— Аверин, ты чё, с дуба рухнул? — Чича недобро улыбнулся. — Забылся что ли совсем?
— Не лезь, — отмахнулся явно заинтересованный Схрон. — Это у кого тут яйца вдруг отросли? — Он попытался дотронуться до Яськиного лица.
Яська хотел отстраниться, но кто-то гадкий поставил ножку — наверняка подлый Чича! Яська полетел под всеобщий смех, сыпля тарелками, расшвыривая стулья и дико завывая от пролившегося на коленки борща.
Странно, но страх не подоспел и после этого. Наоборот, сделалось только ещё злее. Лишь здравый рассудок удерживал на месте, иначе Яська не посмотрел бы на то, что противников двое. Он машинально огляделся по сторонам в поисках Шмыги. Того и след простыл — вот ведь гад! Действительно, Шмыга, иначе и не скажешь! Заварил кашу и свалил, оставив его, Яську, один на один с отъявленными отморозками. Настоящий друг, ничего не скажешь.
Яська отшвырнул прочь поднос, смахнул с мокрых штанин остатки свеклы, гневно уставился на ухмыляющегося Схрона. Тот наклонился и протянул руку.
— Чего же ты на ногах не стоишь? Кормят плохо? А с виду не скажешь — нормально так затарился.
Яська отмахнулся от протянутой руки.
Откуда не возьмись, появился Децл. Толпа зевак расступилась перед ним, точно стая безвольных бандерлогов. Затем снова сомкнулась, в предвкушении представления.
— Чего это тут? — спросил Децл с показной хрипотцой. — Сосед, никак ты?..
Яська поднялся на ноги. Не оглядываясь, определил, что его взяли в кольцо — не убежать. Сзади подкрался Схрон, справа — Чича, слева возвышалась стена. На выходе из столовой сгорбился Децл.
— И чего этот деятель учудил? — спросил Стасик, поглядывая то на Яську, то на своих подельников.
— А он себя Робином Гудом возомнил, — ощерился Чича. — За дружка вступился.
— Да ну… — Децл присвистнул. — А дружочек-то где?
— А дружочек того… — вновь влез Чича. — Обделался и дёру дал.
Децл и глазом не моргнул, словно заранее знал ответ.
— Значит, в герои потянуло, соседушка? Моя это вина. Не углядел. А на первый взгляд, такой спокойненький всегда был, как бы ни при делах. Ну ничего, мы это сейчас исправим. Парни, держи его.
Яська даже дёрнуться не успел: на одной руке повис Чича, на другой Схрон. Последний тут же заломил кисть за спину, так что из Яськи глаз брызнули слёзы.
— Вот и несмеяна наша расплакалась, — с гадкой улыбочкой прокомментировал Чича, по видимому не совсем понимая, причём тут одно и другое.
Яська кое-как совладал с болью и попытался вывернуться. Тщетно.
— Отпустите, гады!
Схрон ещё сильнее заломил руку, отчего Яська утратил чувствительность в пальцах. Недобро хрустнули сухожилия. Схрон заметил полушепотом:
— Не рыпайся, дурачок. Слышишь, как кости хрустят? Или в травмпункт так хочется?.. Успеешь ещё, не бзди.
Яська сник, будто муха в силке паука, обреченная на мучительную смерть. А чего делать? И без того понятно, что не вырваться. Плакать и звать на помощь — превыше его сил. Остаётся ждать, что будет дальше. Хотя и без того понятно: ничего хорошего.
«Звонок, что ли, прозвенел бы уже…»
Хотя надеяться на то, что банда мучителей сменит планы относительно своей жертвы по столь незначительному поводу — по крайней мере, верх самоуверенности. И впрямь, чего им до каких-то там уроков… Одним больше прогуляют, одним меньше, что с того?
Совершенно спонтанно Яське вспомнился луч света, пробившийся сквозь окно внутрь столовой, когда ещё ничего не предвещало беды. Вот она жизнь, обманчивая и до боли подлая, хоть плач! Вроде поманит лучиком — как человек рукой беспечную синичку, чтобы покормить, — а потом хвать и ну мучить.
«Ладно, когда ещё за дело, а тут-то за что? За Шмыгу? За его поруганную честь?..»
Хотя…
Нет, это случилось бы и так, без Шмыги, потому что накипело. Осточертело день изо дня наблюдать весь этот беспредел! Особенно когда одним плевать, а другие привыкли настолько, что жить как-то по-другому уже просто не могут. Убери Децла и его шайку, так ещё неизвестно, что воцарится на их месте. Новый тоталитарный режим или всё же оттепель… Недаром говорят, что волки — санитары леса. Искореняют невидимую заразу. Притихших сонь, что утратили самоконтроль, смирившись с предложенным режимом. Индивидов, вроде него самого, которым наплевать на путь и смысл. А раз так, пускай делают с ним что хотят. Так или иначе, всё к этому и шло.
Яська выдохнул обиду и боль. Выпрямился, позволяя Схрону и Чиче полностью контролировать свои руки. Безразлично посмотрел на Децла: мол, давайте, унижайте у всех на глазах, плевать!
Но ничего не произошло. Момент словно и задумывался с той лишь целью, чтобы Яська осознал истину, что ускользала от его внимания изо дня в день: жить так, как живут они все — неправильно. Нужно что-то менять. А для этого нужно научиться противостоять. И Яська всё это понял.
— Так, что это тут у нас за балаган?
Ряды любопытных зрителей тут же поредели. Яська почувствовал, что его больше никто не держит. Он тут же оглянулся на своих конвоиров — те пятились в разные стороны, руки в брюки, улыбочки на лицах: мол, мы не при делах из-за чего весь сыр бор, это всё Аверин.
Яська переступил с ноги на ногу, не веря своему избавлению, и только сейчас почувствовал, что вымок ниже пояса буквально до нитки от пролитого борща. Догадка больно прочертила по истерзанному сознанию, но Яська всё же заставил себя оставаться на месте — позорное бегство означало проигрыш в самом начале игры. А потому он лишь размял затёкшие руки. Боль не преминула скользнуть от локотка и выше.
Напротив, между столами, застыла Инесса Карловна, учительница биологии и химии. Не смотря на свою кричащую — точнее каркающую фамилию, — учительница, в большей мере, походила на престарелую утку. Даже ходила эдак по-утиному, переваливаясь с боку на бок.
Инесса Карловна приспустила очки, глянула поверх дужек сначала на всклокоченного Яську, затем на скучающего Децла — тот всем своим внешним видом умело демонстрировал полнейшую непричастность ко всему происходящему, — кивнула, словно поняла, в чём именно дело, и водрузила очки на место.
— Значит, снова Ищенко… Только на сей раз с Авериным. Замечательно. И что же не поделили? Борщ?
Децл шикнул — так это пренебрежительно: тсс… Мол, давайте, госпожа начальница, шейте дело.
— Ты пошикай ещё у меня тут! — сразу же отреагировала Инесса Карловна. — И так только из-за неблагополучной семейной обстановки держишься. Были бы родители живы-здоровы, — давно бы пошёл с благодарственным напутствием!
Яська увидел, как по лицу Ищенко пробежала нездоровая рябь, а пальцы сами собой сжались в кулаки.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});