Я вспомнил о кулоне у себя на шее. Снял его и некоторое время разглядывал. По темным венам внутри голубого камня словно текла кровь, и он чем-то напоминал мне сердце.
«Так, ладно, как там это делается?»
Зажав камень в руке, я зажмурился, но ничего не произошло. Я лежал, ощущая ладонью холодный кулон, оставленный мне Никой, и старательно думал о будущем, надеясь, что вот-вот должна проявиться перед глазами его четкая картинка, которая все сразу сделает ясным и понятным, но в голове не появлялось ни единой мысли. Насколько я понял из ее объяснений, это должно было произойти само, от меня лишь требовалось задать нужный вопрос, и камень даст на него ответ, который я не услышу, но сознаю.
«Куда мне идти?» – спросил я, решив действовать более конкретно.
Ответа не последовало.
«Как мне сбежать от Стриксов?» – вновь попробовал я, и снова, сколько бы я ни напрягался, сжимая камень в кулаке, ответ не приходил мне в голову.
Я задавал еще вопросы. Пытался снова и снова, и каждый раз безуспешно. Либо камень не хотел работать, либо наша с Ярким ситуация действительно была безвыходной, и Стриксы так или иначе нагонят нас. А может, я задавал не те вопросы, или что-то еще делал не так. Только вот никак не мог понять, что именно. Никто же не дал мне инструкцию, как работать с этим артефактом. Со слов Ники всё казалось довольно просто, но на деле могло быть совсем не легко. Она не говорила – как долго училась владеть этим артефактам, а насколько я знал, на то, чтобы начать работать с некоторыми прото-арефактами, могут уйти годы практики.
В конечном счете, мои попытки прервал стук в дверь. Я снова повесил кулон на шею и выглянул. У двери стоял клирик Нилз со свертком в руке.
– Тут одежда, Гарри, – сказал он, протягивая сверток. – Деревенские вам собрали, все должно подойти. Попробуйте.
– Спасибо большое, – я принял вещи из его рук.
Глянул на них, а затем снова поднял глаза на клирика, который уже собрался уходить.
– Я могу поколоть дрова. Скажите только, где их искать.
– Нет, нет, что вы, – запротестовал он. – Вы – наш почетный гость, не гоже…
– Прошу, мне будет приятно, – прервал я его. – Я сам вырос в похожем месте, и готов помочь вам. Все равно заняться здесь особо нечем.
– Это верно, – ухмыльнулся клирик. – Ну что же, раз так, Гарри, пойдемте, я вас провожу.
Он вывел меня на задний двор церкви. Показал колун, воткнутый в пенек, и деревянный навес, под которым рядами лежали сами дрова. Я сразу принялся за работу, и признаюсь честно, давно не чувствовал себя так хорошо. Мне хотелось немного передохнуть от мыслей, от пустого и праздного обдумывания всего происходящего, от рефлексии. И это оказался отличный способ – простой физический труд. Я взялся за него с энтузиазмом, и очень скоро мышцы мои стали твердыми, кожа мокрой от пота, а голова чистой от сомнений.
Яркому моя идея тоже очень понравилась. Поняв принцип моего занятия, он принялся с усердием оттаскивать поколотые дрова в общую кучку, где аккуратно складывал их, и притаскивал новые.
Наверное, это странно и, может даже, глупо. Несколько часов назад я совершил прыжок с дирижабля, оставив за спиной девушку, с которой мог бы иметь какое-то будущее, а теперь даже не знал, увижу ли ее снова. За мной по пятам шел Теодр Стрикс, а я вместо того, чтобы бежать прочь, как можно дальше от Драгоса, как можно дальше от всех цивилизованных земель, колол дрова на церковном дворе, и получал удовольствие от процесса. Однако, я не считаю это странным. В ситуации, когда нет решения, когда ты запутался и не знаешь, какой стоит сделать следующий шаг, что лучше всего? Отвлечься, перестать думать об этом хоть на короткий срок, отдаться физическому труду, который дисциплинирует разум и наводит порядок в мыслях.
Через пару часов, когда солнце сползло с точки зенита, ко мне вышел Нилз со стаканом воды в руке. Холодная колодезная водица приятной свежестью прокатилась по горлу, остужая разгоряченное тело.
– Вы славно потрудились, Гарри, – сказал клирик. – Мне всего этого до середины лета хватит. Прошу вас к столу. Обед готов.
Обедом оказалась рыбная похлебка, довольно жидкая, и все же мне она показалось пищей богов. Я съел две порции и запил кислющим ягодным морсом. Затем спросил у Нилза, как дойти до реки, и, взяв с собой принесенные им вещи, направился к Тильде.
Драгос находится почти на две сотни лиг южнее Мистрейда, климат здесь чуть более теплый и, все же, не настолько, чтобы солнце могло до конца весны прогреть такую широкую и бурную реку, как Тильда. Вода в ней была до того ледяной, что сводило конечности, и все же я окунулся, смывая с себя пот и грязь. Затем выбрался на берег, обтерся простыней, позаимствованной в церкви, и облачился в свой новый наряд. Он состоял из длинной свободной рубахи темно-красного цвета и черных штанов. Все действительно подошло практически идеально.
Я сел на берегу, рядом с Ярким, который, тоже окунувшись в реку, лег на траву и, пока я одевался, задремал, пригревшись в лучах весеннего солнышка. Я сидел и слушал журчание воды и шум деревенской жизни. Смотрел, как играют лучи солнца в водах Тильды, и думал. Только мысли мои теперь текли размеренно и спокойно, и в итоге в голове сформировался один конкретный и четкий вопрос. Зажав в пальцах кулон, я задал его вслух:
– Как мне спасти Яркого?
И получил ответ. Он действительно вторгся в мой разум, словно всегда был там, четкий, как чернила, выведенные пером на белоснежном листе бумаги. Он оттеснил все прочие мысли, сделал их размытыми, фоновыми, выделив только себя.
– Железнодорожная станция Рамзит, – проговорил я. – Пятьдесят второй день весны. Девять утра.
Яркий поднял голову и взглянул на меня с беспокойством. Я отпустил камень и ухмыльнулся:
– Я знаю, куда нам идти, дружище. Пятьдесят второе число уже завтра, и мы будем там.
Убедившись, что со мной все в порядке, Яркий снова опустил голову на траву, совершенно безразличный к моим словам. Думаю, что Яркий в тот