ужин в честь Покрова Богородицы. Я вас жду, русские послы.
– Непременно будем, – пообещал Калокир.
Покинув дворец, посланники Святослава прошли извилистой, многолюдной улицей, изобилующей церквами, к северной городской стене. Дав стражникам две серебряные монеты, они взошли на каменную четырёхугольную башню. С двадцатисаженной высоты открылись им сотни вёрст. Преслав занимал большое пространство, но был он низок строениями и сер. На западе, севере и востоке вокруг болгарской столицы чередовались гряды холмов и равнины, изрезанные дорогами. Вдалеке виднелись какие-то городишки. Возле холмов простирались пастбища. По ним шлялись немногочисленные коровы. Юг был загромождён хребтами Балканских гор. Над ними висел туман. Солнышко садилось. На высоте ощущался ветер. Застегнув верхнюю пуговицу кафтана, Вадим спросил Калокира:
– А почему ты не стал говорить Борису всё то, что намеревался сказать?
– А ради чего я должен был метать бисер перед каким-то заморышем? – удивлённо пожал плечами патрикий, – ты разве ещё не понял, что мы приехали сюда зря?
– Это почему?
– Нас кто-то опередил.
Глядя на одну из горных вершин, цеплявшую облака, Иоанн прибавил:
– И я даже знаю, кто. Уедем сегодня. Сразу же после ужина. И помчимся быстрее ветра! А через месяц этого города здесь не будет. Он мне не нравится.
– Так давай уедем прямо сейчас! Лошади готовы, дружинники пообедали. Для чего опять идти во дворец?
– Нет, надо идти. Меня позвал враг. А я от врагов никогда не бегаю.
Солнце скрылось, сгущались сумерки. К городским воротам по пыльным лентам дорог торопливо двигались пешеходы, повозки, всадники на ослах и мулах. Ворота вскоре должны были запереть. Низко над Балканами появилась луна. Она облила их багровым светом.
– За ними – Фракия, – произнёс патрикий, указывая на горы, – а дальше – Константинополь. Дряхлеющий, но ещё надменный, блещущий золотом исполин, который одной рукою держит за горло Азию, а другой – Европу. Горе болгарам, которые захотели встать между мной и ним! Боюсь, что они захлебнутся кровью.
– Пора нам идти на пир, – перебил Вадим, – лучше не опаздывать.
Сойдя с башни, они направились во дворец. Тот был уже почему-то оцеплен воинами. Ещё два часа назад стражники стояли лишь кое-где. Болгарская знать скромно пировала за четырьмя столами. Борис сидел во главе одного из них. Ни он, ни Роман и никто другой, казалось, не обратил внимания на Вадима и Калокира, когда они вошли в залу. Дмитр в тот момент рассказывал о каком-то забавном случае. Сотни две человек внимали ему, смеясь. Служитель хотел подвести послов Святослава к самому дальнему от Бориса столу. Но те неожиданно отказались. Скользнув глазами по лицам участников торжества, патрикий сказал своему товарищу:
– Зря пришли.
– Я предупреждал, – ответил Вадим. И оба, решительно повернувшись, пошли к дверям. Рассказчик умолк. И он, и все остальные с растерянностью глядели в спину самого знаменитого во всём мире авантюриста тех лет, который опять легко и непринуждённо оставил в дураках тех, кто жаждал его унизить.
Но это было ещё не всё. Двери распахнулись перед послами раньше, чем те приблизились к ним, и в залу бодрой походкой вошёл Никифор Эротик. Одет он был очень пышно. Калокир замер. Поняв по его лицу, что всё вдруг пошло наперекосяк, второй посол тоже остановился. Подойдя к ним, Никифор приветствовал их изящным поклоном, который сопровождался улыбкой.
– Рад встрече, друзья, рад встрече! Вижу, что вы спешите, но, думаю, не настолько, чтоб отказаться выпить со мной вина?
Вадим не знал греческий, потому промолчал в ответ. Калокир молчал потому, что был потрясён.
– Что, князь Святослав здоров? – продолжал Никифор, беря их обоих за руки, – я слыхал, он был дважды ранен в сражении. Так ли это? Впрочем, его могучее тело легко справляется с тягостными недугами. Даже рану в сердце он залечил, насколько я знаю!
– Дружочек, нам нужно поговорить, – сказал Калокир, решительно вырвав руку из тонких пальцев любимчика молодой царицы, – пошли отсюда.
– О, не могу! Это невозможно, немыслимо! Это было бы просто свинством по отношению к двум царевичам и вельможам. Давай останемся!
Два царевича и вельможи приветствовали Никифора стоя. Сказав им несколько разлюбезных слов, секретарь уселся в конце стола, во главе которого находился Борис. Вадим и патрикий расположились рядом с помощником логофета. Шумная болтовня болгар, которые поняли, что двум старым знакомым необходимо поговорить, мгновенно возобновилась. Те, кто был рядом, отсели. На столах не было вкусных яств и дорогих вин – болгарский двор бедствовал. Отхлебнув из кубка терпкой кислятины, Калокир сообщил Никифору, продолжавшему улыбаться, хоть это было с его стороны настоящим подвигом, потому что он выпил кубок до дна:
– Через две недели – благодаря тому, что ты здесь устроил, Святослав двинется на Империю.
– Что ж, это нехорошо для Империи, но гораздо хуже для Святослава, – с грустью проговорил Никифор, положив в рот кусочек халвы, – скажу тебе, почему. Святослав не готов к войне через две недели.
– Ну, а Никифор Фока готов?
– Конечно же, нет. Ты это прекрасно знаешь. Но к ней готов Иоанн Цимисхий. В тот день, когда Святослав объявит войну Империи, Иоанн взойдёт на престол, и русскому князю несдобровать.
– О, я вижу, ты и купец Авраам старательно заучили одни и те же слова! Но он мне ещё сказал, что зеленоглазая Феофано – уже никто. Неужели я услышу это и от тебя?
– Да полноте, с какой стати я должен городить вздор? Она как была царицей, так и осталась ею. Более царственную царицу трудно представить. Но, к сожалению, Феофано, как и любая баба, испытывает чрезмерный страх за своих детей. Я ей объяснял, что незачем унижаться перед тобой, однако она всерьёз рассматривает возможность того, что ты овладеешь Константинополем. Поэтому и готова лизать твои сапоги. Чего ты от неё хочешь? Вспомни, чья она дочь!
– Ты сам-то чей сын, ублюдок? – сквозь зубы проговорил Иоанн, с трудом подавив желание размозжить помощнику логофета голову кубком. Искоса поглядев на патрикия, секретарь ответил:
– Да, я не слишком знатного рода. Господь также не наделил меня большой смелостью. И поэтому, если бы я хоть капельку сомневался в том, что сейчас скажу – не сказал бы. Клянусь – Цимисхий сотрёт Святослава в пыль, если Святослав в ближайшее время начнёт войну с ромейской державой!
– И ты это обоснуешь?
– А как же! Эрик и Харальд откажутся идти на Константинополь. По двум причинам. Во-первых, им неплохо живётся и в Переяславце. Дунай много золота на себе несёт. Во-вторых, они понимают – для взятия Константинополя нужно не сорок тысяч хороших воинов, которыми Святослав в нынешнее время располагает, а раз в пятнадцать побольше. Нет, не пойдут они. Не пойдут. И что будет со Святославом, если он с пятнадцатью тысячами дружинников перевалит через Балканы? Подумай сам.
– Ничто ему не мешает опять отправить на Русь Ратмира, который