Он помнил, что огромное, безмерное счастье нависло над ним, и все птицы смолкли, свет луны внезапно исчез – и он почувствовал, что падает в пустоту, и старался только не отпустить холодные пальцы своей луны, думая умиротворённо, что если так приходит смерть, то нет ничего лучше.
«Где мы?» – спросила она. И он засмеялся: ничего не изменилось, они по-прежнему гуляли в саду. Придумал какую-то невнятную пошлость о том, что это у них головы кружатся от счастья. Она подняла плечи, будто от холода, в тревоге оглядываясь. О, зачем он был так самоуверен тогда! «Я хочу, чтобы ты всегда была со мной», – прошептал он то, что шептали миллионы до него и будут шептать миллионы после. Несчастные, чья жизнь подобна дню мотылька – ворочают тяжёлые камни слов, не зная, как легко могут вызвать обвал.
Скала сорвалась и накрыла их обоих с головой, засыпала тяжёлыми обломками; на мгновение закрыв глаза, Морео увидел рядом с собой маленькую серую кошечку с белым пятном на груди, которая доверчиво тёрлась о его ноги. И тогда он впервые заговорил с кошкой, и она отвечала ему. А потом исчезла, как тень на лесной поляне от набежавших на луну облаков.
Уже потом были крики в опустевшем саду, ожидания у её заколоченного дома, дни и месяцы в лихорадке, череда грозных видений и тонкая, временами исчезающая нить, не позволяющая сорваться в бездну – призрачная надежда найти её и вернуть всё, как было.
Когда Кошачий Бог открыл глаза, то он нашёл себя лежащим под тисом в любимой кошачьей позе. Солнце уже клонилось к закатной стороне Кахольского озера, тени деревьев удлинились, холодный воздух карабкался всё выше по склону сада.
Морео встал, чувствуя боль во всём теле, и пошёл искать Верлина, чтобы сказать ему, что он не сможет рассказать ничего о том, как разговаривать с животными.
На крутой тропе вверх, к столовой и домам, Кошачий Бог увидел Тэлли, которая, казалось, поджидала его. Эта женщина будила в нём какие-то невозможные тёплые воспоминания о том далёком времени, когда мир был на расстоянии вытянутой руки.
– Я искал Верлина, – смущённо сказал он, хотя смущаться следовало той, которая так бесцеремонно поймала его, загнала в ловушку своим всёпонимающим взглядом.
– Не буду притворяться, что я здесь случайно. Я ждала вас.
Это было правдой. После завтрака Тэлли решила прогуляться в одиночестве, что, конечно, не вышло, поскольку ей случайно встретился Мастер Слов. Они говорили о погоде, а потом Верлин неожиданно сказал, что Морео нужна помощь. Тэлли криво улыбнулась: если и была надежда скрыться в местном реальнейшем, то она испарилась. «Это просто невероятная история, достойная баллады Котрила Лийора!» – с неожиданной восторженностью сказал Мастер Слов, и Тэлли вздохнула, понимая, что эта редкая для циничного Верлина восторженность, выдающая не менее редкое серьёзное беспокойство, не оставляет ей никакого выбора.
– Ждали меня? – неуклюже переспросил Морео.
– Да, чтобы предложить помощь. Я могу найти вашу возлюбленную, – продолжила Тэлли.
Морео отступил назад, снова ощутив прикосновение холодной смертельной тоски, как тогда, когда Грави отправил его в прошлое. Почему им всем так нравится причинять боль? Неужели нельзя просто оставить его в покое?
– Боль – первый признак выздоровления, как говорит Грави, – ласково сказала Тэлли, чувствуя, что всё выше и выше растёт, словно побеги синтийского плюща, желание во что бы то ни стало помочь этому Кошачьему Богу со смертью в глазах.
– К Окло-Ко Грави! – обессиленно пробормотал Морео.
– Если кому-то нужна помощь, то я могу почти всё. Я могу протянуть нить к вашей пропавшей возлюбленной, где бы она ни была.
Морео взглянул в лицо Тэлли, в её спокойные зелёные глаза, и шагнул навстречу.
– Я хочу, чтобы вы помогли мне, – сказал он, впервые за многие годы.
– Хорошо, – кивнув, ответила Тэлли, старательно не замечая, как тысячи маленьких человечков у неё в груди по такому случаю вздумали запустить фейерверки. – И давай тогда уж на «ты».
Не теряя времени, Тэлифо и Морео в тот же вечер ускользнули из Дома Радости. Тэлли очень помогло знание привычек сторожа, а для Кошачьего Бога, который почувствовал, что силы вернулись к нему, это и вовсе было простым делом. Поэтому поздним вечером они уже шли по Тар-Кахолу, вдыхая запах пыльных мостовых, изысканных блюд из дорогих кафе, запах нагретых за день крыш, слушая обрывки разговоров людей, встречающих ночь в мансардах, сидящих на скамейках у фонтанов, с неспешностью конца дигета проходящих по церемонным центральным улицам. Тэлли крутила головой, как будто оказалась в своём родном городе первый раз. Детали – вроде распускающихся листьев каштана на перекрёстке или звука выливаемой в канаву воды – вторгались в её реальнейшее с неожиданной резкостью, но в то же время всё вокруг приобретало черты незримой общности, связи каждого элемента, каждого человека, каждого шороха платья – и она впервые почувствовала, как город встаёт перед ней всей своей необъятностью и просит о помощи.
Чувствуя, что ноги с трудом держат её, Тэлли попросила Морео свернуть в тихий переулок и опустилась на мостовую под тревожным взглядом Кошачьего Бога.
– Прости… тут… кое-кто ещё просит о помощи, – с трудом проговорила она, – и я не могу отказать. Мы знакомы всю жизнь. Но после, я обещаю, я сразу же помогу тебе.
Морео нахмурился, но тут же, снова чувствуя небывалый прилив сил, сказал:
– Давай поможем ему вместе. Так будет быстрее.
Тэлли кивнула с благодарностью – сейчас ей действительно не помешала бы помощь.
Они молча сидели на остывшей уже мостовой, под увитой молодым плющом стеной, собирая тщательно замаскированные удивлённые взгляды редких прохожих.
– А кто он? – спросил Морео, нарушая ночную тишину, обрамлённую далёким стуком подков резвых шейлирских лошадей где-то в районе Трактирной стороны.
– Тар-Кахол, – с улыбкой ответила Тэлли, всматриваясь в тёмные окна на противоположной стороне переулка, – и мы как можно скорее отправляемся в Дальнюю строну.
Тем же вечером из Дома Радости сбежала ещё одна сумасшедшая: Долора отправилась бродить по улицам столицы. «Не к добру это», – покачал головой расстроенный Грави. Но искать тех, кто убежал в реальнейшем, – он знал – было бесполезно. Потому что никто не мог никуда убежать.
Глава 8
8.1 Realibus
8.1.1 Circulus vitiosus49
– Мне надо… прогуляться, – сказал принц, с трудом поднимаясь на ноги на крутом берегу Кахольского озера.
Дитрикс Первый и Пойз только кивнули, в молчаливом единодушном умиротворении созерцая отражённые в воде звёзды.
Поднявшись по заросшему деревьями и кустами склону, Таэлир выбрался на улицу Весенних Ветров – там, где длинная и многолюдная центральная улица только начиналась, как огромная река от маленького ручья. Рассвет, несмотря на усилия бродячих артистов, неумолимо наступал, постепенно добавляя в тёмные краски ночи всё больше воды. Таэлир шёл, не встречая никого из прохожих, рассматривая полированные камни