Читать интересную книгу "Суровое испытание. Семилетняя война и судьба империи в Британской Северной Америке, 1754-1766 гг. - Фред Андерсон"

его судьба нависла над ним». Затем, мрачный, он начал выстраивать свои батальоны в боевую линию напротив британцев. В других местах на поле уже велась беспорядочная стрельба: канадские ополченцы и индейцы, выдвинувшиеся из города по приказу Водрёйя, обстреливали из укрытий двойную шеренгу красных мундиров, которых, казалось, не беспокоило это преследование. Больше всего Монкальма нервировало бесстрастие англичан, ведь само их отсутствие реакции на снайперов свидетельствовало о дисциплине, которой, как он знал, не хватало его собственным силам, столь многочисленным среди ополченцев. С нарастающей тревогой он ждал — ведь от восточного конца обороны Бопорта до Авраамовой равнины было несколько миль, — пока его люди подходили и занимали указанные им позиции перед стенами[496].

Пока они прибывали, пока он скакал вверх и вниз по линии, готовя их к бою, мысли Монкальма, несомненно, витали вокруг опасностей его положения. В Квебеке почти закончилась провизия; армия Вулфа стояла у дороги на Батискан; а британские корабли на реке закрывали доступ к складу снабжения по воде. Стены города представляли собой слабую защиту по сравнению с сетью траншей в Бопорте и Монморанси; более того, участок стены позади его людей, вокруг бастиона Святого Людовика, был особенно слабым. В лучшем случае он мог выставить на поле боя около 4500 человек, что, возможно, эквивалентно силам красных мундиров, расположившихся в полумиле или около того впереди него. Больше подкреплений не было, если только не появится Бугенвиль со своей летучей колонной; но хотя гонец был отправлен в лагерь Бугенвиля в Кап-Руж в 6:45, Монкальм знал, что для того, чтобы привести в движение две тысячи человек и провести их в хорошем порядке на протяжении восьми миль до Квебека, потребуется три часа[497]. Но было ли у него столько времени в запасе?

Было около половины девятого, когда Монкальм пришел к выводу, что у него нет другого выбора, кроме как атаковать. Начальнику артиллерии он рассеянно объявил: «Мы не можем избежать действий; противник занимает позиции, у него уже есть две пушки. Если мы дадим ему время укрепиться, мы никогда не сможем атаковать его с теми войсками, которые у нас есть». Он добавил с некоторой дрожью: «Возможно ли, что Бугенвиль не слышит всего этого шума? Не дожидаясь ответа, он ускакал вниз по линии, чтобы предупредить своих офицеров, чтобы они готовили своих людей к наступлению»[498].

На самом деле его противник не занимал окопов, хотя с расстояния в шестьсот ярдов Монкальму казалось, что это так. На самом деле произошло следующее: как только последние части присоединились к его линии около восьми часов, Вулф приказал своим людям лечь, и так они оставались до девяти. Индийские и канадские снайперы в лесу слева от британцев и на кукурузных полях, которые лежали между британской правой стороной и краем обрыва, с самого начала дня вели ожесточенную борьбу. К восьми часам легкие пехотинцы Хоу неплохо справились с их зачисткой, но затем артиллеристы Монкальма открыли огонь из четырех или пяти полевых орудий, и пушечные ядра, проносящиеся по дерну с силой, достаточной, чтобы разрубить человека надвое, начали действовать на батальоны красных мундиров. Несмотря на легенду о тонкой красной линии, спокойно стоящей под огнем, приказать своим людям лечь на оружие в таких обстоятельствах было делом далеко не простым. Хотя сам Вулф продолжал ходить пешком и искушать вражеских артиллеристов испытать свое мастерство на его блестяще одетой, пугающей фигуре, он прекрасно понимал, что если он надеется иметь армию, пригодную для сражения, то ему придется сохранять ее до тех пор, пока не наступит момент, когда его люди смогут принять французский заряд[499].

Хотя очевидно, что к этому моменту Вулф уже давно оправился от нерешительности, проявленной им на вершине скалы, ни в коем случае нельзя сказать, что у него был какой-то другой план, кроме как ждать, пока Монкальм сделает следующий ход. Он знал, что у него лучшие, более дисциплинированные войска и что в любой схватке на открытом поле они смогут одержать верх над плохо обученными левитами, которыми располагал Монкальм. Но он также знал, или должен был знать, что его шансы на победу в таком сражении уменьшаются с каждой минутой. Ведь его люди не только подвергались обстрелу из французских пушек спереди; они были очень уязвимы для атаки с запада, с тыла, и когда появится летучая колонна Бугенвиля, она подойдет именно с этого направления. Так как он не разработал план, выходящий за рамки занятия позиции перед Квебеком, Вулфу удалось поместить всю свою армию между молотом Бугенвиля и наковальней Монкальма. Он не отдал приказ об окопах, чего опасался Монкальм: ему даже не пришло в голову приказать привезти с кораблей инструменты для окопов[500].

Битва за Квебек, 13 сентября 1759 года. На этой заштрихованной топографической съемке изображен город с его шестибастионной стеной, возвышенность, называемая Бутт-а-Невё, где Монкальм приказал своим людям выстроиться в линию, и открытые, постепенно склоняющиеся к западу поля, где Вулф занял свою позицию. Западная стрелка компаса указывает почти прямо на место высадки Вулфа, Анс о Фулон. Обратите внимание на крутизну уступа (на это указывает темная штриховка) вдоль северного берега реки, над городом. Ниже по течению, к северу от места впадения реки Сент-Чарльз, равнинная местность представляет собой препятствие другого рода. Как видно из наброска в верхней части карты, во время отлива грязевые равнины простирались на полмили и более между отметками высоких и низких вод. Любезно предоставлено библиотекой Уильяма Л. Клементса Мичиганского университета.

На самом деле Вулф лишил своих людей не только защиты рва, но даже шанса на спасение, поскольку на поле их было уже почти 4500 человек, а единственный путь отступления лежал назад, по тропе, настолько узкой, что люди могли спуститься по ней только вдвоем. Если он надеялся героически пожертвовать собственной жизнью, а затем оставить бесславное дело отступления бригадирам, которых он презирал, то его надежды рухнули. Вместо этого — поскольку ему так необычайно повезло с высадкой своих людей и поскольку они проявили такой профессионализм, заняв позиции перед Квебеком, — Джеймс Вулф теперь имел все шансы пожертвовать двенадцатью превосходными батальонами ради не более важной цели, чем удовлетворение своего желания героической смерти. Мы не можем знать, беспокоился ли он в последние минуты своей жизни о последствиях своих действий и осознавал ли он их в полной мере. Но его люди, лежащие лицом в грязи, в то время как