находила в том особое очарование. Данье не выглядел холодным и неприступным, в его глубоких голубых глазах не было и капли жестокости, присущей эльфам, зато присутствовали озорные лукавые искорки и нежность. Последнее заставило немного смутиться и отвести взор в сторону. Некоторая неловкость повисла между ними, которую спустя миг нарушил Аулус.
— Присмотрите за нашей милой леди, посол, — велел он, вручая руку Ренисы Данье так, словно передавал ценный трофей слуге, которому надлежало как следует о том позаботиться.
Нежданное прикосновение было схоже с жалящим укусом крапивы. Столь же острое и резкое. Рениса дёрнула руку, но Филипп аккуратно её придержал, чуть качая головой. В его мягком взгляде читался лёгкий укор. Рениса ощутила, как краска стремительно приливает к лицу.
«Этикет! — напомнила себе она. — Мне же надо соблюдать правила приличия!»
В отличие от неё, Аулус на свои манеры не жаловался. Он церемониально поклонился, прощаясь, и только затем, развернувшись, устремился к ложе демонов. Рениса проводила взглядом его удаляющуюся фигуру, пока демона не скрыли спины мелких лордов, кучкующихся неподалёку. Лишь стоило Аулусу исчезнуть из вида, как напряжение, вызванное близостью с демоном и его пугающим предложением, уступило место решимости и желанию действовать. Рениса осторожно покосилась на полукровку, стараясь унять участившееся биение сердец. Данье старательно делал вид, что занят разглядыванием соседей, но его выдавала скромная полуулыбка, играющая на его губах. Складывалось впечатление, что он был рад возвращению Ренисы. Впрочем, она этих чувств не разделяла. Напротив, с каждой минутой ей становилось всё больше не по себе. Она не понимала своего смутного желания побыть ещё немного рядом с Данье. Ей отчего-то не хотелось с ним расставаться, и сама мысль об этом вызывала беспокойство и тоску. Однако страх от грядущей встречи с Аулусом и неизбежностью дать ему ответ оказался намного сильнее.
— Простите, это ужасно неловко, но мне нужно в… уборную, — более достойного повода покинуть зал она не нашла, впрочем, этот был самым действенным. Филипп смущённо отвёл взгляд, а затем сделал неуклюжую попытку сопроводить её, двинувшись в сторону выхода.
— Мне проще будет одной, — призналась Рениса. — Я уже неплохо изучила дворец, так что уверена, что обойдусь без приключений.
К счастью, Данье принял все её заверения, позволив покинуть зал в полном одиночестве. Рениса по привычке надеялась уйти, не привлекая внимание, но в необычном демоническом платье проделать такое было не так уж просто. Лорды продолжали провожать её заинтересованными взглядами, а леди вспыхивать завистью. Пожалуй, только настойчивый шаг и стремительность не позволили кому-то к ней подойти с нелепым предложением о танце или глупым разговором. Лишь оказавшись за пределами тронного зала, Рениса испытала облегчение. Завернув в пустой боковой коридор и убедившись, что никто не за ней не следует, она спешно сменила облик и, под стук ошалевших от волнения и напряжения сердец, поползла по дворцу. Дамиан обещал ей помощь, и потому Рениса направилась прямиком к скромным апартаментам главного целителя. Скользя по каменному полу дворца, она отмечала, что куда-то пропала беспокойная и вечно суетящаяся прислуга, да и стражники покинули свои привычные посты. Всё это успокаивало и дарило надежду, что Ренисе без труда удастся выбраться незамеченной. Добравшись до дверей главного целителя, она вновь вернула себе человеческий облик и, оправив чуть сбившееся платье, постучала.
Ей открыли сразу же. Одна створка будто бы сама отошла в сторону, так как за ней никого не оказалось. Рениса, ощущая лёгкую нервозность и оглядевшись по сторонам, вошла в просторную гостиную. В светлой и идеально убранной комнате с уютными кремовыми диванами, удобными тисовыми столиками и камином, над которым висел громадный гобелен с изображением хмурого северного побережья с чахлой растительностью, нависающими горами-утёсами и разбросанными по долине домишками, стояла миловидная женщина. Она была одета в простое синее платье, лишённое каких-либо изысков. Пожалуй, не будь оно сшито из дорогой эльфийской ткани и вовсе могло показаться, что это одеяние служанки. Впрочем, на прислугу женщина похожа не была. Врождённая стать и гордо вскинутая голова говорили о более высоком статусе. Золотистые волосы женщины были собраны в тугой пучок, делающий её проницательный взгляд довольно суровым. В руках она держала скрученный матерчатый свиток, по которому водила пальцами в едва ощутимом нетерпении.
— Простите, — остановившись у входа, несмело начала Рениса. — Вы главный целитель Каэра?
Она едва переступила порог, не решаясь пройти дальше. Женщина обезоруживающе улыбнулась, обнажая ряд белоснежных зубов.
— Нет, но тебе всё равно стоит зайти.
Стоило ей только это сказать, как створка двери за спиной Ренисы сама собой захлопнулась. Резкое дуновение ветра и последующий негромкий хлопок заставили дрогнуть. Рениса оглянулась, надеясь увидеть незамеченного лакея или какой-то хитрый механизм, но дверь была самой обыкновенной, а в комнате, кроме неё и женщины, никого не оказалось. Рениса встревоженно воззрилась на незнакомку.
— Не бойся, я не причину вреда той, что помогла моему сыну, — произнесла женщина, после чего представилась: — Леди Даниэла, мать короля Дамиана и главный мастер знаменитых гобеленов, — на этих словах леди покосилась на огромную вытканную картину. — Да-да, этот тоже моих рук дело, — с нескрываемой гордостью заметила она.
— Очень красиво, — пробормотала Рениса, пытаясь скрыть неловкость и откровенную ложь. Гобелен ей не понравился, он словно источал нечто мрачное и угнетающее, отчего смотреть на него не хотелось вовсе. В ответ леди Даниэла только неодобрительно фыркнула.
— Подойди ближе, — попросила она, и Рениса неохотно подчинилась.
Ей было странно и подозрительно. Она ожидала, что кто-то отвезёт её к Вратам, но леди Даниэла, похоже, и вовсе не собиралась покидать комнат и спешить в конюшню. Остановившись в двух шагах от женщины, Рениса вопросительно воззрилась на неё. Однако та вдруг склонилась, разворачивая матерчатый свиток. Это тоже оказался гобелен. Леди Даниэла уложила его на пол, тщательно расправив края, и только затем позволила посмотреть на изображение.
— Это же… — Рениса отпрянула назад, не веря своим глазам. Перед ней красовалась собственная комната, причём вытканная в самых мельчайших подробностях. Она словно бы застыла у неё на пороге. Впереди полукруглое окно с цветастыми занавесками, что очень нравились её матери, рядом небольшой стол заваленный шкатулками и баночками с косметикой, чуть влево обожаемое большое зеркало, возле которого можно было крутиться часами, немного вправо небольшая кровать, аккуратно застеленная и указывающая на то, что хозяйки уже давно нет дома. Были здесь и резной шкаф, и комод на изогнутых ножках, а ещё старый слегка потрескавшийся сундук, на дне которого Рениса прятала от матери краски и альбомы.
Увлёкшись рассматриванием, Рениса проворонила миг, когда её толкнули, и она, потеряв равновесие и испытывая небольшое