Читать интересную книгу "Суровое испытание. Семилетняя война и судьба империи в Британской Северной Америке, 1754-1766 гг. - Фред Андерсон"

батареи и редуты в тысяче ярдов от хрупкой западной стены. Таким образом, когда 14 сентября началась официальная осада, деморализация защитников Квебека представляла собой не меньшую угрозу для выживания города, чем пушки осаждающих. Британцы не сделали ни одного выстрела ни в тот день, ни на следующий, ни на следующий, ни на следующий, а сосредоточились на рытье осадных сооружений и перетаскивании пушек и гаубиц из бухты Фулон. Тем временем гарнизон Квебека шумно обстреливал противника и тихо разрушался изнутри. Днем семнадцатого числа, когда тяжелая британская батарея приготовилась открыть огонь по бастиону Сент-Урсул, а адмирал Сондерс готовился начать обстрел с линии кораблей в бассейне, французский комендант приказал своим артиллеристам прекратить огонь. В четыре часа посланник, сопровождаемый флагом перемирия, подошел к британским линиям с условиями капитуляции, которые оставил Водрёй[510].

Градоначальник Квебека Жан-Батист-Николас-Рош де Рамезе надеялся затянуть переговоры настолько, чтобы армия смогла вернуться из Жак-Картье и атаковать англичан. Промедление было единственным способом защиты, поскольку у его войск не было продовольствия, а гражданское население города не имело защиты от предстоящей бомбардировки. Но облегчения не предвиделось, условия, на которые были готовы согласиться Тауншенд и Сондерс, оказались на удивление щедрыми, а ополченцы Квебека, судя по тому, с какой скоростью они перепрыгивали стены и дезертировали к врагу, похоже, были готовы заключить мир независимо от намерений градоначальника. В одиннадцать часов той ночи Рамезай принял британские условия, а в восемь утра следующего дня, во вторник, 18 сентября 1759 года, подписал официальную капитуляцию Квебека. Тем же днем отряд королевской артиллерии вошел в город, чтобы поднять над цитаделью «Юнион Джек», а гренадеры Луисбурга встали на страже на стенах. После почти трех месяцев попыток британская армия завоевала Квебек. Но теперь им предстояло его удержать[511].

Ведь на самом деле действие 13 сентября, несмотря на окутавшую его дымку романтики, было не столько решающим, сколько блестящим сражением. Немногие сражения, возможно, ни одно, никогда не бывают настолько решающими, насколько генералы надеются на них; и нигде не было так верно, как в Северной Америке XVIII века, что победы на поле боя выигрывают войны только тогда, когда победители могут удержать свои завоевания. Поэтому Тауншенд, Мюррей, Сондерс и Холмс немедленно приступили к укреплению контроля над Квебеком и окрестностями, готовясь защищать их от возвращения французской армии. Здесь их самым эффективным оружием было милосердие, поскольку они были слишком слабы, чтобы навести порядок в городе и его жителях, и поэтому предложили условия, бесконечно более щедрые, чем те, которые Амхерст допустил в Луисбурге. Единственный раз после форта Уильям Генри британцы разрешили побежденному франко-канадскому гарнизону сдаться с воинскими почестями. Регулярные войска не должны были становиться военнопленными, а перевозились под флагом перемирия во Францию, где они могли свободно присоединиться к французской армии. Ополченцы, взявшие в руки оружие во время осады, не должны были сопровождать армию, но могли остаться со своими семьями при условии, что сдадут оружие и принесут присягу на верность британской короне. Никто из гражданского населения не подлежал изгнанию. Гражданам гарантировалась сохранность их имущества и право продолжать исповедовать свою религию под опекой епископа Квебека. Любой человек, готовый принести клятву верности, будет пользоваться всеми видами защиты, которые обычно предоставляются британским подданным[512].

Таким образом, с самого начала оккупации британцы стремились заручиться добровольным сотрудничеством гражданского населения, которое, как они знали, они не могли контролировать силой. И с самого начала вряд ли можно было понять, что, по крайней мере, нейтралитет этого населения будет необходим, потому что реорганизованная французская армия маршировала обратно к городу, даже когда велись переговоры об условиях капитуляции. Франсуа-Гастон, шевалье де Левис, крепкий гасконский бригадир, служивший Монкальму в качестве второго командира, во всех смыслах соответствовал унаследованным обязанностям. Он принял командование в Жак-Картье семнадцатого числа и сразу же заставил застыть беженцев, которых он там обнаружил. Продемонстрировав лишь презрение к их бегству, он приказал войскам возвращаться вниз по реке — так быстро, что к тому времени, когда над Квебеком впервые взвился «Юнион Джек», его передовой отряд достиг Сент-Огюстена, менее чем в дне марша от города. Если бы Рамезай продержался еще два дня, Левис смог бы захватить легко укрепленный британский лагерь. Однако, поскольку у него не было ни пушек, ни припасов, достаточных для осады города, ему ничего не оставалось, как отдать приказ своим людям вернуться в Жак-Картье, как только он узнал о капитуляции. Там он приказал построить форт и искал возможность провести корабль мимо британского флота в Квебеке. Левис знал, что с подкреплением и припасами из Франции он сможет отвоевать город для своего короля[513].

Смерть маркиза де Монкальма-Гозона. Эта гравюра, выполненная по картине Луи-Жозефа Ватто, пытается представить гибель Монкальма в том же героическом ключе, что и более известная «Смерть генерала Вулфа» Бенджамина Веста. На самом деле Монкальм был похоронен в городе вечером на следующий день после битвы; его могила представляла собой яму от снаряда в часовне монастыря урсулинок. Здесь одно только отверстие от снаряда остается верным фактам. Решение Ватто показать двух индейских воинов, поднимающих из воронки слева стреляную гильзу, отражает чистую фантазию или, возможно, дань уважения воину-мохавку, которому Уэст отводит центральное место в «Смерти генерала Вулфа». Предоставлено библиотекой Уильяма Л. Клементса Мичиганского университета.

Смерть генерала Вулфа. Историческая картина Бенджамина Уэста 1771 года вызвала огромный ажиотаж, когда впервые была выставлена в Лондоне; Уильям Вуллетт сделал эту гравюру в 1776 году и разбогател на продаже тысяч копий. По крайней мере, частично успех Уэста зависел от его способности изобразить так много в одной сцене. Здесь одновременно представлены классически упорядоченная картина с историческими фигурами (Роберт Монктон стоит на вершине левой группы, сжимая раненую грудь, а полковник Исаак Барре в центре прижимает к себе умирающего командира); мифический кульминационный момент (фигура, вбегающая слева, приносит весть о победе, а Вулф возносит благодарственные молитвы Богу и отказывается от призрака); аллегория империи, объединяющая все чины и национальности в символическом свидетельстве о мученической смерти. Центральные фигуры — генерал, полковник, майор и два капитана, справа гренадерский рядовой сжимает руки в молитве, а на заднем плане отряд матросов тащит пушку с реки, где стоят на якоре корабли Королевского флота. Однако самым значительным было решение Уэста поместить на левый передний план воина племени ирокезов, который наблюдает за происходящим в позе классического созерцания, в то время как американский рейнджер и шотландский солдат