Читать интересную книгу "Суровое испытание. Семилетняя война и судьба империи в Британской Северной Америке, 1754-1766 гг. - Фред Андерсон"

их почти до ворот города[,]…удвоили огонь с большим усердием, взяв в плен многих офицеров и людей»[506].

Когда началось преследование, британцы впервые за день оказались под угрозой потери дисциплины. С криками, вызывающими ужас, горцы 78-го фута вскинули мушкеты, обнажили булатные мортиры — это был один из немногих полков, в котором рядовые, как и офицеры, носили мечи, — и бросились бежать за врагом. Вдоль остальной линии с криками и возгласами люди из английских полков устремились вперед с примкнутыми штыками. На крайнем правом фланге Вулф сам вел в бой 28-й пеший и Луисбургский гренадерский полки.

После утреннего дождя солнце пробилось сквозь тучи и теперь тепло светило над полем, где жажда крови изгнала осторожность. Когда британцы начали преследовать разбегающуюся толпу в направлении города и реки Сент-Чарльз, канадские и индейские скирмишеры открыли огонь со своих позиций на окраинах поля боя. Они понесли самые тяжелые потери за весь день. Слева больше всего пострадали шотландцы 78-го полка, наступавшие вдоль леса, окаймлявшего северный край поля. Справа 28-й и Луисбургские гренадеры стали жертвами стрелков, затаившихся в кукурузном поле. Именно там, когда он вел гренадеров в атаку, одна пуля пробила кишечник Вулфа, а другая пробила ему грудь. В состоянии шока и неконтролируемого кровотечения он долго цеплялся за сознание, чтобы узнать, что французы впали в общий разгром. В ответ он пробормотал несколько слов. Тогда Джеймс Вулф достиг того, к чему так долго стремился и чего так страстно желал[507].

В ТО ВРЕМЯ КАК Вулф умирал, его второй командир, Монктон, также был тяжело ранен мушкетной пулей в легкие. Тем временем шотландец Мюррей повел своих соотечественников из 78-го отряда в дикую атаку, но был связан вместе с ними в жестокой перестрелке у реки Сент-Чарльз. Барре, который в качестве генерал-адъютанта исполнял обязанности начальника штаба Вулфа, был ранен в лицо мушкетным шаром и не мог давать никаких указаний. Повсюду на Авраамовой равнине батальоны распадались на части; люди, которые все утро стояли на ногах, в ответ на внезапное освобождение пытались перебить всех французов в поле зрения. Наконец кто-то нашел Тауншенда, единственного доступного бригадного генерала; он принял командование, напряженно осознавая, что британские войска разваливаются на куски вокруг него. Он немедленно отправил командирам батальонов гонцов с приказом прекратить преследование и переформировать свои подразделения на поле боя. Дисциплина постепенно восстановилась, и не слишком скоро. Через несколько минут Бугенвиль со своей летучей колонной появился на дороге из Кап-Руж, надеясь подкрепить Монкальма и еще не зная о своем поражении. Тауншенд собрал все имеющиеся люди и орудия — два батальона и два полевых орудия, чтобы противостоять им. Несмотря на то что численность его людей превышала численность красных мундиров, преграждавших ему путь, более чем в два раза, Бугенвиль был ошеломлен. Он отступил, чтобы оценить ситуацию из безопасного места в близлежащем Силлерийском лесу.

Отменив преследование, Тауншенд спас положение англичан. Хотя позже критики осудили бы его за предательство смелости и успеха Вулфа, благоразумие и присутствие духа Тауншенда позволили ему противостоять сравнительно хорошо отдохнувшим силам, способным посеять хаос в его все еще разрозненном, дезорганизованном командовании. Примерно к полудню, когда безопасность была восстановлена, его солдаты смогли позаботиться о раненых, съесть первую за день еду и пересчитать погибших. Британская армия потеряла пятьдесят восемь человек убитыми и шестьсот ранеными, почти столько же, сколько и французы. Наконец Тауншенд послал на корабли за кирками и лопатами, в которых его люди теперь нуждались больше, чем в мушкетах и штыках, ставших орудиями кровавой утренней работы. Хотя днем 13 сентября на поле оставалось чуть меньше четырех тысяч изможденных красных мундиров, готовых к службе, Тауншенд отправил их рыть первые траншеи для siège en forme[508].

Столь малое количество боеспособных войск не должно было успешно захватить город, поскольку у них не было надежды изолировать его от подкреплений и пополнений. Однако в стенах Квебека и в лагере Бопора сравнительная слабость британцев осталась незамеченной, поскольку шок от поражения породил дезорганизацию и отчаяние. Во время отступления Монкальму разорвало живот и одну ногу, но он пытался сохранить командование, посылал советы Водрёйю и даже диктовал письмо британскому командующему, несмотря на шок и боль, которые неуклонно ослабляли его хватку. Он умер в четыре часа утра следующего дня. Кроме Монкальма, в стенах Квебека не было старшего командира. Два подполковника, выполнявшие роль его бригадиров во время сражения, Фонтбонн и Сенезерж, получили смертельные ранения; Бугенвиль находился где-то к западу от города, не имея связи. Ни у кого не было достоверной информации о состоянии французских войск, не говоря уже о состоянии их противника. Никто не знал, сколько солдат было убито и ранено на поле боя, сколько дезертировало, сколько вернулось в Бопор.

В лагере Бопорта номинально командовал Водрёй. Он был свидетелем только конца битвы, не имел четкого представления об общей ситуации и не мог составить никакого представления о том, что можно сделать, до позднего вечера, когда ему наконец удалось созвать военный совет. Около шести часов вечера, по совету совета, он приказал армии эвакуироваться с линии Бопорта. Оставив англичан на свободе, войска должны были двигаться на север, а затем на запад до поселения Жак-Картье, расположенного в двадцати пяти милях вверх по течению Святого Лаврентия. Ни Водрёй, ни офицеры, с которыми он советовался, не верили в существование альтернативы. Отступление позволит сохранить все, что осталось от армии, и защитить все, что осталось от припасов в Батискане; силы Бугенвиля смогут прикрыть их тыл, а затем консолидироваться с ними в Жак-Картье; а шевалье де Левис, вызванный из Монреаля, сможет принять командование над всеми силами. Квебек, разумеется, придется оставить англичанам. Водрёй надеялся, что город сможет продержаться до реорганизации армии, но, тем не менее, оставил проект условий капитуляции вместе с другими инструкциями для городского гарнизона, когда уезжал с армией в девять часов вечера[509].

О растерянности французского командования говорит тот факт, что они бросили артиллерию, боеприпасы и большие запасы провизии в лагере Бопорта, не предприняв никаких усилий для их переброски в сам Квебек. Силы, оставленные для защиты города, насчитывали около 2 200 человек, в основном ополченцев и моряков. Никто из них не был рад тому, что ему поручили защищать четыре тысячи гражданских, больных и раненых, укрывшихся в стенах, особенно когда стало известно, что в городе осталось меньше трехдневного запаса продовольствия, и когда любой, у кого были глаза, мог стоять на валах и видеть, как британцы строят