ту минуту он сказать не мог. Я уже давно заметила, что когда у ангелов руки опускаются, у меня голова всегда начинает на повышенных оборотах работать.
— Спокойно, — решительно проговорила я. — Сейчас нужно придумать причину, по которой ты не можешь… не не хочешь, а не можешь сделаться крестным…
Я напряженно нахмурилась, лихорадочно перебирая свои скудные познания в области правил доступа к церковным таинствам. Ничего, кроме наипервейшего и очевидного требования к участникам, мне в голову не приходило, но ведь не может быть, чтобы ангелы…
— Слушайте, — медленно проговорила я, и мой ангел нервно вздрогнул, — а ангелы — крещеные?
— Что ты несешь? — прошипел мой ангел.
— Так да или нет? — обратилась я исключительно к Тоше. — Вы проходите какое-нибудь… ну, не знаю, посвящение, что ли, после возрождения?
— Да нет, — растерянно протянул Тоша и глянул за подтверждением на моего ангела — тот глаза к небу закатил. — Обучение — да, профориентация — само собой, представление непосредственному руководителю — в обязательном порядке, но без всяких особых ритуалов — мы же не в тайный орден во вражеском окружении вступаем.
— Ну, и отлично! — воскликнула я. — Честно признаемся в этом Гале, и, поскольку в церковных церемониях могут принимать участие только крещеные, она вовсе не обидится — это же не твоя вина, что тебя в детстве родители к религии не приобщили.
Мой ангел опять зашипел, как кот, которому на хвост наступили, но Тоша посмотрел на меня с той надеждой, с которой безнадежно больной узнает об открытии чудодейственного препарата. Причем такого, который уже на ком-то другом блестящие результаты показал.
Гале я позвонила тем же вечером. Предварительно спросив моего ангела, сможет ли он сам ужин приготовить. Он возмущенно фыркнул, и я быстро ретировалась в гостиную, плотно прикрыв за собой дверь. Дело в том, что мне пришло в голову слегка модифицировать выработанную версию — и мне не хотелось, чтобы Галя перебила меня вопросом, что это у меня с таким шипением на сковородке жарится.
Приличествующим грустному известию тоном я сообщила ей, что Тоша оказался некрещеным. Так же, как и мой ангел. О чем он, Тоша, безмерно сожалеет. Не менее чем мой ангел. Поскольку, если бы не этот печальный факт их биографии, они бы с огромным удовольствием согласились крестить Даринку. Оба.
— Ну что ж — так тому и быть, — вздохнула Галя. — В конце концов, для девочки только крестная абсолютно обязательна. Мне просто так хотелось, — тоскливо добавила она, — чтобы у нее крестный отец был, если уж родного нет.
У меня защемило сердце.
— Галя, подожди отчаиваться, — забормотала я, лихорадочно размышляя — и, разумеется, в моей еще не сбросившей обороты голове родился следующий блестящий выход. — Хочешь, я Светке позвоню? Насчет Сергея спрошу? Вы ведь, по-моему, с первой встречи друг другу по душе пришлись.
Чтобы не дать моему ангелу шанса объявить и эту мою идею вопиюще абсурдной, я и Светке сразу же позвонила. И, естественно, она меня поддержала. Сказав, что у нее нет ни малейших сомнений, что Сергей только обрадуется. Галя им обоим настолько понравилась, что они с удовольствием с ней породнятся — и у малышки мужское влияние в жизни появится, и у Олежки что-то вроде сестры появится.
Одним словом, к началу ужина у Галиной Даринки уже был крестный — о чем я гордо сообщила моему ангелу, ненавязчиво обратив его внимание на тот факт, что человеческая тенденция без колебаний протягивать друг другу руку помощи избавляет их от необходимости бесплодно ужасаться непреодолимости возникающих препятствий.
Ужин в тот вечер показался мне особенно вкусным — я его честно заработала. Голова моя, однако, восприняла его как награду за ударный труд — и удвоила усилия. Таким образом, к концу трапезы у меня родилась не только еще одна идея, но и план по ее реализации.
Дождавшись того благостного расположения духа, в которое моего ангела всегда приводило вечернее чаепитие, я объявила, что по части кулинарии сегодня он просто превзошел самого себя.
Совершенно искренне, между прочим.
Он рассеянно кивнул, приняв комплимент как должное.
Я поинтересовалась, не кажется ли ему, что и мне сегодня удалось найти решение проблемы, наилучшим образом учитывающее интересы всех ее сторон.
На сей раз он кивнул одобрительно, все еще витая в облаках умиротворения.
Я сказала, что у меня есть к нему просьба.
Он резко выпрямился, молча и настороженно уставившись на меня.
Чтобы усыпить его некстати проснувшуюся бдительность, я спросила, не изменилось ли его отношение к любопытству как к двигателю прогресса.
Он нервно поинтересовался, о чьем любопытстве идет речь.
О моем, ответила я, радуясь, что он сам нашел последнюю составляющую элементарно простой логической цепочки: если мой личный прогресс вытекает из моего любопытства, то последнее он должен только приветствовать.
Он заметил, что в моем случае любопытство играет роль реактивного двигателя.
Я смутно почувствовала, что слово «реактивный» как-то нарушает стройность столь очевидного для меня логического вывода из нашей философской дискуссии, и прямо объявила ему, что мне очень хочется поприсутствовать при крещении Галиной Даринки. Из чистого любопытства. Поскольку мне никогда еще не доводилось понаблюдать за этим процессом. Даже по телевизору — в фильмах обычно только момент вынимания мокрого и орущего младенца из купели показывают.
Он легко согласился, чуть заметно пожав плечами.
У меня отлегло от сердца. И тут же, в полном соответствии с законом сохранения материи и энергии, возникло ощущение тяжести на душе — навалился груз раскаяния за то, что я его чуть ли не обманом заставляю поступиться принципами.
Я робко спросила, не будет ли ему слишком неприятно сопровождать меня на этой церемонии.
Он спокойно ответил, что наблюдение издалека никоим образом не может быть расценено как участие.
Я растерялась — из какого еще далека?
Он терпеливо объяснил мне, что поскольку Гале еще нельзя будет входить в церковь, ей придется находиться все это время в притворе — уголки губ у него при этих словах брезгливо опустились. Там же будет лучше оставаться и им с Тошей — как некрещеным, насмешливо выделил он последнее слово. Мне же просто совесть не позволит бросить их троих там, в самом дальнем ряду публики, которой, впрочем, ожидается немного, поэтому ничто не помешает мне рассмотреть все происходящее на сцене. А если мне захочется, доброжелательно добавил он, отдельные сцены крупным планом увидеть, он мне потом в Интернете видеосъемку найдет.
У меня сложилось впечатление, что в тот день не мне одной посчастливилось найти решение, удовлетворяющее всем высказанным (и не высказанным) пожеланиям.
Так