Опустившись на серое покрывало, я откинулась на подушку — подозреваю, она тоже была каменной, как и всё прокрустово ложе, на котором мне, по всей вероятности, придётся промучиться всю ночь… С другой стороны, какие сны, такая и кровать…
Этой ночью в поезде я своим воплем разбудила весь вагон. Кошмары вернулись, да такие зверские, словно мстили мне за спокойные ночи, проведённые рядом с Диметриушем, который, кстати, ни разу мне не приснился…
Я уже совсем было решила загрустить, но тут вспомнила странное поведение Савелия в момент нашего прибытия в гостиницу и воспряла духом.
— Ну, и как это называется? — спросил только что мысленно помянутый мною Савелий. И вид у него, надо сказать, был очень, очень недовольный.
— Ты о чём?
— Тётушка твоего одноклассника, говоришь, в монастыре матерью-настоятельницей?
Я качнула головой, а заодно и вербально подтвердила:
— Тётушка.
— Не твоя, нет?
— Ты спятил? Нет у меня никаких тётушек. Сава, что происходит?
Демон был так взвинчен, что даже забыл про припев о том, что шеф ему открутит всё, что можно открутить, если узнает, что мы в одной комнате ночевать собираемся. Я причин его нервозности не понимала, и это начинало меня пугать.
— А кто есть?
— Сава…
— Кто. У тебя. Есть. Из родни.
И абсолютно не обязательно так шипеть и метаться по комнате, как тигр в клетке. В другой раз я, наверное, рассмеялась бы. Уж больно комично Савелий выглядел, в этих туфлях, в костюме и с макияжем… Да и Борщ, истерично бегающий за ним по пятам, только придавал комичности ситуации. Но смешно отчего-то не было.
— Бабушка есть. Брат. И папа. Только мы с ним не виделись много лет.
— И всё? — ярко накрашенные брови Савелия взметнулись вверх.
— И всё. Я не понимаю…
— Нет, это я не понимаю. Ох, не надо было тебя с собой брать… Если б я только не боялся оставлять тебя одну… Ну, что ты моргаешь? Ты хоть понимаешь, как вы похожи?
— Кто? — почему-то прошептала я.
— Ты и администраторша эта. Одно лицо!
— Да ну… — я растерянно оглянулась на дверь, словно ожидала, что упомянутая полумонашка сейчас реализуется на пороге нашей кельи, и одновременно попыталась вспомнить, как же она выглядела.
Обычное лицо. Много веснушек… Глаза зелёные, но будто мало на свете людей с зелёными глазами! У Димкиного папы вон тоже такие. И что? Тоже его ко мне в родню записывать? И потом, женщина была рыжей, а у меня, как у Стёпки и папы, волосы были светло-русые, почти белые. Буся меня из-за этого в детстве одуванчиком звала.
— Не нукай, не запрягла, — буркнул Савелий, прерывая ход моих мыслей. — Со стороны виднее. Да и Генка вон тоже сразу заметил. Молодец, сообразил на тебя кепку напялить, а то уж и не знаю, как бы мы отбрёхивались, если б местные стали вопросы задавать, почему ты на их монашку так похожа.
— Она не монашка, — автоматически исправила я. — И на меня совсем не похожа. Разве я такая?
— Ты другая, — охотно согласился Савелий. — Но похожи вы просто жутко.
И вдруг смутившись:
— Маш, слушай, а ты вот про маму никогда не рассказываешь. Она не может…
— Моя мама умерла, когда я совсем маленькой была, — перебила я. — Нечего рассказывать. Я её даже не помню.
— А фотографии?
— Не сохранилось ни одной. Отстань, а? — я внезапно почувствовала головную боль и, подойдя к окну, распахнула створки. — Подумаешь, похожи… На свете вообще очень много похожих людей… У меня директор школы на Пушкина как две капли воды был похож, например… Но если ты настаиваешь, я не буду особо мельтешить у местных перед глазами.
Демон облегчённо выдохнул:
— Спасибо.
Я пожала плечами и умолчала о том, как звали мою маму. Боюсь, скажи я Савелию об удивительном совпадении имён, он наплюёт на весь наш план, потребует рекогносцировки и отступит в тылы для выработки новой стратегии поведения. А мне хотелось побыстрее уже разобраться со всем. Найти Вовочку И, отвязаться от Фоллетского, Димку вытащить… Я так, оказывается, соскучилась за эту неполную неделю. Извелась вся. Изнервничалась…
До конца дня я, к огромной радости Савелия, не покидала гостиницы, да и из комнаты выходила лишь для того, чтобы посетить уборную, которая, что не удивительно, учитывая общую аскетическую обстановку, была одна на этаж. Как и душевая, что находилась за хлипкой дверью с большой буквой «Ж». Я улыбнулась, вспомнив старый анекдот, где герой мучился перед дверями с пометками «Б» и «С», гадая, за которой надписью скрывается мужской туалет. Вот везде же врут, везде! Даже в анекдотах! Нет здесь никаких «Братьев» и «Сестёр».
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Савелий весь день где-то пропадал и появился в комнате, когда солнце уже почти полностью исчезло за линией горизонта. Я оглянулась на скрипнувшую дверь и удивлённо изогнула бровь, заметив, с каким мрачным видом демон смотрит на меня.
— Что-то случилось?
— Да чёрт его знает! Вету эту не нашёл… Напрямую же не спросишь, а намёков тут никто не понимает… Генка сказал, что попробует узнать по своим каналам.
— И?
— И ничего пока… Хоть бы фотографию этой таинственной тётки найти… Достала меня уже эта чертовщина, хуже горькой редьки.
— Не ругайся, — я погрозила пальцем. — Ты всё-таки на святой земле.
— А, — демон махнул рукой. — Земля эта ещё… Не нравится мне всё, хоть ты меня режь… Да и Борщ как-то неправильно нервничает… И кстати, — посмотрел на меня виновато и тут же отвёл глаза, — Маш, нас всех на общий ужин зовут, в трапезную. Это прямо в монастыре, не в гостинице…
Сидеть в номере мне уже осточертело, но я всё же подняла руку и, опережая не озвученную просьбу Савелия, кивнула:
— Можешь сказать, что я устала с дороги и сплю. Я тут останусь. Буду сидеть тихонечко, как мышка. Честное слово.
Он выдохнул и, заложив руки за спину, качнулся на пятках. Откровенно говоря, его доходящая до паранойи опека начинала потихоньку злить, но я стоически терпела. В конце концов, сама же ему навязалась…
— Ладно…
Демон ушёл, оставив на моё попечение преображённого Борща, который и в самом деле нервничал как-то неправильно. То подбегал к двери и нервно принюхивался, то взбирался на подоконник и что-то высматривал. Наконец, бедняга забрался на кровать и задремал, уткнувшись горячим носом мне в ладонь.
Лениво почёсывая пигана между ушами, я размышляла о том, как надоело мне сидеть в четырёх стенах. Фактически, я целую неделю только и делаю, что прячусь. Сначала в квартире Савелия. Теперь тут… А ведь я так надеялась, что хотя бы в Старом Селе смогу забыть о страхах и не прятаться…
С тоскою посмотрев на дверь, я вздохнула. В конце концов, когда ещё представится возможность отужинать в настоящем монастыре, в компании настоящих монашек…
Нет! Решительно отвергла зудящее, навязчивое желание выйти из гостиницы. Неспроста ведь Савелий так нервничает, наверное, и вправду лучше посидеть в номере. Всё-таки демон опытнее и старше. И отвечает за меня перед Димкой. Я лично не верила в то, что Бьёри будет кому-то что-то из-за меня откручивать, но подставляться под удар и рисковать тем самым чужими жизнями не хотелось. Мало ли. Я ведь ещё только начинаю знакомиться с историей и традициями моего второго народа…
Когда всё закончится, попрошу Димку устроить мне тур по Империи. А то, стыдно сказать, ничего кроме Института и дворца не видела. Последний, кстати, вообще мельком. Уж больно меня пугало пристальное внимание к моей персоне со стороны Наталии Бьёри.
Определённо, так и надо будет сделать — уехать в какие-нибудь дебри, инкогнито. Интересно, Димка может путешествовать инкогнито? Или его пиратская внешность уже всем примелькалась?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
На улице давно уже стемнело, и я глянула на часы, не сдержав удивлённого восклицания. Дело приближалось к полуночи, а Савелий с «девочками» не возвращался
Я закрыла глаза, пытаясь представить себе лицо Диметриуша во всех подробностях. Маленькие мимические морщинки, едва заметный шрам, пересекающий правую бровь, ресницы, такие длинные и густые, что обзавидоваться можно. И губы. Нижняя чуть полнее.