Читать интересную книгу "Суровое испытание. Семилетняя война и судьба империи в Британской Северной Америке, 1754-1766 гг. - Фред Андерсон"

из самых проворных людей нескольких полков. Теперь, когда лодки с Вулфом и остальными передовыми отрядами сели на галечник в бухте, Хау доказал, что достоин доверия Вулфа. В последние минуты темноты он и его люди взобрались на вершину скалы, закрепили штыки и ворвались в маленький французский лагерь. Когда короткая перестрелка закончилась, англичане обнаружили среди раненых командира отряда, капитана Луи Дю Пон Дю Шамбона де Вергора — офицера, единственным отличием которого было то, что в 1755 году он сдал форт Босежур Роберту Монктону. Вергор едва успел послать гонца, чтобы предупредить Монкальма о том, что англичане начали высадку в Л'Анс-о-Фулон[492].

Было около четырех часов, когда Вулф с трудом поднялся по тропинке из бухты на вершину отвесной скалы. Вместе с отрядом Хау с ним было около двухсот человек. Остальные солдаты первой волны высаживались из лодок в бухте и начинали подниматься вверх под тяжестью оружия и ранцев; французская артиллерийская батарея в нескольких сотнях ярдов выше по реке только что открыла огонь по транспортам и вооруженным шлюпам второй волны, которые приближались к бухте. Все шло не так, как он ожидал.

Вулф предполагал, что сойдет на берег с передовым отрядом, что ему окажут сопротивление и (если его тщательная подготовка свидетельствует о его ожиданиях), что он погибнет, ведя своих людей против французского форпоста. Если бы его желание исполнилось, он рисковал бы только передовым отрядом, оставшиеся в живых могли бы свободно высадиться обратно; Монктон, второй командир, был бы волен отменить операцию, которую он явно не одобрял. В случае, если бы ему удалось избежать смерти, Вулф, по крайней мере, предпринял бы последнюю героическую попытку высадить войска перед Квебеком и мог бы с определенной долей чести отдать приказ об отступлении с берегов Святого Лаврентия. Болезни наверняка убьют его до того, как он доберется до дома, и опозорят; он просто обменяет жалкую затянувшуюся смерть на быструю славную, которой он так жаждал[493].

Но теперь на высотах люди Вергора бежали, не было никакого сопротивления, кроме неэффективного огня с батареи вверх по реке, и Хоу уже повел свою легкую пехоту, чтобы заставить замолчать пушки. Три бригадира все еще находились внизу, и Вулф, оставшись один в сером предрассветном свете, не знал, что делать дальше. В растерянности он послал офицеру, руководившему операциями в бухте, майору Исааку Барре, приказ остановить высадку. К счастью для исторической репутации Вулфа, Барре проигнорировал приказ и бросился с новыми людьми вверх по тропе. Тем временем легкая пехота Хоу отбила французских артиллеристов, высадка продолжилась, и Вулф, собравшись с силами, отправился на поиски позиции для своих людей. Вскоре после восхода солнца, в погоду, которая стала «пасмурной», Вулф вернулся и отдал приказ двигаться к Квебеку.

К рассвету можно было увидеть семь британских батальонов, выстроившихся в боевой порядок на Авраамовой равнине и перекрывших Гранд-Алле — главную дорогу в город — чуть менее чем в миле от западной стены Квебека. Позади них еще пять батальонов занимались улучшением дороги, охраняли высадку и преследовали канадских и индейских скирмишеров из лесов и кукурузных полей. У бухты отряд матросов втащил на тропу пару латунных шестифунтовок. Более двадцати кораблей стояли на якоре в реке. Вулфу снова повезло, как всегда на редкость удачно.

В самом деле, он не успел догадаться. Вулф мог бы приказать своим людям пройти на шестьсот ярдов дальше и закрепиться на самой высокой площадке перед Квебеком, в Бутт-а-Невё, в качестве первого шага к открытию осады. Это обеспечило бы им защиту от вражеского нападения и хороший обзор стен города, которые находились бы в пределах досягаемости осадных орудий, подвезенных с кораблей. Но он этого не сделал. Вместо этого он продолжал растягивать линию сражения на тысячу ярдов по равнине и ждать. Что будет дальше, полностью зависело от французов[494].

МЕЖДУ 6:30 И 7:00 красные мундиры уже сформировали предварительную линию на равнине, когда из Бопорта прискакал неверящий маркиз де Монкальм. Он не спал всю ночь, наблюдая за обороной на берегу Бопорта, где, как он ожидал, англичане высадят десант. В рамках тщательно продуманной уловки моряки адмирала Сондерса еще одиннадцатого числа начали расставлять буи у Бопорта, как бы обозначая препятствия, которые должны были обойти штурмовые корабли. В одиннадцать часов вечера двенадцатого Сондерс приказал матросам сесть в шлюпки и велел им шумно грести взад-вперед между Бопортом и устьем Сен-Шарля, чтобы убедить французов в неизбежности нападения. Монкальм заглотил наживку и направил все усилия на укрепление обороны к востоку от города; он был убежден, что корабли, прошедшие вверх по реке, были предназначены лишь для того, чтобы отвлечь его от полного укомплектования линий Бопорта. Конечно, он знал, что корабли над городом представляют реальную угрозу, и поэтому отрядил достаточно людей, чтобы довести летучую колонну Бугенвиля до численности около двух тысяч человек; но сам он оставался командующим восточной обороной, где, как он ожидал, Вулф нанесет удар.

Монкальм и его офицеры в Бопорте провели столь напряженную ночь в ожидании нападения, что пропустили первый предупреждающий сигнал из города, который свидетельствовал о том, что к западу от него что-то неладно. Генерал отправил своих изможденных людей в палатки, как только стало достаточно светло, чтобы увидеть, что британцы отозвали свои лодки и на самом деле не готовятся к высадке. Даже появление на рассвете запыхавшегося, охваченного паникой беженца из лагеря Вергора не сразу привело армию в движение. Адъютант, выслушав человека, пришел к выводу, что он сумасшедший; чтобы не тревожить командира (или себя), адъютант отправился спать. Но ненадолго: внезапно поступил шквал срочных сообщений, подтверждающих первоначальный доклад и не уточняющих размер угрозы. Только тогда Монкальма подняли с постели и объявили общую тревогу. Наконец, после некоторых колебаний, поскольку он не мог поверить, что значительное число людей смогло взобраться на скалы над городом, Монкальм приказал своим четырем регулярным батальонам занять позиции перед стенами города. Затем, оставив пятнадцать сотен человек для удержания линии Бопорта на случай, если высадка британцев окажется лишь искусной диверсией, он сел на коня и поехал посмотреть, что можно сделать[495].

Ничто не могло подготовить Монкальма к тому, что он увидел, когда, наконец, прибыл на гору Невё (Buttes à Neveu), откуда открывался вид на равнину. Для адъютанта, ехавшего рядом с ним, даже вид красных мундиров был менее поразительным, чем их воздействие на Монкальма, который сидел в седле как громом пораженный, безмолвно глядя на длинную алую линию: на долгий миг «казалось, что он чувствует, что