Я не замыслил Беатриче,
Случилось всё наоборот.
Она отчистила, отмыла,
Она мне душу отскребла,
Чтоб не темна и не уныла,
А справедливою была.
Нисколько не похож на Данта
Неповоротливый мой слог,
Да я и школьного диктанта
Достойно бы списать не смог.
И чтоб не натащили дичи,
Невнятицы и шелухи,
Хлыстом хлестала Беатриче
На корде все мои стихи.
Им тыщи миль до Алигьери
По дарованью и уму,
Однако в них, по крайней мере,
Почти понятно, что к чему.
2001
ПО НАШЕЙ УЛИЦЕ...
Откровенной усмешки не пряча,
Телесами окрестность маня,
Шла по улице нашей удача
Не навстречу, а мимо меня.
Поглядела хот бы вполглаза!..
Но не смотрит, не видит в упор
И по улице нашей, зараза,
Все идет, все плывет с давних пор
Не навстречу — по-прежнему мимо,
Молода, дерзновенна, грешна,
Но затравленному нелюдиму
Черта в ней и какого рожна?..
Гнет меня от годов и от ветра,
Не хватает ни сил, ни огня,
А удача плывет, словно стерва,
Не навстречу, а мимо меня.
* * *
Оттого, что дела никакого
Нету никому ни до кого,
Стало скудно, холодно и голо,
Как в кино, где кончилось кино.
Где они, участливые феи,
На звонок спешащие друзья?
Стало всем до лампочки, до фени,
Даже и поплакаться нельзя.
Жизнь осиротела, оскудела,
Вымерзла, как сельское кино,
Оттого, что никакого дела
Нету никому ни до кого.
1990
ПЕРЕГОНЩИКИ «ИКАРУСОВ»
Перегонщики «Икарусов»,
Новые пенсионеры,
Матерились в десять ярусов,
Так поизносились нервы.
Были классные водители,
Не могли стерпеть обиды,
Что сменили их вредители,
Нечисть пришлая — лимиты.
— Что творит лимит с машиною,
— Подпускать опасно близко!
А ему три с половиною
И московскую прописку.
Охраняю вроде сторожа
Будущую стройплощадку
И твержу: — Остыньте, кореши,
Чересчур вы беспощадны.
Что ж такого, если пришлые,—
Тут не зона, не граница,
Да и пришлые не лишние,
Или не для всех столица?
— Ну, защита начинается...
А лимит раздавит банку,
Или вовсе — наширяется
И вползает за баранку.
...Перегонщики «Икарусы»
Как механики чинили
На морозе в тридцать градусов
И опять лимит чернили.
Мерзлый, волею-неволею
Забегал я в их вагончик.
А потом меня уволили,
Так что не был спор закончен.
Как вы нынче, перегонщики?
Неужели вновь сердиты?
Спор какой идет в вагончике,
Если больше нет лимита?
Может, тоже перестроились
И уже не так вам туго?
Или вовсе перессорились
И ругаете друг друга?
Вам и то, и это надо бы,
Но когда нехваток тыщи,
Уж кого, а виноватого
Даже не ища отыщешь.
1988
ПЕСНЯ И СТИХ
Песню тянут, чтоб не молчать,
Позабыть скопом скорби-горести,
Чтоб не думать, прав не качать
И достойно не слышать совести.
Стих — совсем другой коленкор;
Неприкаянный и неистовый,
Весь он, песне наперекор,
Беспощаден, как поиск истины.
И не к скопу он обращен,
А к душе, чтоб не стала косною,
Чтоб, резон сменив на рожон,
Не искала путей к спокойствию.
1998
ШАХМАТЫ И КИНО
Пешки и короли...
Залы, где днем темно...
Жизнь мою извели
Шахматы и кино.
Что меня к ним влекло?
Чёрта я в них нашел?
Шахматы и кино
Были заместо шор.
Пешки и короли,
С молодости маня,
Зорко подстерегли,
Взяли, как западня.
Каждый киносеанс
Был как уход в ничто,
Был как забыться шанс
Сразу минут на сто.
Шахматы и кино —
Скучное бытие...
Лучше бы уж вино,
Лучше бы уж бабье...
Все-таки те грехи
Тем хороши хотя б,
Что за грехи — стихи
Душу вовсю когтят...
Но мне прожить в стихах
Было не суждено:
Гнал меня хлипкий страх
К шахматам и кино.
...Шахматы и кино —
И пустота в душе...
Так-то... И никого
Не удивить уже.
1986
ПИШУЩАЯ МАШИНКА
Пишущая машинка,
Хлеб мой, моя судьба,
Жизни моей ошибка,
Кто мне родней тебя.
Старый, согбенный, сивый,
Душу к тебе тащу
И с бестолковой силой
Все по тебе стучу.
Ходит каретка шатко,
Серая гнется сталь.
Что ж, мне тебя не жалко,
Да и себя не жаль.
Оба мы инвалиды,
Так что страшиться брось...
Но не снести обиды.
Что похоронят врозь.
1958—1986
ДОЖДЬ
По березам, по кленам, по соснам
Хлещет с умыслом дождь-лиходей.
Жалко всех — жалко юных и взрослых
И по-новому жалко детей.
Нам-то что? Мы, хлебнув лихолетья,
И Чернобыли пережуем...
Только горестно думать, что детям
Никогда не гулять под дождем.
А ведь сам, капюшон нахлобучив,
Капли жадно сжимая в горсти,
На дожде подрастал и до тучи
Собирался еще дорасти...
Что же мы за добро сотворили,
Что и дождь нам уже не к добру
И как будто бы в тюрьмы — в квартиры
Затворили свою детвору?
Больно мы о себе возомнили,
И теперь от крутни-беготни
Мы хитрее библейского змия
И беспомощнее ребятни.
Дождь идет — и к чему долголетье?!
Наше время уже истекло.
Потихоньку уходим, а дети
Упираются лбами в стекло.
1986
АЯМ
По магистрали амуро-якутской,
Вспученной от мерзлотки,
"Газик" выруливал так же искусно,
Как меж порогов — лодки.
А на обочинах магистрали,
Сгинувшие, как обры,
Жалкими призраками стояли
Олпы, одни лишь олпы.
С каждых ворот, с любого барака
Сшиблены серп и молот,
Череп усатого вурдалака
Напополам расколот...
Помню, в тот год пятьдесят девятый,
Счастлив я был, демократ завзятый,
Что помирает поганый лагерь,
И покрывает останки ягель.
...Но от обиды и от разрухи,
Лени и безнадёги,
Потянуло страну на круги,
Сбилась опять с дороги.
И как по трассе амуро-якутской,
Только не больно зорок,
Въехал водитель малоискусный
В прошлое лет на сорок.
Всех не заставишь любить свободу,
Нету на это права...
Честь и хвала такому народу,
Слава, вечная слава.
2001
МОНАРХИСТ
Погулять был и выпить силен,
Сладко жил, хоть без толку.
А отправленный на пенсион,
Растерялся надолго.
Все ж занятье нашел: склеил сам
Лист-гигант, на котором
Разместил, по квадратам вписал
Всех Гольштейнов-Готторнов.
— Ты со мной,— говорит,— не базарь,
Я душою и сердцем
Счастлив, что наконец-то наш царь
Наречен страстотерпцем...
Я молчу, потому что до слез
Жалко мне монархиста:
Размечтался облезлый Портос,
Мол, он граф Монте-Кристо...
Что ж, давай что угодно неси,
И не стану я спорить:
Все равно ведь у смерти вблизи
Что нести — все равно ведь...
1987
СОРОК ЛЕТ СПУСТЯ
Подкидыш никудышных муз
И прочей нуди,
Я скукой день-деньской томлюсь
В Литинституте.
И замыслов невпроворот,
И строчек вздорных...
А за окном асфальт метет
Упорный дворник.
Сутулый, тощий, испитой,
Угрюм он, болен.
Но шут с ним и с его бедой —
Я дурью полон.
...Когда бы знать, что он лишён
Других доходов,
Что от журналов отлучён
Отцом народов,
С того и проза тех времён
Вдруг стала тусклой...
Зато просторный двор метён
Литинститутcкий.
...Всю жизнь гляделся я в себя,
А в ближних — мало.
И все равно его судьба
Меня достала.
Такой или сякой поэт,
Я кроме смеха
На склоне века, склоне лет —
Уборщик снега.
Кого от нашего житья
Возьмут завидки?
Он от чахотки сник, а я —
От щитовидки.
...Тащу отверженность, не гнусь,
Не бью поклонов,
Но перед вами повинюсь,
Андрей Платонов!
И сорок лет спустя молю:
В своем зените
Простите молодость мою,
За все простите —
За спесь, и черствость, и сполна
Еще за скуку,
С какой глядел я из окна
На вашу муку.
январь 1985
ПОВЕСТКА
Полвека уже прошло,
Однако запомнил осень,
Когда мне не повезло,
Поскольку я стал несносен.
Якшались друзья со мной
Теперь уже для блезира,
Покуда между землей
И небом я ждал призыва.
Уже и родимый дом
Казался мне подворотней,
Но был я при всем, при том