ответа, срывается с места, прикрываясь саквояжем от пуль.* * *
За платформой оказывается тупик с одной-единственной дверью. Рид быстро прикидывает: или Кирихара хочет загнать его в ловушку, или сам пытается выбраться. Во второй вариант Рид верит больше: у Кирихары определенно большие проблемы с бегом по пересеченной местности и с принятием решений в экстремальных ситуациях. Эпоха хамаймовского сотрудничества дает Риду отличное представление о том, с кем он имеет дело.
Рид толкает дверь плечом, прислушивается. Та выходит на лестницу вниз, шагов не слышно, только звуки перестрелки вдалеке.
Спустя секунду он начинает спускаться.
Что приводит американцев на встречу Церкви и «Тигров» (то есть, поправочка, Картеля), понятно даже идиоту, а Рид, несмотря на расхожее мнение и едкие комментарии Салима, не идиот. Вероятно, их план, ясный и простой, звучит как «затеять перестрелку и стащить оттиски под общий гам». Прискорбно. Мадам Бирч могла бы придумать что-нибудь и получше, умная же тетка.
Но, скорее всего, вариантов «получше» у них не осталось. Бедная-несчастная Служба в одночасье осталась без союзников и без героя, генерирующего потрясающие, хитрые планы. Неудивительно, что они пристально следили за передвижениями Церкви и Картеля: так, наверное, и вышли на оттиски. Ну ничего. Захотели — получат.
Внизу оказывается небольшой коридор с высокими потолками и парой старых скрипучих железных дверей. Идти отсюда некуда, и Рид ухмыляется, поднимая пистолет.
— Скажи мне, скажи мне, малыш, — в пустом железном коридоре эхо его голоса проникает в каждый угол, — почему ты бросил меня…
Сам себя загнал, мальчик.
— Мыслями витаю в облаках… — Первая пара дверей: на той, что слева, — ржавый висячий замок, та, что справа, завалена коробками. — Ничего не обременяет меня… Мне стоит быть мудрее…
Рид останавливается между следующими дверями.
— …И осознать, что у меня…
Слева — покореженная, будто бы в нее что-то с силой врезалось посередине, — заперта. Справа — прикрыта.
— …Без тебя одной проблемой меньше.
За ней раздается шорох.
И он расстреливает дверь в упор.
* * *
Рид распахивает дверь, уже почти входит, но вовремя отпрыгивает в сторону: в него летит ржавое ведро. Господи, кто же так гостей встречает?
— Ну вообще-то я просто поболтать…
Ведро со звоном врезается в дверь, Рид навскидку палит Кирихаре в ботинки, в два шага преодолевает расстояние между ними и бьет его с ноги в живот. И добавляет:
— Но ладно, давай займемся зарядкой.
Кирихара отлетает в стойку с пустыми коробками и банками с краской. Стойка опасно шатается, но не падает. Рид дает ему время собрать себя с пола и прихорошиться, а сам мажет взглядом по комнате. Пыль, пыль, пыль; углы — коммуналки для пауков; щербатый бетонный пол; стеллажи на просвет — прятаться особо негде. Они здесь одни.
Кирихара делает тупой, совершенно бессмысленный выпад вперед. Ему столькому еще нужно научиться; жаль, что он не успеет, потому что такими темпами скоро сдохнет.
Рид вспоминает их романтичное последнее расставание и исправляется: ладно, не то чтобы жаль.
— А дела-то у тебя как, Кирихара? — наигранно весело спрашивает он и правой рукой заряжает ему в челюсть. — Спишь спокойно?
«Заряжает» громко сказано: Рид ударяет в полсилы, но Кирихара хрипит, будто бы его машина переехала, не меньше. Рид не намеревался драться с ним всерьез: так, попугать страшными глазами да звуком его собственных сломанных костей. Но Кирихаре, видимо, очень срочно нужно в Вальхаллу, потому что он пытается ударить его в солнечное сплетение. Рид бьет его стволом по пальцам и фыркает — уже без веселых ноток:
— Руки-то не распускай.
Кирихара растирает кровь с разбитых губ по лицу, смотрит загнанно и зло. Ну ты первый начал, чего обижаешься?
Когда Кирихара пытается подняться, Рид ногой толкает его обратно на пол. Тот не сопротивляется и на дуло не смотрит — только на Рида. Страшно, удовлетворенно понимает тот, ему страшно. Перепуганный и в крови, Кирихара совсем не похож на себя в глаженых штанишках, закутанного в парчу снобизма. Рид смотрит на него — на этот перепуганный взгляд — и с мрачной радостью думает: ну хоть сейчас ты настоящий.
— Да ладно тебе, чего ты так боишься? — Он присаживается перед ним на корточки. — Я не сделаю тебе больно.
Кирихара старается выглядеть так, будто проводит тут время с Ридом из чистой вежливости, но попытка заранее обречена на фиаско. Окровавленная рожа и то, как он распластался на пыльном полу, светскости этому рауту не придают.
Однако, даже в крови и перепуганный, Кирихара все равно за словом в карман не лезет:
— Звучите, — он шумно сглатывает, — как психопат.
Рид снисходительно хмыкает: о, этот парень еще не видел его психопатичную сторону. Много чести.
— А не надо меня кидать, и я не буду вести себя как психопат.
Саквояж он скидывает с плеча на пол как бы между прочим (но звук от звякнувших внутри металлических пластин получается хороший, звонкий) и вплотную приставляет пистолет к костлявой груди Кирихары. Риду хотелось бы, чтобы пацан бросил взгляд на скрижали, скосил глаза, да хотя бы моргнул в их сторону — давай, вот же они, смотри, вы ж за этим тут, — но Кирихара не смотрит. Едва дыша, чтобы дуло не впивалось в ребра, он затравленно глядит на Рида.
Не смотри на меня, хочется вздохнуть. Смотри на оттиски.
Или извинись, покайся в том, что был плохим мальчиком, пообещай больше никогда-никогда, а потом смотри на оттиски.
— Ну что, никаких начальников, которые бы тебя спасли? — прощупывает почву Рид, стараясь не отвлекаться на желание получить сатисфакцию.
У него не так много времени: нужно успеть развести Кирихару на сделку века, прежде чем его американские друзья лишат Картель не только будущего главы, но и других конечностей — не говоря уже о Церкви. Чем быстрее они уйдут, тем лучше. И так уж и быть, во имя церковного блага Рид готов пожертвовать эти чудесные оттиски дорогим агентам, не благодарите.
— Может быть, ваш Капитан Америка спрыгнет ради тебя с крыши? — фыркает он. — Не небоскреб, конечно, но тоже ничего.
— Вам не кажется, что вы реагируете чересчур остро?