Читать интересную книгу Вернись и полюби меня (Come Once Again and Love Me) - laventadorn

Лили метнулась к другому берегу. Порыв воздуха — она шлепнулась на лед, и жало прошло над головой впритирку — под животом разбежались трещины, студеная вода обожгла сквозь одежду, и кожа взорвалась отупляющей болью, точно от какого-то коряво наложенного Круциатуса, а потом пальцы нащупали впереди каменистую твердь, Лили попыталась ухватиться, подтянуться...

Позади на лед обрушилось что-то тяжелое — раздался хруст, потом плеск воды; когти мантикоры разодрали вымокший плащ и рванули назад — руки разжались, резкая боль опалила спину и потекла вниз — к коленям и дальше по икрам, четыре горячих полосы, и Лили вскрикнула...

Мантикора взвыла не своим голосом, и неожиданно когти исчезли.

Какой-то человек — чьи-то пальцы тисками сомкнулись чуть выше локтей и потянули ее наверх из реки; Лили трясло, она вцепилась в своего спасителя — слишком худые руки, слишком тощий подросток со стальной хваткой...

— Сев! — ахнула она.

— Я покинул школу всего час назад — а ты за это время умудрилась попасться мантикоре, чуть не утонула и в придачу продрогла до костей?

В его голосе бурлила ярость, хватка была совершенно немилосердной, но он очень мягко развернул Лили спиной к себе, чтобы взглянуть на ее раны; через секунду ее накрыло сушащим заклинанием, а потом еще и согревающим — в целом ощущение было такое, словно она вылезла из ванны и накинула одежду только что из сушилки.

На горном склоне было так тихо, что звенело в ушах: ни воя, ни рычания, и никаких тебе нечеловеческих воплей.

— Сев... мантикора...

— Уже на дне реки, — отрывисто бросил он. — Помолчи и не мешай осмотру. Она тебя не ужалила, так что все будет хорошо... рано или поздно.

Она обхватила его поперек груди, чувствуя под ладонью ребра.

— Прости, — выдохнула Лили, — прости, пожалуйста, я не знала...

— Тише, не отвлекай меня, — сказал он.

Сглотнув, она пристроила голову к нему на предплечье. Его прикосновения были быстрыми и умелыми и чем-то напоминали манеру мадам Помфри, но сердце под ее ладонью колотилось как безумное.

— Их явно нужно продезинфицировать, — в его голосе сквозил упрек. — Придется аппарировать в деревню. Держись.

Она кивнула. Аппарация сплющила тело, холодный воздух стал еще холоднее — они со скоростью света неслись сквозь пространство, — и все. Остановка. Задний двор, какой-то домик с темными окнами... Лили пошатнулась и чуть не упала в снег, но Сев ее удержал.

Ноги и спина болели, но не до потери рассудка — особенно теперь, когда страх уже не так туманил голову, а одежда стала сухой.

— Сев... — она заглянула ему в лицо — он явно что-то просчитывал; расстегивал плащ, не сводя глаз с задней двери коттеджа. Извинения так и рвались с языка, но Лили лишь спросила:

— Дамблдор тебя ищет, так ведь?

— Да, — он заставил ее опуститься на грубо сколоченную скамью — хозяин дома, должно быть, поставил ее тут, чтобы весной и летом наслаждаться видом на гору. На плечи лег тяжелый плащ; Северус завернул Лили в него и скомандовал: — Жди меня тут.

— Что...

Но он уже скользил прочь через задний двор — точно призрак в сонме прочих теней. Лили поплотнее запахнулась в его плащ и стала ждать.

Логика подсказывала, что он слишком хитер, чтобы попасться на краже лекарств в сонной деревушке, где жители, должно быть, и двери-то на ночь не запирали. Но беспокойство все никак не отпускало; вдоль всего позвоночника словно вспыхивали искорки. Когда Северус наконец-то появился опять, ее затопило облегчение.

— Их нет дома, — коротко пояснил он и помог ей встать — в манерах его сквозила своеобразная грубоватая заботливость.

— Мы что, оба туда пойдем? — слегка встревожилась она — Северус вел ее за собой по обледеневшему саду; аккуратные клумбы с уснувшими до весны растениями посверкивали серебром.

— Они уехали отдыхать, — пояснил он. — Судя по разбросанным по дому буклетам — на Канарские острова. Смотри, — указал на пачку писем. — Все присланы пять дней назад. Остальные наверняка дожидаются их возвращения на почте. Хлеб убран в холодильник, остатки мяса выброшены. И везде — пыль тонким слоем.

В горле застрял ком — будто от счастья, но почему-то слишком болезненного.

— Неплохо, Шерлок.

Он провел ее из кухни в ванную — та оказалась очень тесной, ванна на ножках практически подпирала собой унитаз, а к висящему над раковиной шкафчику можно было протиснуться только боком и выдохнув.

Северус открывал антисептик; волшебную палочку зажал в зубах, светя себе ею как фонариком.

— Ты решил не зажигать свет?

Он перехватил палочку в руку.

— Соседи могут заметить — а хозяева, как предполагается, сейчас отдыхают в нескольких тысячах миль отсюда. Как думаешь, что будет дальше? Может, в Хогсмиде за последние полвека и не случалось ничего серьезнее кражи пары морковок с чужого огорода, но люди все-таки не настолько глупы... — и добавил — говорить нормально ему мешала палочка, которую он снова зажал в зубах: — Надеюфь, фто не нафтолько.

Лили хотела улыбнуться, но губы ее не слушались. Сосредоточилась вместо этого на своих ощущениях — оставленные когтями раны все еще горели и кровоточили, теплые ручейки бежали по ногам и стекали в носки. Хотелось надеяться, что она хотя бы не закапала бедным хозяевам полы.

— Мне снять штаны, да?

На мгновение Северус застыл. Затем сказал, довольно успешно изображая безразличие, но при этом отводя взгляд в сторону:

— Придется. Не вижу смысла втирать мазь в вельвет.

Лили скинула с себя его плащ и положила на бортик ванны. Стянула колючую школьную мантию и пристроила ее туда же. Расстегнула пуговицы, спустила брюки до самых лодыжек и почувствовала себя... как-то странно.

Северус молчал как рыба и ухитрялся поддерживать между ними дистанцию, хоть при этом к Лили и прикасался — занимался ее располосованной спиной, уверенными, точными движениями наносил лекарство на поясницу, чуть выше резинки трусиков. Сначала кожу немного щипало, но потом неприятные ощущения исчезли; остались только прохлада и мягкие прикосновения. Лили вздрогнула.

Он застыл — будто примерз к месту.

— Тебе больно?

Она только покачала головой — через мгновение услышала размеренный речитатив исцеляющего заклинания, и по спине заплясали иголочки. Порезы затягивались; процесс, который сам по себе занял бы недели, с помощью волшебства ускорился до каких-то секунд.

Временами возможности магии просто ошеломляли.

Северус занялся ранами на ее ногах. Лили попыталась думать о чем-то постороннем, но как только сумела мысленно отстраниться от этой неловкой близости, в голову снова полезли мысли, которые жгли похлеще любого антисептика. Пожалуй, от них было почти так же больно, как от когтей мантикоры.

Что же ей все-таки делать?..

— Так что, мы теперь квиты? — тихо спросила Лили — Северус как раз обрабатывал ее левую голень.

На секунду он прервался, но тут же снова вернулся к своему занятию.

— Квиты?

— Ты удрал из школы и даже со мной не попрощался. Я погналась за тобой и едва не досталась на обед мантикоре. Я злюсь на тебя за твой поступок, но моя дедукция подсказывает, что ты злишься на меня за мой. Значит, мы теперь квиты?

Северус ничего не сказал, только залечил последнюю царапину. Лили повернулась, чтобы на него взглянуть, но он уже успел подняться на ноги и как раз завинчивал баночку с мазью; крышечка терлась о горлышко — скрип-скрип-скрип... Его лицо снова стало непроницаемым; вернулся взрослый шпион Сев.

— Пожалуйста, не надо, — попросила она.

— Не надо закрывать целебную мазь?

"Ах ты гад", — подумала она и едва сдержала слезы и желание кинуться ему на шею.

— Я в том смысле, что не делай такое лицо.

— Кто, я? Над этим носом потрудилась природа.

Лицо, на котором уже оставило отпечаток его обычное хмурое и язвительное выражение; тот жест, каким он откинул со лба волосы, чтобы не лезли в глаза; его внушительный нос — все эти черточки собрались в единый образ, и в душе у Лили что-то вспыхнуло, обжигая, точно клеймо, а следом поднялось ощущение, такое же яростное, как боль от ожога, но вместе с тем и другое, другое...

— Хватит, — хрипло выдавила она, — не строй из себя супер-пупер-агента. Со мной можешь так не усердствовать — Волдеморт куда умнее меня.

— Какая жалость, — ответил Северус, смывая с рук антисептик; в раковине плескалась вода. — Если бы Темный Лорд вздумал погулять ночью в одиночку и наткнулся на голодную мантикору, то сделал бы нам всем большое одолжение.

Что есть, то есть.

— А кстати, что с ней все-таки случилось? — спросила Лили. — Я думала, заклинания их не очень-то берут, — заглянула Северусу в лицо — такое молодое, но уже тронутое ранними морщинами, — и непохоже, чтобы ты страдал от отдачи.

— Не надо, — сказал он.

— То бишь?

— Не стой в чужой ванной без штанов. Я буду на кухне.

Он вышел. Лили накинула на себя одежду и последовала за ним, и уже через пару шагов оказалась на пороге кухни. Северус намазывал маслом ломтик белого хлеба; верхний свет по-прежнему не горел — темноту прорезали только лунные лучи, выхватывая из нее отдельные детали: руки Северуса, лезвие ножа... Стол был похож на половинку луны: такой же круглый, и правая половина освещена, а левая во мраке.