Читать интересную книгу "Суровое испытание. Семилетняя война и судьба империи в Британской Северной Америке, 1754-1766 гг. - Фред Андерсон"

пушечные выстрелы рикошетили от их рядов, а мушкетные шары свистели над головой, вряд ли могли наслаждаться положением, в которое их поставил командир, жаждущий отчаянной славы и безмерно привязанный к «Элегии Грея»[501].

На самом деле Монкальму нужно было дождаться Бугенвиля, среди отборных солдат которого были одни из лучших регулярных войск Канады, но он этого не сделал. Он уже давно пессимистично оценивал свои шансы на сохранение колонии и даже шутил о перспективах поражения. Однако, как бы ни был он самоуничижителен и даже пораженчески настроен, до этого момента он либо действовал в наступлении, либо умел использовать оборонительные преимущества таким образом, чтобы лишить противников инициативы. Теперь же, впервые за всю войну, Монкальм обнаружил, что его превосходят в численности, и это вывело его из себя. Несмотря на то что он знал, что солдаты Вулфа в людях намного превосходят его собственные, в десять часов Монкальм приказал своим войскам идти в лобовую атаку на британскую линию. Теперь, когда он решил атаковать, топография равнин не оставляла ему альтернативы лобовой атаке: британская линия простиралась практически от уступа Сент-Шарль справа от Монкальма до скал Святого Лаврентия слева, у него не было ни пространства для маневра, ни возможности обойти противника с фланга. Битва была бы перестрелкой, чистой и простой[502].

В центре французов стояли регулярные батальоны Беарна и Гиенны в широких неглубоких колоннах; слева — люди Рояль-Руссильона и ополченцы Монреаля и Труа-Ривьера, выстроившиеся в линию; справа, также в линию, — батальоны Лангедока, Ла-Сарра и ополченцы Квебека. Всего их насчитывалось около 4500 человек, и они были полны желания сражаться. Когда пришел приказ наступать, они ответили огромным ликованием. Это было едва ли не последнее, что они сделают в этот день в унисон.

В мире пехотинцев XVIII века все зависело от продуманности, точности, порядка: чем лучше армия, тем более механически выверенными должны быть ее маневры на поле боя. Сплоченность — это все, и для ее поддержания лучшие солдаты того времени были обучены маршировать парадным шагом до вражеской линии, останавливаться и делать последний залп по приказу, прежде чем броситься на противника сломя голову, с примкнутыми штыками. Судьба каждого пехотного сражения в конечном итоге зависела от способности солдат выдержать физический и психологический шок от этого кульминационного залпа. Но если регулярные войска Монкальма в белых мундирах были дисциплинированы и действовали так, как требовал от них генерал, то ополченцы без формы, перемешанные в их рядах, не понимали, что к врагу нужно подходить обдуманно, по правилам. Поэтому, едва услышав приказ наступать, ополченцы перешли на бег, несмотря на то, что британская линия находилась на расстоянии не менее пятисот ярдов. Потеря слаженности была мгновенной. «Мы не прошли и двадцати шагов, — писал один из очевидцев, — как левые оказались слишком далеко сзади, а центральные — слишком далеко впереди». Поскольку его попытки восстановить порядок не увенчались успехом, Монкальму оставалось лишь плыть по течению вместе с адреналиновым потоком, несущимся к неподвижной алой линии британских войск[503].

Семь батальонов красных мундиров стояли напротив французов в двойной шеренге, растянувшейся на полмили из конца в конец. Вулф приказал зарядить мушкеты дополнительными шарами и велел офицерам дать первый залп, только когда французы окажутся в сорока ярдах. Красноказаки стояли спокойно, больше думая о предстоящих приказах, чем о вражеских солдатах, которые, как они могли видеть, бешено мчались к ним. Каждый батальон и большинство людей в нем уже видели бой. 58-й и 78-й полки слева, как и 43-й, 28-й и Луисбургские гренадеры справа, были в Луисбурге в 1758 году. В центре и во второй линии Вулф расположил подразделения, которые дольше всего служили в Америке: 47-й полк сражался в форте Босежур, а 48-й сопровождал Брэддока при Мононгахеле[504]. Движение внутри британского строя было на удивление незначительным. За исключением помощников Вулфа, бегущих с приказами к различным командирам, британские ряды стояли неподвижно в ожидании наступления.

Люди Монкальма, крича на бегу, наконец остановились на расстоянии «полумушкетного выстрела», между 125 и 150 ярдами, от британского фронта; опустились «на одно колено» и открыли огонь, вероятно, взводными залпами среди регулярных войск, за которыми последовали «дикие разрозненные» выстрелы остальных. Вулф, стоявший на возвышении рядом с луисбургскими гренадерами, был ранен одним из первых. Его рана — раздробленное запястье — должна была бы быть мучительной, но он отреагировал на нее почти беззаботно, завернув ее в носовой платок, не покидая своего поста. Другие люди, раненые более серьезно, падали из рядов, которые смыкались по мере их падения. Однако дистанция была предельной; последствия французского огня были практически случайными и не слишком тяжелыми (за исключением отдельных жертв). Никто в британской линии не стрелял в ответ[505].

В этот момент, когда они все еще находились на значительном расстоянии от британской линии, у людей Монкальма был последний шанс перегруппироваться, но они этого не сделали. Вместо этого их сплоченность полностью распалась, так как регулярные войска сделали паузу, чтобы зарядить оружие в обычном стиле, стоя прямо в строю, в то время как ополченцы перезаряжали оружие, как их учили делать в лесных боях, укрываясь или бросаясь на землю. «Это ложное движение, — писал один из участников, — сломало все батальоны»; и на этом атака распалась. Люди продолжали наступать и стрелять, ротами, взводами и поодиночке, но их разрозненное движение к британской линии подвергало их смертельной опасности и гарантировало, что их выстрелы не принесут коллективного эффекта. Краснокожие стояли бесстрастно, пока первые атакующие не оказались в пределах шестидесяти ярдов; тогда они открыли огонь взводами, особенно на левом и правом флангах. В центре, однако, 43-й и 47-й полки стояли до тех пор, пока враг не оказался в сорока ярдах. Тогда, по словам капитана 43-го полка,

они произвели такой плотный и сильный обстрел, какой я когда-либо видел на частном поле боя, так что лучшие войска, чем те, с которыми мы столкнулись, не смогли бы его выдержать; и, действительно, французские офицеры могут сказать, что они никогда не противостояли такому удару, какой они получили от центра нашей линии, ибо, по их мнению, каждый шар был на месте, и такой регулярности и дисциплины они еще не испытывали; наши войска в целом, и особенно центральный корпус, выровнялись и вели огонь — как пушечный выстрел. [После этого] они уступили дорогу и поспешно бежали, так что к тому времени, как исчезло облако дыма, наши люди снова были нагружены, и, пользуясь преимуществом, которое мы имели перед ними, преследовали