я от тебя сглаза боялась, — решительно проговорила Галя, — то мне, наверное, и по телефону с тобой разговаривать было бы нельзя. И о Даринке рассказывать. Мне просто время нужно, чтобы в себя прийти — вон Тоша скоро не сможет уже целыми днями с нами возиться, так что мне придется побыстрее привыкать. Недельки через две, я думаю, в самый раз будет.
В следующий понедельник Тоша вновь появился в офисе, но… какой-то другой.
С беспокойством наблюдая за ним, я вдруг вспомнила, что, в отличие от моего ангела, Тоша никогда не рвался в нашу жизнь. Перейти в видимость я его практически заставила. Поманив его возможностью набраться знаний от нашего бывшего компьютерного доктора Алеши — как выяснилось, Тоша просто «заболел» информационными технологиями. Освоился он с ними настолько быстро, что вскоре уже смог заменить Алешу в нашем офисе.
Вмешательства опытных рук наши компьютеры требовали нечасто, и в такие моменты Тоша опровергал все наши представления о программистах как о существах некой иной человеческой породы — подробно, толково, а главное, доступно объясняя нам причины поломок и способы их предупреждения в будущем. Но в остальное время он все глубже погружался в виртуальное пространство. Недавно он даже ноутбук себе купил, чтобы не тратить впустую время, неся вахту возле Гали по ночам. Ни сон, ни еда, ни социальное общение не сделались для него — опять-таки в отличие от моего ангела — насущной жизненной потребностью.
И вот сейчас, проведя неделю вне офиса, он, казалось, еще сильнее отстранился от людей. В первый же день его, естественно, забросали вопросами о Галиной дочке — он отвечал неохотно, хмурясь, явно выдавливая из себя короткие реплики. И за столом у себя он сидел с тем же недовольным видом, не отрывая глаз от экрана и явно не слыша ничего вокруг. Одно хорошо — он совершенно перестал замечать Ларису, хотя та после его возвращения определенно вознамерилась наверстать упущенный за неделю объем колкостей в его адрес.
А вот где-то за час до обеда и до конца рабочего дня он вдруг начал регулярно и весьма нервно поглядывать на часы, словно томясь последними тягостными минутами пребывания в офисе, и как только подходило время прервать работу, срывался с места как на пожар.
У меня возникли мрачные подозрения, что проведя неделю в непосредственной близости от Гали — и, самое главное, от ноутбука! — он начал тяготиться если уж не работой, то, как минимум, поездками на нее. Уж не задумал ли он теперь, когда Галя в полной безопасности дома находится, вернуться в невидимость — с тем, чтобы на пару часов выходить из нее для помощи по дому, а все остальное время нырять с головой в этот свой дурацкий параллельный мир? Эдак я, чего доброго, окончательно лишусь прямого доступа к их с Галей делам…
Такая перспектива мне совсем не понравилась, и однажды я остановила его после работы, чтобы выяснить, что происходит. Он нетерпеливо отмахнулся от меня, бросив на ходу: «Все в порядке!», и тут же умчался.
Мне не оставалось ничего другого, как обратиться за разъяснениями к моему ангелу. Уж он-то явно был в курсе дела — каждый день, небось, пулей с работы к нам в офис мчался, чтобы выведать у Тоши причины перемен в его поведении. Не раз и не два я замечала, что он провожает того глазами к остановке с довольной ухмылкой на лице. С такой довольной, что я всякий раз удерживала себя от расспросов. Радуется, наставник несчастный, что я опять не у дел оказалась — помню я, как он бесился от того, что Тоша со мной откровеннее разговаривает!
Но однажды я все же не выдержала. Поняла, что если в самое ближайшее время не вмешаюсь, Тоша уволится-таки — с полного одобрения моего активного борца за невмешательство глупых людей в ангельские дела.
— Слушай, ты случайно не знаешь, что там у Тоши творится? — как можно небрежнее спросила я по дороге домой.
В ответ он рассмеялся. Я терпеливо переждала приступ неприличной эйфории (хоть бы для вида посокрушался, что все мои усилия по очеловечиванию Тоши вот-вот на нет сойдут!), с трудом удерживая на месте вопросительно вскинутую бровь, которая изо всех сил рвалась на встречу с другой в самом центре переносицы.
— Попался наш Тоша! — еле выговорил мой ангел, все еще чуть икая. — Достала его все-таки земля!
У меня сердце в пятки ушло. Кошмар — так, как я и предполагала… Подождите, а почему «все-таки»? На компьютерный крючок он, по-моему, с самого начала попался…
Я водрузила и вторую бровь на одном уровне с первой — для равновесия.
К концу рассказа моего ангела мне уже не требовалось никаких усилий, чтобы их там удерживать — напротив, пришлось следить, чтобы не произошло непроизвольного их воссоединения с остальным волосяным покровом на голове. Спасибо, хоть глаза сами собой заморгали, отчаянно сигналя бровям, что те и их за собой на лоб тащат.
Оказалось, что Тоша исправно, дважды в сутки мчится со всех ног домой не к ноутбуку, а к Даринке. Больше того, он этот ноутбук даже по ночам забросил, часами напролет просиживая возле ее кроватки. Когда она просыпается, он тут же принимается с ней разговаривать (мысленно, конечно), протягивает ей указательный палец, за который она с удовольствием хватается то одной, то другой ручкой, или почесывает ее по шейке, которую она с готовностью ему подставляет. И никогда не плачет. Я хмыкнула, вспомнив Галины рассказы о ее спокойных ночах. Девочка вообще никогда не капризничает, если он рядом — пусть даже в невидимости. Он и во время кормлений из комнаты выйти не может — малышка сразу в крике заходится — так и сидит где-то в углу, внимательно потолок разглядывая.
Потому-то он и на работе места себе не находит, представляя себе, как девочка требует его присутствия, а Галя понять не может, чего та хочет.
Почувствовав, что маячившая на горизонте угроза Тошиного увольнения приближается ко мне семимильными шагами, я ринулась в бой.
— Так что же он мне об этом не сказал? — горячо воскликнула я. — Я ведь элементарно могу у Гали узнать, как Даринка себя днем ведет!
— Татьяна, — ухмыльнулся мой ангел, — если он когда-нибудь узнает, что я тебе об этом рассказал — останешься без мужа.
— Вот еще глупости! — фыркнула я.
— Не глупости, а серьезно. — В голосе моего ангела впервые прозвучало легкое беспокойство. — Он панически боится, что пойдет слух о том, что ему эта девчонка дороже Гали