Читать интересную книгу "Суровое испытание. Семилетняя война и судьба империи в Британской Северной Америке, 1754-1766 гг. - Фред Андерсон"

реками Святого Лаврентия и Святого Шарля, где Авраам Мартин, один из лоцманов Шамплена, обосновался в начале XVII века. Там, на месте, которое с тех пор называют Равнинами Авраама, ровная земля плавно поднималась вверх через фермы и лесополосы к изломанному хребту, а затем к стенам Квебека[484].

Если смотреть со стороны реки, то наименее опасный подход к городу находился с восточной стороны (вниз по течению), и именно там Вулф впервые прощупал французскую оборону. Но Монкальм сильно укрепил берег реки и склоны холмов от Сен-Шарль до водопада Монморанси, и неспособность Вулфа взломать этот оборонительный барьер заставила его начать в августе кампанию «Жестокие стычки и опустошение». Монкальм разместил большую часть своих регулярных войск вдоль этих так называемых линий Бопорта, где, как он ожидал, Вулф сосредоточит свои атаки. Однако французский командующий также укрепил высоты к западу (вверх по реке) от города, чтобы подстраховаться на случай, если британский флот сможет преодолеть приливы и отливы мимо батарей Квебека. Поскольку угроза казалась менее серьезной в верховьях реки, Монкальм направил отряды ополченцев для защиты этих линий, усилив их тысячей пикинёров под командованием Бугенвиля — мобильными силами, готовыми отразить любую попытку высадиться выше города. Последней мерой Монкальма стала отправка кораблей с припасами на расстояние около пятидесяти миль вверх по реке, к поселению Батискан близ Труа-Ривьера. Это ставило защитников в зависимость от длинной линии снабжения, которая могла быть перерезана, если англичанам удастся высадиться выше города. Но, отказавшись сосредоточить провиант и боеприпасы в городе, Монкальм хотел оставить себе выход: если Квебек придется оставить, его армия сможет отступить вверх по реке, не теряя своих запасов[485].

Эффективная, традиционная диспозиция сил Монкальма поставила в тупик столь же традиционного Вулфа. До сих пор военные операции в Америке состояли либо из осад, либо из набегов, и ни одна полноценная осада не приносила атакующей победы. Но оборона Квебека была настолько сплошной, что Вулф не мог закрепиться на северном берегу Святого Лаврентия, откуда можно было бы начать официальную осаду. Пока французы могли пополнять свои запасы, пока Монкальм мог свободно перебрасывать свои силы с одного участка линии на другой, у Вулфа было мало надежд на успешное начало осады. Чтобы решить этот вопрос, ему требовалось то, чего еще никогда не было в Америке, — сражение в открытом поле. Пока Монкальм не согласился дать ему такое сражение, он мог только обстреливать город, разорять сельскую местность и выпускать напыщенные прокламации, призывающие французов сдаться. Как он объяснял в письме матери: «Мой противник благоразумно заперся в недоступных укреплениях, так что я не могу добраться до него, не пролив потоки крови, да и то, пожалуй, без особого толку. Маркиз де Монкальм стоит во главе огромного числа плохих солдат, а я — во главе небольшого числа хороших, которые не желают ничего другого, как сразиться с ним, но осторожный старик избегает действий, сомневаясь в поведении своей армии». Осознавая это затруднительное положение и надеясь, что, возможно, они одобрят тотальную атаку на линии Бопорта, Вулф в конце августа созвал трех своих бригадиров — Роберта Монктона, Джорджа Тауншенда и Джеймса Мюррея — в качестве военного совета и попросил их совета. Он сделал это не потому, что особенно дорожил их мнением (более того, он так плохо с ними общался, что предпочел бы вообще не иметь с ними дела), а потому, что этикет командования XVIII века требовал, чтобы он советовался со своими главными офицерами, прежде чем отдать приказ о крупной атаке. В ответ они категорически отвергли целесообразность еще одного штурма прочнейших оборонительных сооружений Монкальма. Вместо этого они посоветовали Вулфу искать проход вверх по реке от Квебека и прервать линию снабжения защитников[486].

Три бригадира. Все трое главных подчиненных Вулфа были выходцами из социальных слоев, превосходивших своего командира, и к концу лета 1759 года все они стали презирать его. Это чувство было полностью взаимным. По часовой стрелке сверху слева, в порядке старшинства: Роберт Монктон (1726-82), лорд Джордж Тауншенд (1724–1807) и Джеймс Мюррей (1722-94). Монктон и Тауншенд выглядят примерно так, как они выглядели в 1759 году; Мюррей — как он выглядел в возрасте около шестидесяти лет. Портреты Монктона и Тауншенда предоставлены библиотекой Уильяма Л. Клементса Мичиганского университета; Мюррея — Музеем истории Канады Маккорда, Монреаль / Musée McCord d'histoire canadienne, Montréal.

Согласно обычным представлениям о профессиональном военном руководстве, мнение бригадиров было обязательным для Вулфа только в том случае, если он сам этого хотел, но он был слишком болен и находился в слишком шатком психическом состоянии, чтобы игнорировать их совет. Он только недавно оправился от лихорадки настолько, чтобы покинуть койку на сайте; его мучительный кашель усиливался; он был слаб от кровопускания, которому его подвергли; и, кроме опиатов, которые прописал ему врач, он не мог даже помочиться без мучительной боли. Его слабость была настолько очевидной, что когда 4 сентября он снова упал в обморок, по армии поползли слухи, что он умирает. Сам он считал, что ему осталось недолго, и умолял своего врача лишь подлатать его настолько, чтобы он смог прослужить еще несколько дней. Даже если он выживет, понимал Вулф, ему придется отказаться от кампании, если он не сможет вызвать Монкальма на бой до конца сентября. После этого смена сезона означала, что военно-морскую поддержку придется отменить, поскольку, хотя армия имела достаточно запасов, чтобы пережить зиму, экипажи кораблей, насчитывавшие более тринадцати тысяч моряков, этого не делали.

Вулф также знал, что если он не добьется успеха, то вина за неудачу будет лежать только на нем. Его бригадиры, которые стали ненавидеть его — особенно Джордж Тауншенд, член парламента, наследник виконтства и политический союзник Питта, — позаботятся об этом. Убежденный в том, что жить ему осталось недолго, и опасаясь, что бездействие навлечет позор на его память, с его рассудком, затуманенным опиатами, и телом, ослабленным лечебными кровопусканиями не меньше, чем болезнями, Вулф с головой ушел в планирование последней отчаянной атаки на французские линии над Квебеком. Никто не знал, чего он надеется добиться, как и где он собирается действовать. Он не советовался ни с Монктоном, ни с Тауншендом, ни с Мюрреем, ни со своими старшими морскими командирами, контр-адмиралами Чарльзом Сондерсом и Чарльзом Холмсом, которые ранее провели корабли мимо Квебека и с кораблей которых он обследовал береговую линию в поисках места для высадки войск[487]. Вулф обратился за советом только к одному офицеру