«Ясь, а Ясь, смотри, как они возвращаются из бездны.
Яська, словно загипнотизированный, посмотрел сквозь разведённые пальцы. На карнизе за окном сидел довольный Шельма и, как ни в чём не бывало, умывался лапой. Он на секунду оторвался от своего занятия, глянул на шокированного Яську вертикальными зрачками, приподнялся и принялся тереться облезлым боком о деревянную поверхность оконной рамы.
Яська отрешённо мотнул головой. Прохрипел, обращаясь не то к тени тёти Поли, не то к самому себе:
«Это не он. В мешке был не он!»
Тень тёти Поли вышла на свет.
Яська невольно вскрикнул, уткнувшись лопатками в холодную стену — дальше отступать было некуда. Перед ним стояла вовсе не тётя Поля, а некое сгорбленное существо, укутанное в чёрную мантию с капюшоном на голове.
Существо сплюнуло на пол синюю слизь, прохрипело, истекая слюной:
«Там вообще никого не было», — оно склонилась над мешком. Развязало верёвку. Вывернуло мешок наизнанку.
К ногам Яськи хлынула бордовая жижа. Существо сипло рассмеялось, откинув пустой мешок прочь; а Яська привстал на цыпочки.
«Лихо придумано, а Ясь? — Существо надвинулось. — И не подумает никто, как, оно, есть на самом деле…»
«А как на самом деле?» — спросил Яська, силясь дышать ртом.
«Шельмы выходят на Путь за вами. Чтобы увести во тьму вслед за собой. Они-то вернутся обратно, а вот человек — вряд ли. Ведь у человека всего одна жизнь. Разве не так?»
Яська глупо мигнул. Посмотрел на кота за окном. Потом снова себе под ноги.
«Ну так что, рискнёшь открыть? — ехидно спросило существо. — Ясь, а Ясь, рискнёшь впустить её к себе?»
«Её?»
«Бездну!» — Существо упало на колени, в кошачью кровь, и принялось скукоживаться, уменьшаться в размерах, точно засушенный фрукт.
Яська наблюдал за жуткой трансформацией разинув рот.
Существо уменьшилось до размеров козявки и прыгнуло Яське на локоть. Яська тут же махнул рукой, словно на ту посадили энцефалитного клеща. Хотя было и того хуже!
Козявка удержалась. Противно запищала, такое ощущение, прямо в ухо:
«Ясь, а Ясь, ты главное, прежде чем идти, хвоста ему накрути, чтобы злее был! Тогда он точно доведёт, будь в этом уверен!»
Козявка надула изо рта шарик и нырнула в него, пропав без следа, как и в первый раз.
Яська сполз по стенке, силясь совладать с проникшим в голову ужасом.
«Эй! Ты чего тут забыл?»
Яська резко обернулся на голос.
«Тимка?»
Девочка отрицательно качнула головой.
«Нет. Но можешь называть меня так, потому что у меня нет своего имени».
«Разве так бывает?.. У всех живых людей должно быть имя!»
Девочка улыбнулась.
«У живых — да. А я — не живая».
Яська сглотнул страх. На спине набухли мурашки. В груди неприятно закололо.
«Но как же…»
Девочка вздохнула.
«Мне запрещено рассказывать. Да я и не помню толком ничего».
«Но почему нельзя? Кто запрещает?!»
Девочка оглянулась по сторонам.
«Они».
Яська тоже огляделся.
«Они?..»
Девочка утвердительно кивнула. Развела руки по сторонам, словно в попытке охватить ими ночь.
«Те, что наблюдают. Они есть сосредоточие Тьмы. А Тьма — внутри наших голов. Она — повсюду. От Неё невозможно скрыться или бежать, потому что Она в курсе всех наших страхов и тайн. Ей можно только противостоять. Причём по обе стороны горизонта, — девочка вздохнула. — Зря ты «плаваешь» именно сюда. Хотя… Любой на твоём месте, думается, совершил бы ту же ошибку».
«Но я же просто сплю! Я не могу никуда плыть!»
«Всё ты можешь, просто сам не желаешь признавать этого. Ты засыпаешь с мыслями о Тьме, соответственно, Она к тебе и приходит. Точнее не к тебе, а на твой Путь. Это очень опасно: однажды может затянуть под «покрывало».
«Что ещё за покрывало? Постельное?»
Девочка улыбнулась.
«Дурашка. Совсем как мой… — Она осеклась, потупила взор. — У вас есть такое понятие, как «чёрная дыра». «Покрывало» сходно с ней по своей структуре. Оно затягивает на другою сторону и, если не можешь «плыть», больше не вернёшься. Или не проснёшься — как тебе понятнее. А тогда останется только надежда и больше ничего».
Яська посмотрел на девочку — та в полумраке изучала линии на ладонях.
«Так тебя всё же затянули?»
Девочка вздрогнула. Улыбнулась, словно они пугали друг друга страшилками на чердаке какой-нибудь загородной дачи. Сразу же посветлело. Девочка улыбнулась ещё шире.
«Ведь можешь, когда захочешь. А меня сманил он», — и она указала пальцем на кошачью морду за окном чердака.
Кот злобно зашипел, ощетинился, скакнул на сук огромного дерева вымахавшего выше крыши.
Яська огляделся по сторонам. Это была вовсе не дача, а чердак на крыше дома его бабушки. За мутным стеклом занимался рассвет.
Девочка погрустнела.
«Прости, но мне нельзя тут долго находиться. К тому же рассвет…»
«Побудь ещё хотя бы минутку!»
«Нет, — девочка скользнула в тёмный угол. — Если вдруг где-нибудь застрянешь, ищи угол — вернейшее средство, чтобы выйти на Путь. И ещё: не верь, чего бы Они тебе не обещали».
«Тимка, постой! — Яська бросился вслед за девочкой. — Кто же ты такая?! Ответь мне, прошу!»
Ответом была пустота.
За окном противно проскрипел соседский котяра. Яська вздрогнул. Обернулся на свет. Он по-прежнему находился на знакомом чердаке, вот только не всё обстояло как прежде. Кое-что изменилось, да так, что Яська со стоном сполз вниз по стене. Вокруг царило непреодолимое отчаяние. Вокруг царила реальность.
12.
Совершенно спонтанно Яська вспомнил момент, когда ему впервые в жизни пришлось «плыть». Возможно, именно в тот день в мрачных коридорах пространств он и повстречал всепроникающую Тьму, что нацелила в его грудь свой указующий перст, в надежде рано или поздно, прибрать к рукам столь редкостный вид гомо сапиенс.
Случилось это позапрошлой зимой, незадолго до новогодних каникул. По обыкновению, в школе между третьим и четвёртыми уроками случалась «большая перемена», во время которой работала столовая. Ещё можно было питаться в буфете, расположенном сразу на входе, но мама категорически запретила Яське даже близко подходить к «местному фаст-фуду». Мол, ещё неизвестно, из чего именно приготовлена тамошняя пища, и чем всё впоследствии может обернуться.
Яська рос послушным мальчиком, а оттого перечить маме не стал. Да и смысл, когда и в школьной столовой кормили — пальчики оближешь! Особенно весело становилось в дни школьных собраний, когда часть столовых стульев «разбредалась» по учебным классам, в результате чего есть приходилось стоя. Все галдели наперебой, швырялись макаронами, а обжора, Вадик Ануфриев, по кличке Нуф-Нуф, довольно подмечал, «что стоя в него только ещё больше влезет»!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});