткость. — Сава?
И перекрывая его, удивлённый, возмущённый, не верящий голос, другой, тоже тревожный, но внезапно женский:
— Проснись же! Ну!
Я распахнула глаза и подслеповато сощурилась от резкого света, бьющего прямо в лицо.
— Что за чёрт! Кто здесь?
Нащупала под подушкой очки.
— Собирайся и уходи, — говорившая женщина вцепилась пальцами в моё предплечье. Больно.
А я проморгалась и, наконец, узнала её.
— Вы?
— Проснулась, — констатировала местная администраторша, на которую, по словам Савелия, я была похожа как две капли воды. — Тебя все ищут. Хорошо, что ваш главный списки не успел составить, а то давно бы нашли.
— Главный? — я испуганно охнула. — Я не понимаю. Вы что-то…
Со внезапной для своего некрупного тела силой Лиза сдёрнула меня с кровати и подтолкнула к окну.
— Нет времени рассусоливать. Ну? Ты будешь вылезать или хочешь к остальным?
— Да куда к остальным-то? — взмолилась я, перекидывая ногу через подоконник.
— Ты хоть знаешь, куда вы сунулись? — криво ухмыльнувшись, спросила женщина. — По лицу вижу, что не знаешь… А я ещё удивлялась, как же так-то.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Объясните…
Она сжала зубы и громко выдохнула.
— Все твои товарищи схвачены и уже находятся в темнице. По крайней мере те, в ком Охотник увидел демонскую кровь. Остальных выкинули за ворота. К утру очухаются и, надеюсь, уберутся отсюда. Тебе советую поступить так же. Купить билет на ближайший поезд и обо всём забыть.
Господи! У меня от страха пересохло во рту. Темница? Охотник? Бежать?
— Я не могу…
Как же я убегу? Куда? Да и вообще, разве я могу бросить Савелия?! Он бы меня ни за что не бросил. И Гена…
— Постойте, я…
Женщина резко оглянулась на дверь, прислушиваясь к чему-то, а затем прошипела:
— Времени нет, — и толкнула меня, действительно сильно, так, что я упала навзничь прямо на клумбу, разбитую под окнами нашего с Савелием номера. Через секунду ко мне присоединился Борщ, небрежно выброшенный наружу. И только когда створки окна начали закрываться, я опомнилась и вскочила на ноги.
— Постойте! — я бросилась вперёд и схватила женщину за руки. — Почему вы делаете это? Почему помогаете мне? Вы… — дыхание сбилось, и я вдруг смутилась. — Вы… Лиза? Моя мама, да? Вы живы?
Она внезапно рассмеялась тихо и зло, и глянула на меня так, что я невольно отшатнулась. В зелёных глазах плясало безумие и такая ненависть, что мне стало страшно. Нет, Савелий ошибся. Эта женщина не может быть моей матерью. Она не может быть ничьей матерью. Слишком много в ней злобы и ярости.
У моих ног вдруг хрюкнул Борщ. Плохой признак. Ох, плохой… Я не слишком хорошо была знакома с природой магии демонов, но тут не нужно иметь семь пядей во лбу, чтобы понять. Если иллюзия внезапно разрушилась, значит что-то случилось с тем, кто её создавал.
Я подхватила пигана под брюшко и со всех ног бросилась бежать подальше от монастырской гостиницы. Подальше от безумной женщины, которая и из-за стекла продолжила наблюдать за мной. Я чувствовала, как её взгляд прожигает мне спину, и бежала до тех пор, пока стена монастыря не растворилась в предрассветном сумраке.
Наконец, остановившись, я попыталась выровнять дыхание, но очень быстро махнула рукой на это бесполезное дело, развернулась и побрела назад. Во-первых, идти мне было некуда. А во-вторых, я не могла бросить Савелия в беде. В конце концов, у меня же есть Пудя. Гроза чудовищных мозгов и Великий путешественник. И Борщ — самый лучший пиган во всём Мироздании. Не самая устрашающая армия, но в любом случае лучше, чем вообще никого.
Глава 32, в которой ответы всё ещё не находятся
— Я не понял, — Базиль Шахевич сонно моргнул и недовольно посмотрел на своего юного и удивительно непоследовательного друга. — А что стало с первоначальным планом переночевать у стен монастыря, чтобы не пугать благочестивых затворниц среди ночи?
— Он был ошибочным, — ответил Диметриуш, волком глянул на высокую белокаменную стену и, выставив правую руку, сделал первые пассы для сплетения сложнейшего заклинания физического проникновения.
Наследник Императора демонов мог бы, конечно, не утруждать себя и просто разнести стену, обратившись к внутреннему пламени, но Диметриуш от этого отказался сразу.
— Не хочу, чтобы дед узнал, где я, — объяснил он Шахевичу. — Подождём до утра. Не комильфо ломиться двум мужикам в женский монастырь среди ночи.
И теперь, неполный час сна спустя, всё отчего-то резко изменилось.
Базиль насмешливо изогнул брови и негромко, однако достаточно для того, чтобы быть услышанным, пробормотал:
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— М-да?.. Помнится, кто-то ещё говорил, что не намерен расходовать резерв, когда он может пригодиться в самые ближайшие сроки…
— Может, тогда я просто был недостаточно зол, — процедил Диметриуш и, выдохнув, начал негромко распевать заключительные слова заклинания. Базиль закатил глаза и поднял руки, намереваясь поделиться с молодым человеком накоплениями собственного магического резерва, а в следующее мгновение его что-то сбило с ног. Что-то небольшое, по размерам чуть более футбольного меча, только двигающееся не по прямой, а какими-то беспорядочными зигзагообразными рывками.