его склонность к антисоциальному поведению, высказывались самые разные биологические и психологические предположения. Эти предположения в числе прочего объясняют данный исход гормонами, некими участками головного мозга и происходящими в них процессами, а также склонностью проводить время с озлобленными, склонными к жестокости хулиганами. Однако до сих пор не обнаружено никаких убедительных свидетельств в пользу этих предположений. Сейчас мы знаем наверняка, что некоторые молодые люди склонны к насилию сильнее, а некоторые – нет. Наше исследование показало: наследственность сказывается на развитии детей, с которыми плохо обращаются; по крайней мере, сказалась на участниках данидинского исследования.
Поставим точку в вопросе о том, определяет ли биология, в том числе генетика, судьбу, и подчеркнем, что участники, у которых был «тот самый» ген (а именно низкоактивная форма гена МАО-А), однако которые при этом не подвергались суровому обращению, были склонны к антисоциальному поведению не больше, чем те, у кого «того самого» гена не было. По правде говоря, если внимательно взглянуть на левую часть Диаграмм 14.1 и 14.2, станет ясно: носители низкоактивной формы гена (то есть участники, генетически предрасположенные к антисоциальному поведению), не подвергавшиеся суровому обращению, были склонны к жестокости и насилию меньше, чем носители высокоактивной формы гена (то есть участники, не предрасположенные к антисоциальному поведению генетически), которые также не подвергались суровому обращению. Не стоит придавать большого значения разнице в показателях, поскольку она сама по себе небольшая. Тем не менее она подталкивает к мыслям о том, что необходимо подумать, какие еще модели, кроме диатез-стресс модели, подходят для подобных наблюдений – на дуальных моделях было построено столько исследований ГС-взаимодействия, что мы и не думали пользоваться чем-то иным.
Чтобы понять, к чему мы ведем, взгляните на Диаграммы 14.1 и 14.2 и спросите себя: как бы выглядели данные, если бы мы рассматривали не только то, обращаются ли с ребенком сурово, но и то, получает ли он поддержку от родителей. Допустим, мы продолжили бы горизонтальную ось влево и там отразили бы данные о том, каким участникам повезло иметь заботливых и любящих родителей. Тогда по левую сторону от вертикальной оси мы отмечали бы случаи, когда к ребенку проявляли должную любовь и заботу, а по правую – когда к нему относились сурово. Продолжим мысленный эксперимент и представим, что мы продолжили бы графики, связанные с низкоактивной и высокоактивной формой гена МАО-А, влево и вниз. Что бы вышло? А выйти могло то, что влияние среды на самом деле оказалось бы нулевым – что те, кто из-за наследственной предрасположенности наиболее уязвим к пагубному влиянию сурового обращения (то есть представители подгруппы носителей низкоактивной формы гена МАО-А), могли быть наиболее восприимчивыми и к пониманию и поддержке со стороны родителей, а потому наименее склонными к антисоциальному поведению. Воплотись этот мысленный эксперимент в жизнь, и могло оказаться, что «диатез-стресс» модель отражает истинное ГС-взаимодействие между исследуемыми обстоятельствами лишь наполовину.
Дело было бы не только в том, что кто-то уязвимее к суровому обращению, но и в том, что кто-то восприимчивее к влиянию родителей вообще, а потому те могут склонить его развитие как в лучшую, так и в худшую сторону. Иными словами, такие люди острее отзывались бы на любое влияние среды, как благотворное, так и губительное. В конце концов, в своем мысленном эксперименте мы связали наличие в ДНК низкоактивной формы гена МАО-А не только с повышенной склонностью к антисоциальному поведению (если родители обращались с человеком сурово), но и с пониженной (если с ним обращались особенно ласково). Оказывается, сейчас развивается целое направление исследований, способных изменить наше общее представление о том, как взаимодействует генотип и среда, а также человек, внешние обстоятельства и связывающие их посредники. Эти исследования проводятся с точки зрения «дифференциальной восприимчивости», и мы могли выстроить собственное исследование по их образу и подобию, поскольку они подразумевают, что некоторые дети восприимчивее других к внешним условиям, которые могут сказываться на их развитии как пагубно, так и благотворно.
Джей Белски предположил, что у детей может быть дифференцированная восприимчивость к обстоятельствам внешней среды, а педиатр и исследователь в области здравоохранения Томас Бойс изучил эту мысль в подробностях в книге «Дети-одуванчики и дети-орхидеи. Как помочь ребенку превратить его слабости в достоинства» (Бомбора, 2019). «Орхидеи» (англ. «orchids») и «одуванчики» (англ. «dandelions») – это два вида детей. «Орхидеи» крайне чувствительны, а потому на них очень сильно влияет любой опыт развития (например, проявления ласки или черствости со стороны родителей) и внешние условия (например, нищета или зажиточность). Совсем как орхидеи, они расцветают только в том случае, если о них как следует заботятся, а в обратном случае погибают. «Одуванчики», наоборот, судя по всему, невосприимчивы к опыту развития и воспитания настолько, что порой он на них и вовсе не влияет. Нам не особенно по душе такой подход, поскольку он будто подразумевает, что каждый ребенок принадлежит строго к одной из двух групп. По Диаграммам 14.1 и 14.2 видно, что все намного сложнее, и восприимчивость детей к внешнему влиянию, или их пластичность, располагается вдоль градиента, или шкалы. Говоря простыми словами, какие-то дети чрезвычайно восприимчивы, какие-то – менее восприимчивы, а какие-то – совсем невосприимчивы.
Пусть даже нам и не известно наверняка, подошла бы модель дифференциальной восприимчивости к нашему исследованию (в котором мы сосредоточились только на проблемном воспитании и неласковом обращении родителей с детьми) или нет, мы подчеркиваем преимущества этой модели, чтобы читатели взглянули на человеческое развитие под иным, непривычным углом – непривычным в том числе и для нас, поскольку в своем исследовании ГС-взаимодействия мы этим подходом не воспользовались. В частности, представьте, что было бы, если бы дети (вроде участников нашего исследования), которые сталкиваются с худшими исходами под влиянием пагубных обстоятельств, поскольку у них к этому генетическая предрасположенность (или так как у них, например, соответствующий темперамент), могли бы под влиянием благотворных, способствующих развитию обстоятельств прийти к наилучшим исходам.
В конце хотелось бы поделиться еще одним наблюдением о том, в чем наше исследование ГС-взаимодействия было ограничено. В отличие от наших прежних генетических исследований (о курении и успехе в жизни), о которых мы говорили в двенадцатой и тринадцатой главах, исследование ГС-взаимодействия, посвященное тому, как по-разному на детей влияет суровое обращение, равно как исследование на тему депрессии, о котором мы рассказываем в пятнадцатой главе, было сосредоточено на одном гене-кандидате. Выше уже было сказано: мы выбрали полиморфизм гена МАО-А, поскольку исследования с участием животных и людей показали, как он, проявившись под воздействием условий внешней среды (в нашем случае