Читать интересную книгу «Козни врагов наших сокруши…»: Дневники - Никон Рождественский

Я посетил женскую прогимназию, где оказались и ученики мужской прогимназии, и побеседовал с учащимися о том, в чем счастье для человека. Всех оделил Троицкими образками. Был в приходском и городском училищах и там беседовал с детьми и оделял образками.

Посещая школы, я думаю: дети так редко в жизни видят архиерея лицом к лицу, что грешно было бы целым сердцем не приласкать их… Ведь у них на всю жизнь останется воспоминание о том, что делал, что говорил им архиерей: как же не воспользоваться случаем посеять в их души, в их открытыя в то время сердца семечко благодатнаго Христова учения? И вот пользуешься сими посещениями школ, чтобы сказать деткам то, что в эти минуты общения с ними подскажет совесть пастырская, сказать в духе горячей любви к этим еще неиспорченным душам, показать им светлый, любящий Лик Христов, тронуть их нежное сердечко красотою добродетели, указать им простейшия средства общения с Богом в молитве, в доброделании… И надо видеть, с каким иногда вниманием они слушают простое слово архипастыря! Глазки блестят, уста открыты, личико как-то преображается, одухотворяется… После приходится слышать от их родителей, что детки по частям пересказывали дома, о чем говорил архиерей. Разве это не великая награда сеятелю слова Божия? Разве не счастье быть такими сеятелями? Иногда думаешь: что мог бы сделать хороший законоучитель среди малых сих!

Ездил в село Вильгорт, верстах в семи от города. Здесь строится церковь. Беседовал с народом, посетил школу, долго беседовал с детьми.

23-го июня я служил и говорил слово о непобедимости Церкви вратами ада и о кознях ада в наше время. Обширный Стефановский храм был полон народа. 24-го выехали на пароходе в Устьвым, а оттуда на лошадях, в женский Крестовоздвиженский монастырь, в четырнадцати верстах от Серегово.

Лишь только мы вышли из лодки, переправившей нас на левый берег Выми, как нас облепила всякая мошкара, начиная с мошки-невидимки, комаров и слепней и кончая оводами, не уступавшими по величине майским жукам. Сопровождаемые этими докучливыми насекомыми и обороняясь от них всякими способами, мы ехали лесной просекой, проложенной напрямик к монастырю. Был уже 12-й час ночи, когда впереди открылась в полусвете северной белой ночи красивая панорама обители. Монастырь расположен на возвышении, прямо пред вами – в глубине картины – временный деревянный храм с такою же колокольней; влево – каменный пятиглавый трапезный храм, еще с неоконченный отделкой, тут же деревянныя кельи, а кругом, точно темнозеленая рама, – хвойный лес и лес…

“Обитель тружениц” – вот лучшее название для этого монастыря. Во главе сестер – почтенная старица-игумения Филарета и одиннадцать монахинь, всех живущих в обители до 150-ти. Основал эту обитель и обезпечил ея существование известный в этом крае купец А. Булычев, скончавшийся иноком в Соловецком монастыре; его дочь А. А. Беляевская свято блюдет заветы своего отца, продолжая благотворить юной обители. Она строит теперь трапезный храм и корпус для сестер и в скором времени предполагает начать постройку собора и колокольни. Теперешний временный храм очень тесен и не вмещает даже всех обитательниц монастыря, а обитель посещают многие богомольцы из Яренскаго и Устьсысольскаго уездов.

С ранняго утра до поздней ночи, исключая время богослужения, сестры трудятся: кто ткет и шьет, кто пишет иконы, кто делает обувь, кто работает на гончарном, смоляном и скипидарном заводах; на гончарном черноризица при мне сделала несколько чашечек и молочник, на котором я, по просьбе монахинь, собственноручно надписал на мягкой глине: “Будь послушен Богу, как глина горшечнику”. Видел и великий труд этих отшельниц – корчевание огромных пней для расчистки поля под пашню: пни выворачиваются при помощи рычагов, коими служат целыя бревна; за каждый вывороченный пень, смотря по величине, сестры получают гонорар в виде сухих баранок, которые здесь почему-то зовутся калачами, почему и поле, разработанное таким способом, именуется “Калашниковым”.

Здесь я служил литургию и говорил поучение народу, а с сестрами беседовал особо накануне пред всенощной. С отрадным чувством душевнаго отдыха я покинул обитель. Старица-игумения провожала меня до 7-й версты по пути в Серегово.

В это большое торговое село мы прибыли вечером и прямо в церковь. Беседа с народом и благословение заняли немало времени. Пришлось ночевать. Рано утром в двух больших лодках мы спустились по Выми до Устьвыми. Тут меня уже ожидали священники со всего благочиния, и я отслужил соборне с ними молебен святителю Стефану Пермскому, который 13 лет жил здесь (почему Устьвым и называлась “Владычным городом”), и трем его преемникам: Герасиму, Ионе и Питириму, почивающим здесь под спудом. После молебна я довольно долго беседовал с народом. В этом селении особенно живы предания о святителе – просветителе зырян: храмы, по преданию, построены на холмах, насыпанных по его повелению; указывают места, где был его владычный дом, где росла волшебная прокудливая (проказливая, пакостная. – Ред.) береза, им срубленная… К сожалению, вещественных памятников после него никаких не сохранилось.

После беседы с священниками я отправился на пароходе в захудалый городок Яренск.

И здесь служил, говорил поучение народу о том, что есть Церковь и почему должно повиноваться ей; вел беседу со священниками, посетил школу, где собрались дети из разных школ и прогимназий города. Стоит отметить особенную любовь детей к местному отцу протоиерею: где бы ни показался на улице этот почтенный старец, священствующий уже 52-й год, дети, как только завидят его, бегут к нему, чтобы принять его благословение. Чем он заслужил эту любовь детскую? Конечно – лаской и отеческой добротой. Всегда я говорю ставленникам-иереям: не опускайте случая приласкать ребенка, хотя бы то был еще несмысленный малютка на руках матери. Пусть в его детском воображении рядом с дорогим ему образом матери запечатлеется и ваш облик, ваша духовная одежда, блистающий на вашей груди крест… Не худо для таких малюток иметь при себе какия-либо грошовыя лакомства: верьте, что это привлечет к вам любовь не только сих маленьких будущих прихожан ваших, но и их родителей, особенно матерей… Лишь только покажетесь вы в деревне, как детишки побегут к вам со всех концов навстречу, чтобы принять ваше благословение. А вы пользуйтесь этими встречами, чтобы побеседовать с ними, чтобы заронить в их чистыя сердца семечко учения Христова. Коли есть у вас свободная минутка, то присядьте где-нибудь у избы на завалинке или на бревнах и поведите отеческую беседу с детьми – о том, что Бог на душу положит: к вам непременно подойдут матери их. А может быть, и отцы, и вот устроится у вас сама собою беседа – “набревная”, по подобию беседы Христовой, именуемой “нагорною”… Ведь для таких бесед не нужно никакой обстановки, никаких помещений. Зато посмотрите, какою любовью отплатят вам простыя души слушателей ваших: ведь русская душа жаждет “божественнаго” и тоскует по нем.

Из Яренска мы спустились до Коряжемскаго монастыря. Здесь почивают под спудом мощи преподобнаго Лонгина, одного из духовных потомков великаго аввы Сергия Радонежскаго. Монастырь расположен на крутом высоком берегу Вычегды. В нем всего до 50-ти человек братии, общежительный. Строится новый храм с трапезою и кельями. У самого монастыря – кедровая роща. Иноки рассаживают это дерево с любовью.

Здесь я беседовал с братией, осматривал хозяйство и ночевал. Утром рано отправился в Сольвычегодск на пароходике, присланном из сего города почтенным Я. В. Хаминовым.

Сольвычегодск известен своим собором, который представляет собою наиболее уцелевший тип храмов Божиих XVI столетия. Это – целый музей священных древностей того века. Лишь войдете в него, как на вас повеет седою стариной: старинный иконостас, узорчатыя с слюдой царския врата, старыя фрески на стенах, древния иконы в иконостасе, на стенах; кругом всего собора по стенам тянется пояс из древних икон. В ризнице множество шитых пелен такой чудной работы, что знатоки затрудняются указать что-либо подобное. Здесь была куплена за 500 р. древняя плащаница, перекупленная потом в Париже Императором Александром II за 25 000 р. Все эти сокровища древности – дары создателей храма, предков графов Строгановых.

В этом храме я совершил литургию 3 июля. В пении приняли участие дети всех учебных заведений города, с которыми я накануне провел беседу. Приятно было молиться в этом святилище Божием: его древности будили в сердце те струны, которыя некогда звучали в сердцах наших благочестивых предков, и душа чувствовала, что значит наша Русь Православная в ея прошлом… Когда видишь ее как бы лицом к лицу в этих остатках древности, сохранившихся в такой неприкосновенности, то начинаешь понимать не только религиозные, но и эстетические идеалы ея, сердцем ощущать духовную красоту этих идеалов, сравнивать их с занесенными к нам с латинскаго Запада чужими идеалами и любить, крепко любить нашу родную старину за эти, так сказать, переживания, оживляющия в нас наше народное самочувствие народное самосознание… И невольно повторяешь кем-то давно сказанныя слова: “О Русь моя родная! Нет-то тебя в мире краше, нет сердцу милее”. Счастливы художники, вроде В. М. Васнецова, умеющие читать в памятниках старины родной заветы этой старины и воплощать эти заветы в своих поистине безсмертных произведениях искусства! Счастливы писатели и поэты, являющиеся истолкователями этих заветов в своих словесных творениях! Но еще более счастливы те носители духа народнаго благочестия, которые воплощают эти заветы в жизни.