Читать интересную книгу Вернись и полюби меня (Come Once Again and Love Me) - laventadorn

У Лили стали волосы дыбом.

Мантикора.

Вот же черт.

Что она знала о мантикорах?.. На курс по уходу за магическими существами она не записывалась, но читала "Фантастические звери: места обитания"... так что там насчет мантикор, как от них защищаться? Эх, ей бы такую память, как у Сева... или хотя бы обычную, а не дырявую, чтобы не забывать жизненно важную информацию... или нормальные мозги, чтобы не быть такой тупицей, до которой все доходит как до жирафа.

"А еще было бы неплохо, если бы тут все же водилась какая-нибудь живность, — прошептал инстинкт самосохранения, — иначе ты знаешь, где эта тварь станет искать закуску, когда проголодается... а ведь она проголодается — это уж как пить дать".

Так. В первую очередь надо поскорее выбраться из леса.

Лили зашагала быстрее. Она по-прежнему шла на запад; успокаивала себя, прокручивая в голове воображаемую схватку с мантикорой — или мантикорами, если их окажется несколько. Магия на них почти не действует... может, ослепить? Или приклеить лапы к земле? Щитовые чары наверняка отбросят эту тварь назад...

Она замедлила шаг, а потом и вовсе остановилась — сердце гулко колотилось в груди, все чувства обострились... слева хрустели ветки, она напрягла слух, пытаясь расслышать что-то, кроме собственного тяжелого дыхания, и наконец-то смогла разобрать... стук копыт?

"Ох", — подумала она — из густых кустов вынырнули три кентавра, с луками и столь грозным выражением на лицах, что и оно вполне тянуло на оружие. К их лоснящимся от пота крупам прилип разный сор и мелкие веточки... хотя нет, из луков в нее целились только двое. У третьего было копье.

— Что, еще один? — спросил гнедой кентавр с рыжеватыми волосами. — Откуда ты здесь взялся, маленький человечек?

— Откуда бы ни взялся — его тут быть не должно, — прогремел второй, тот, что с копьем; он напомнил Лили Северуса — вороной мастью, бледной кожей, словно светящейся в лунном свете, и выражением лица, которое явно отдавало чем-то вроде "прочь с дороги, жалкие создания". — Это наш лес.

— И сегодня тут довольно оживленно, — ничуть не смутившись, отвечал гнедой.

— Тебе лучше уйти, маленький человечек, — сказал третий кентавр — весь темный, если не считать белков глаз. Похоже, он был среди них главным: стоило ему заговорить — и второй, похожий на Северуса, тут же прикусил язык, хотя явно хотел огрызнуться. — Детенышам тут не место.

— Большое спасибо, — произнесла Лили, пытаясь говорить со всем возможным почтением, — и извините, пожалуйста, но вы случайно не видели тут еще одного человека? Мальчика, примерно моего возраста, с черными волосами...

— Спроси у Бэйна, — посоветовал гнедой кентавр таким тоном, словно его это изрядно позабавило.

— Этот юнец! — воскликнул тот, что напоминал Северуса; видимо, это и был Бэйн. — Ну попадись он мне только!..

— Тихо, — скомандовал вожак, и Бэйн послушно заткнулся. — Не время вести себя как беспечные дети, когда где-то там разгуливает зверь. Ронан, проводи человечка до опушки, потом найдешь нас. Мы пойдем вперед.

Ронан кивнул. Застучали копыта, и вожак с Бэйном умчались прочь и скрылись в подлеске под треск ломающихся веток.

— Пошли, маленький человечек, — сказал Ронан. — Тут где-то бродит мантикора, и в это время года пищи для нее немного.

Чтобы не отстать, Лили пришлось перейти на бег.

— Спасибо, — выдохнула она, труся рядом с кентавром. — Я никак не могла вспомнить, как борются с мантикорами...

— Утыкивают стрелами и копьями, — отвечал тот. — От ваших деревяшек толку мало. Думаю, тебе лучше сесть на меня верхом — ты слишком шумишь, эта тварь нас мигом найдет, — он притормозил. — Залезай. Но чур, об этом не трепаться, и повторения не будет.

— Ко-конечно, — Лили чувствовала ужасную неловкость, но вместе с тем и признательность; забралась к нему на спину и уселась, радуясь, что утром надела под мантию вельветовые брюки, чтобы не замерзнуть.

Ронан вывез ее из леса и остановился там, где заканчивались деревья и начинались их тени. За границами черноты снег был пустынным и ярким от лунного света.

— Эм-м... Ронан... сэр? — спросила Лили, сползая с лошадиного крупа.

— Да, маленький человечек? — отозвался тот.

— Тот мальчик... вы не знаете, куда он пошел?

— На восток. Добрался ли он до места своего назначения, я, однако же, сказать не могу.

— Огромнейшее вам спасибо, — выпалила она, срываясь с места, и побежала вдоль деревьев туда, где высилась темная громада ивы.

Тычок палкой — а дальше Лили ждали уходящий под землю осклизлый лаз и холод, хоть и не такой кусачий, как снаружи, но все-таки довольно неприятный. Потолок там был низкий — идти пришлось согнувшись в три погибели, а в паре мест даже ползти на четвереньках, зажав волшебную палочку в зубах. Лили никогда здесь раньше не бывала... и Ремусу приходилось так мучиться каждый месяц? Неужели нельзя было сделать нормальный проход?

И Северус когда-то тоже сюда спустился...

На глаза навернулись слезы. Доверие... о Господи, она же им доверяла! И неважно, что они никогда не причиняли ей зла (ну, не считая Питера, конечно). И неважно, что их подозрения в конце концов оправдались, и Северус, хоть и на время, действительно стал именно таким, как говорил Сириус. Так все равно нельзя; наказание не должно предшествовать преступлению, и нельзя карать людей на основании одних догадок, не подкрепленных ничем, кроме ненависти.

А Джеймс и Ремус... они ведь знали, что Сириус был неправ, и даже спорили с ним тогда, в кабинете... но все-таки ничего ей не сказали. Как они только могли — скрыть от нее эту историю, утаить, как Северусу подстроили ловушку, которая могла закончиться для него смертью или неизлечимым проклятием? А Северус... он тоже ничего ей не рассказал, но попытался — на свой собственный лад, а она не стала слушать... ухватилась за версию, которую сочла правдоподобной: что он пытался вырыть им яму и сам в нее попал, а Джеймс его спас... и никогда прежде не задумывалась, отчего Джеймс вообще так удачно оказался поблизости.

Свисающий с потолка корень шарахнул ее по лбу; Лили выругалась, но потом решила, что это, должно быть, наказание свыше. Это же надо — быть такой малолетней идиоткой!.. Такой... мудилой, как выражался Сириус.

О Боже, Сириус... Она и не предполагала, что... что в нем может жить такая тьма. Или же, подумала Лили с отчаянием, она, как и всегда, смотрела, но не видела. Это выражение, которое появлялось на лице Сириуса, когда кто-то заговаривал о его семье... и еще иногда на поле боя... Картинка легко всплывала в памяти, но на общих собраниях он всегда был таким искрометно-жизнерадостным, всегда заставлял их забыть о тех ужасах, что творились там, снаружи, и среди шуток и смеха, на ярком свету, так легко было принять все остальное за игру воображения...

Лили провела рукой по лицу и нечаянно размазала по лбу грязь.

Ее подташнивало — в первую очередь от самой себя. Все это творилось прямо у нее под носом — слизеринцы, Пожиратели Смерти, Джеймс и Сириус — как они много лет вдвоем нападали на одного, то благородно "спасая" от него невинных людей, то просто ради забавы; и даже то, как Питер радовался, когда другие дрались... Она не знала, что Сириус нарочно послал Северуса в ловушку, где его могли покалечить или убить; не знала, что они пользовались своей картой, чтобы нападать на него из засады... И что Пожирателей Смерти поощряли их собственные родители, и что даже если бы Северус решил послать свою компанию куда подальше, то сам стал бы для них мишенью — для сотен амбициозных и жестоких студентов... Она не знала, что Дамблдор придумывал темные заклинания и что Джеймс предотвратил убийство, а потом вместе с остальной троицей сделал все, чтобы выгородить виновника.

Она ничего этого не видела.

Из глубин памяти выплыло воспоминание, целеустремленно протолкалось вперед, отодвинув на задний план всю ее недоуменную оторопь. Как она смотрела на Джеймса, когда узнала, что случилось... "Нет, — с отчаянием подумала Лили, — их версию того, что случилось!.." Она им тогда почти что восхищалась, и он широко улыбнулся и взъерошил волосы, точь-в-точь как тогда, на седьмом курсе, когда показал ей карту — это была такая сложная и тонкая работа, что Лили невольно залюбовалась...

Да как он только мог — сначала нашел своей карте такое применение, а потом еще и начал ею хвастаться, зная, что она, Лили, когда-то дружила с Севом! Тьфу! Ох, какую пощечину она бы ему сейчас залепила! А Сириус! Может, они еще и под плащом-невидимкой прятались? Или им хватало и "данных разведки", и они просто нападали на Сева из-за угла и норовили задавить числом? О Боже...

На какое-то безумное мгновение Лили пожалела, что просто сбежала оттуда, не высказав им все, что о них думает. Если бы на кону не стояли поиски Сева, она наверняка пожалела бы об этом сильнее.

Но по сути ей некого было винить, кроме самой себя. Перед глазами пронеслась вереница кристально ярких, совершенно детских глупостей — то отвращение, которое она порой испытывала к ним ко всем... Джеймс и Сириус всегда нападали первые, а Северус в долгу не оставался — и отвечал им с такой жестокостью... то его заклинание, Сектумсемпра, режущее кожу на ленточки... Он изобрел его в конце пятого курса, и они с Лили крупно поссорились — они тогда много из-за чего ссорились; она никак не могла взять в толк, отчего он растрачивает свои таланты на такие гадости, а Северус посмотрел на нее этим своим незнакомым взором, от которого ползли мурашки по коже, и произнес: "Мне нужно себя защищать". А потом Лили пару дней его избегала, а потом случилось то происшествие под деревом, и больше она с ним не разговаривала — пока не умерла.