закрытия деревень, а возрождения. Почти неделю наблюдал я Новоселова в деле, дивился его энергии, заряжающей горением свое окружение, и думал: так что же дает ему эту прозорливость? Что помогает улавливать в сложном переплетении желаний и возможностей истинную общественную потребность и служить ей с воодушевлением? Я не нашел иного ответа, кроме как — идейность бойца, гражданственность натуры. Потому-то и говорят о нем: энтузиаст!
Читаю в печати о щекинском методе, о калужском варианте, о сумском эксперименте, об ивановском чуде и спрашиваю себя: директора, инженеры, рабочие тех заводов и объединений — энтузиасты? Безусловно. Но это уже в о о д у ш е в л е н н ы е к о л л е к т и в ы, вот что важно! Начинали, конечно, единицы, личности, но какая сила заряда в них, если сумели воодушевить тысячные коллективы и вывести их в авангард борьбы за технический прогресс! Тут уместен вопрос о власти, то есть: насколько властен человек в осуществлении своей идеи, предлагающий он или приказывающий? Ну, приказывающих, как говорится, «на все сто» в природе не существует, кто-то или что-то над ним все равно есть, и я думаю, что на пути энтузиаста в ранге директора завода тоже не сплошной «зеленый» горит. Следовательно, энтузиаста, в чине он или без чина, неизбежно ждет с о п р о т и в л е н и е. Да, неизбежно, ибо оно — категория объективная, оно есть выражение диалектического единства двух сил: покоя и движения, стремления бытия к неизменности и разрушающей эту неизбежность прозорливой мысли. Об этом надо говорить непременно, дабы красивыми словесами не вводить в заблуждение человека ищущего, не обещать ему триумфального шествия в достижении цели.
Сегодня общественный климат в стране таков, что, будь я директором завода или председателем колхоза, давал бы в газеты не беспомощные объявления: «Требуются инженеры, кочегары, грузчики…», а полные веры и надежды: «Требуются энтузиасты!» Сегодня они везде нужны, и все-таки спрос на них пока невелик, велико еще стремление к покою, прикрываемое обильными речами о прогрессе. Достаточно почитать газетные отчеты о всякого рода собраниях, узких и широких, низовых и высоких, чтобы ясно почувствовать нежелание расставаться с устоявшимся и привычным, и похоже, энтузиастов там не собираются на руках носить. Так что каждому, в ком бьется и просит действия ищущая мысль, надо знать, что сопротивление он встретит, и быть готовым к его п р е о д о л е н и ю.
Так какова же природа этого сопротивления? Каков он, человек из конторы, отмахивающийся от нас как от частных лиц? Как устроен его «мыслительный аппарат» и что им движет?
Движет им, безусловно, интерес. Свой. Личный, закамуфлированный словесными узорами под государственный. В первую очередь, разумеется, материальный. Ну там высокий оклад, премии, персональная «карета» с шофером, курорт, дача, комфорт и прочее и прочее. Но будем реалистами: в условиях общественной собственности у благ все же есть потолок, который при стремлении общества к социальной справедливости имеет тенденцию к выравниванию. Не сбрасывая со счетов «материю» (она еще не скоро утратит своего значения), приглядимся все же к интересу субъективному, как говорится, моральному. Не собирается ли он выйти наперед? Нового названия ему пока нет, обойдемся старым: п о л о ж е н и е в о б щ е с т в е. Лидерство в коллективе, авторитет в глазах начальства, благоприятное мнение подчиненных, похвальные характеристики, наконец, слава — все это, в конечном счете, обеспечивает и материальные блага. Личные качества — истинные они или показные, пока не суть — становятся как бы материальной силой, моральным капиталом.
Но поскольку они все же субъективные, личностные, постольку вариантов их действия неисчислимое множество. Ну, скажем, было лидерство, но начинает уходить — надо защищать. Был авторитетным у начальства, но мнение поколебалось — надо угождать. Было уважение подчиненных, но упало — надо поприжать. Вступает в действие механизм самозащиты — и вот на пути энтузиаста возникает г л ы б а. Обрастая себе подобными, коим под защитой глыбы тепло и безмятежно, она превращается в стену, деформирует среду, которая уже не потерпит взрывающих покой.
Сошлюсь на статью «Кривая вседозволенности» («Советская Россия», 13 октября 1985 года), вскрывшую отвратительную атмосферу угодничества, круговой поруки во Всесоюзном заочном финансово-экономическом институте. Доцент А. Н. Ежов, возвысивший голос за справедливость, был 154 голосами против 3 исключен из партии «за клевету, шантаж, беспринципность». При разбирательстве дела в райкоме и горкоме партии были вскрыты все неблаговидные дела ректора института Н. Г. Сычева, о котором в коллективе сложилось твердое мнение: «Ректор с его связями в порошок сотрет». Подкармливая «совместительством» высокие чины, запугивая своей всесильностью подчиненных, сей, с позволения сказать, руководитель, по существу, убил в полутора сотнях коммунистов дух и принципы партийности. Так этому же нет другого названия, как разложение изнутри. И приходится дивиться, что именно так не были квалифицированы его действия.
Это — активная, агрессивная форма сопротивления энтузиазму, высокой его гражданственности и партийности (газета приводит слова Сычева, сказанные им в райкоме партии: «Ежова мы в любом случае посадим в тюрьму. Нам такие критики не нужны…» Куда уж агрессивнее!)
Публицист Александр Радов в статье «Пожары расточительности» («Советская Россия», 5 ноября 1985 года) показывает нам другого «вотчинника» — директора опытно-показательного комбината в Поварове, под Москвой, Н. Я. Маслова. Десятки лет не затухая горит тут костер — сжигаются отходы древесины. Сюда же, на свалку, вывозят с комбината демонтированное оборудование, ценнейший металл засыпается и гибнет. Не один раз рабочие пытались говорить о недопустимом расточительстве, в ответ слышали окрик: «Не ваше дело!» Директор даже корреспондента упрекает: «Да что вы рабочих слушаете — они же неграмотные!» А между тем, пишет автор, технорук Ю. Меньшиков признался, что он мог бы так выстроить технологический процесс, что никаких отходов не будет. Но Маслову это не надо!
У Сычева, Маслова и им подобных есть, как правило, высокие покровители, благодаря которым они и превращаются в глыбы на пути честных людей. Такие не то что энтузиаста, а просто несогласного в порошок сотрут. Конец им рано или поздно, конечно, приходит, но это уже другой разговор — о неотвратимости наказания. Нас интересуют т и п ы с о п р о т и в л я ю щ и х с я. Первые, как видим, — своего рода «вотчинники».
Вторые — п р е с т и ж н и к и. Этим дороже всего честь мундира, должностного или ведомственного. Утвердив атмосферу покоя в своей «епархии», они становятся глухими ко всему беспокоящему, что идет к ним извне. Но эти «глухие к идее» весьма настороженны и ревнивы к носителям идеи, то есть к энтузиастам, которые что-то такое выдумывают не по чину или не по профилю. Скажем, изобретать по чину положено ведущему инженеру, а тут простой слесарь-работяга тако-ое напридумал!.. И выперла амбиция: «Колесо, милый, изобретено задолго до вашего появления на свет, так что не трудите свою умную голову, без вас есть кому думать». А вот пример «не по профилю»: двое молодых ленинградцев сконструировали и изготовили такой автомобиль, что куда там НИИ и КБ! Так о чем, думаете, эти