Читать интересную книгу "Политика и театр в Европе XX века. Воображение и сопротивление - Марго Морган"

XIX века, так и хорошо поставленные пьесы… [и] их тривиальные интриги… Его произведения не отличаются особой радикальностью структуры; наоборот, они ниспровергают привычные современные формы – мелодраму, драму супружеской неверности, романтическую драму – даже прямо заимствуя в некоторых случаях сюжеты из популярных пьес Бусико и Байрона для привлечения зрителей в театр [Wilde 2006: 136].

Убаюкивая свою аудиторию до состояния удовлетворенности знакомыми темами и структурами, Шоу затем обманывал их ожидания, вызывая огромный шок. Позже Бертольт Брехт одобрительно отзывался о «наслаждении от подрыва основ» [Ibid.][36], испытываемом Шоу. Все ранние пьесы Шоу посвящены конкретному социально значимому вопросу, посредством которого Шоу ниспровергает социальные устои и выражает свою фабианскую политическую точку зрения.

Например, «Профессия миссис Уоррен» берет знакомую пьесу о куртизанке и переворачивает ее с ног на голову[37]. В то время такие пьесы укрепляли общепринятую мораль в отношении проституции, навязывая морализаторский финал главной героине – хотя куртизанка могла быть красивой и кающейся, в конце концов она получала то, что заслуживала. Шоу описывает театральную условность пьес о куртизанках следующим образом:

представители профессии миссис Уоррен допускаются на сцену, только когда они красивы, изысканно одеты, живут в роскоши и хорошо питаются; в конце пьесы они также должны умереть от чахотки под сочувственные рыдания зрителей или выйти в соседнюю комнату, чтобы покончить с собой, или, по крайней мере, их защитникам следует их вышвырнуть и отправить для «покаяния» к их старым и верным любовникам, которые обожали этих женщин, несмотря на их распутство[38].

Однако в версии Шоу проститутка миссис Уоррен никогда не извиняется за свое призвание. Наоборот, она открыто утверждает, что ее выбор профессии свидетельствует не только о высоком интеллекте, но также о мужестве и самоуважении. Когда ее дочь Виви говорит об унизительности положения миссис Уоррен, та отвечает: «Так неужели нам с Лиз (ее сестрой) было оставаться в дурах, чтоб другие, нанимая нас в кельнерши, продавщицы, кассирши, торговали нашей красотой, когда мы сами могли торговать ею и получать на руки не какие-то гроши, а всю прибыль сполна? Как же, держи карман!» [Ibid.: 249][39]. Когда Виви возражает, спрашивая: «И вы в самом деле ни капельки не сомневаетесь… и… и не стыдитесь?», миссис Уоррен саркастически отвечает: «Нет, милочка. Ведь это только так принято стыдиться, этого от женщины ждут». Далее в том же диалоге она, однако, высказывается на тему стыда вполне серьезно: «Нет, по правде сказать, я никогда ни капельки не стыдилась. По-моему, я имею право гордиться, что мы все так прилично устроили, и никто про нас слова худого не скажет; и нашим девушкам всегда хорошо жилось» [Ibid.: 251]. Действительно, миссис Уоррен защищается рациональными и практическими аргументами и лишена эмоциональности и раскаяния. И в конце пьесы ее не постигает никакая ужасная участь.

Ее дочь, возмущенная неподобающим поведением матери, отказывается от денег и общества матери. Хотя миссис Уоррен убита горем, она не просит прощения, как диктует условность, а принимает желание дочери, и их пути расходятся. Эффект, производимый этой концовкой, усиливается за счет того, что Виви отказывается от предложения красивого аристократа Фрэнка. Она делает это не для того, чтобы выйти замуж за другого или добиться чьего-то расположения, а просто потому, что «мне не нужно матери и не нужно мужа» [Ibid.: 284]. Виви разрывает отношения с семьей, чтобы заняться карьерой. Здесь не может быть счастливого финала, по крайней мере в традиционном смысле. Отрезвляющая концовка оставляет каждого персонажа наедине с его печалями, но также она демонстрирует и трансформацию героев: они становятся самостоятельными, осознанными личностями, которые управляют своей собственной жизнью. Какой бы интересной ни была эта перспектива с философской точки зрения, отсутствие поцелуев и слез очень расстраивало театральную публику XIX века. Шоу поразил зрителей. Несомненно, именно благодаря будоражащему сознание изображению жизни проститутки и ее гордости английские цензоры запретили постановку пьесы на 31 год. Она была написана в 1894 году, частная постановка состоялась в 1902 году, полноценно же пьеса была поставлена в Англии лишь в 1925 году[40].

Шоу писал такие произведения, как «Профессия миссис Уоррен», не только для того, чтобы взволновать аудиторию и королевских цензоров. Ему нужно было заточить политический топор, и он обнаружил, что можно вести беседу с интеллигенцией в печати, но достучаться до широкой публики получается гораздо эффективнее с помощью пьес. Наполненная юмором и остроумием, каждая из пьес Шоу содержала очень серьезное высказывание касательно актуальных социальных и политических проблем. Объясняя, почему он объединил пьесы «Профессия миссис Уоррен», «Дома вдовца» и «Сердцеед» в цикл «Пьесы неприятные», Шоу писал: «Я использую здесь драматическое действие для того, чтобы заставить зрителя призадуматься над некоторыми неприятными фактами». Далее он поясняет:

Здесь мы сталкиваемся… с социальными язвами, происходящими оттого, что средний доморощенный англичанин, пусть даже вполне порядочный и добрый в частной жизни, представляет собой весьма жалкую фигуру как гражданин: с одной стороны, он требует, чтобы ему совершенно бесплатно водворили на земле Золотой век, с другой стороны, он готов закрыть глаза на самые гнусные безобразия, если для пресечения их надо хотя бы на один пенс повысить те подати и налоги, которые он платит [Шоу 1978–1981; 1: 22].

Действительно, ранняя шовианская[41] миссия включала два взаимосвязанных элемента: разъяснение материальных причин рассматриваемой социальной проблемы и критику устаревших моральных кодексов, препятствующих принятию эффективных мер для решения этой проблемы. В пьесе о куртизанке, например, Шоу позволяет миссис Уоррен объяснить экономическую логику, стоящую за ее выбором профессии, настолько разумно, что с логикой ее выбора трудно поспорить. В то же время отчаяние Виви в ответ на откровение ее матери и ее последующий отказ иметь с ней что-либо общее обусловлены моральными устоями времени. Мы сочувствуем обеим женщинам, хотя признаем, что они не могут воссоединиться в нынешних реалиях. Негласная позиция Шоу здесь, как и везде, заключается в том, что полнейшего краха удалось бы избежать, если бы общество было открыто для изменений. Разум, логика и основанный на них моральный кодекс – вот что необходимо для социального прогресса. Миссис Уоррен и ее дочь являются жертвами общества, застрявшего в аристократической древности, но так быть не должно. Шоу настаивает на том, что моральные нормы давно пора привести в соответствие с объективной реальностью.

Другие пьесы, являющиеся частью ранней шовианской миссии социального прогресса, включают «Дома вдовца», посвященную проблеме землевладения в трущобах, «Майор Барбара», которая разъясняет глупость частной благотворительности, и «Сердцеед», в которой брак представляется чем-то устаревшим и