Читать интересную книгу «Козни врагов наших сокруши…»: Дневники - Никон Рождественский

Вот скорбь велия и забота неотложная: большинство храмов (в Устюге, например, одиннадцать) стоит на берегу капризной Сухоны, которая каждый год подмывает их безпощадно. В Устюге один храм уже перенесен саженей на 50 выше, и прежнее место его под водою. В древних храмах появляются трещины, свидетельствующия о том, что берег оползает, а чтобы укрепить берег, нужно полмиллиона. Вычегда также грозит разрушением знаменитому Сольвычегодскому собору, берег песчаный, говорят, каждый год отмывает на сажень. До сего времени обращаемыя ходатайства оказывались безуспешными: казне нужны деньги на постройки новых дорог да таких рассадников “просвещения”, как университеты. Да и не такова нынешняя Дума, чтоб ожидать от нея заботы о храмах Божиих.

8-го июля к вечеру мы расстались с Устюгом и направились вверх по Сухоне к Тотьме, куда и прибыли 9-го ко всенощной. 10-го я с трудом отслужил литургию в тотемском Богоявленском соборе и весь день лежал больной. Вечером едва поднялся, чтоб провести беседу с собравшимся духовенством. 11-го посетил духовное училище, куда собралось до 300 учащихся из разных учебных заведений города, с коими провел две беседы, а вечером сел на пароход до села Шуйскаго, куда прибыли рано утром 12-го. Здесь уже ждало меня собранное духовенство, с коим я побеседовал часа полтора, и отправился в Вологду…

Наконец-то я дома. Вот итоги моего путешествия по епархии: посетил 5 городов, 9 монастырей, до 50 церквей; провел более 30 бесед с народом, с священниками, с учащимися; видел до 150 священников. Видел многих добрых пастырей и утешался беседою с ними, видел любовь народную к носителю Божией благодати – епископу, любовь к Церкви святой, к богослужению, совершаемому благолепно. Слышал трогательный отзыв одного старца-иерея о простецах-зырянах, о их благоговении к сану иерея: “Когда идет батюшка после обедни, то следует целовать следы ног его: ведь он Христа в себе несет”… Не правда ли, поучительно не для простых только, но и для так называемых интеллигентов? Как трогательно это усердие простецов, жаждущих архиерейскаго благословения! Многие с крестным знамением подходят под благословение архиерея и снова крестятся, получив благословение. Многия матери подносят и подводят своих детей к архиерею. Младенец на руках да две-три малютки держатся за платье матери: как тут не призвать от всего сердца Божия благословения на сих чад царствия Божия? Кажется, не ушел бы из церкви, если бы не немощь моя, если бы не необходимость спешить дальше к таким же верным чадам Церкви Божией, ожидающим меня в другом месте… Как жаль, что архиереи не имеют возможности быть в постоянном общении с своею паствою вот при такой обстановке! Надо, чтоб архиерей был для своей паствы не каким-то неземным, витающим в недоступных для простецов палатах, а истинным пастырем, отцом, к которому был бы открыт доступ всякому пасомому, который жил бы среди пасомых, по крайней мере, возможно чаще посещал бы все приходы своей епархии. Волки-хищники, еретические наставники часто объезжают своих единомышленников, а мы, архиереи, далеко не всегда имеем к тому возможность. Причин к тому слишком много, чтобы перечислить их.

№ 81

«Божья копеечка»

Есть еще добрыя, смиренныя сердцем души, которыя любят делать добро втайне и знают цену такому доброделанию. 15-го сего июля я получил из Бессарабии перевод на 300 рублей с таким сообщением на отрезном купоне:

“Ваше Преосвященство! Один мой хороший знакомый, прочитав дневник Вашего Преосвященства в № 4-м “Троицкого Слова”, так умилился его содержанием, что вручил мне 300 руб. для отсылки Вашему Преосвященству на приобретение за душу рабы Божией Анисии походнаго храма для Камчатки или переселенцев Сибири по усмотрению Вашего Преосвященства. Исполняя просьбу своего знакомаго, который пожелал остаться неизвестным и имени котораго посему я не вправе открыть, я с глубокосердечным умилением всепочтительнейше при сем представляю оную лепту на Ваше Архипастырское благоусмотрение и испрашиваю своему знакомому Вашего Архипастырскаго благословения. Вашего Преосвященства смиреннейший послушник

священник Владимир Скодигор”.

Я ответил почтенному батюшке:

“Благослови, Господи, любящаго благолепие дому Твоего, благослови исполняющаго заповедь Твою по слову Твоему: да не увесть шуйца твоя, что творит десница твоя!

Триста рублей, присланныя вами, отец Владимир, я получил и пишу архиепископу Евсевию о сем. Вопрошаю его: куда направить походную церковь? Или как ему угодно будет распорядиться по сему делу? Быть может, он найдет более подходящим послать церковь в какой-либо переселенческий приход. Радуюсь, что добрый человек отсекает свою волю в распоряжении своею жертвою: это ценнее всего пред Господом. Господь его да благословит! Спасибо и вам, что мое “Тр. Слово” даете читать своим прихожанам: вот семечко доброе и пало на добрую землю. Слава Богу о всем и за все! Милость Божия буди с вами!”

Вот если бы побольше было на Руси таких добрых душ: как хорошо и тепло жилось бы на свете! Ведь православных-то у нас около ста миллионов: если бы решили по одной копеечке, только по копеечке сложиться, то получился бы целый миллион, на который можно бы построить много церквей переселенцам, а если бы Русский народ хоть на один день в году еще и от водки отказался в пользу наших миссий, то получилось бы еще два миллиона: сколько света Христова можно разлить хотя бы в той же языческой Японии, с которою Бог нам велел в соседстве жить! Вот 2–3-го июля исполнилось ровно 50 лет с того благословеннаго дня, как прибыл туда, в Японию, смиренный иеромонах Николай; один, без сотрудников, он начал благовествовать Святое Евангелие, учить японцев вере православной. Он выучился говорить и писать по-японски, он и всю свою жизнь отдал святому делу апостольской проповеди, и Господь благословил его труды: теперь в Японии больше 33 000 православных; в столице Японии возвышается чудный храм Воскресения Христова, есть духовная семинария, много уже священников-японцев. И, по отзыву самих язычников православные японцы – примерные христиане: добрые, честные, трудолюбивые. Во время войны они образовали общество духовной помощи военнопленным русским. Они тратили на них свои средства, сами оставались без священников, чтобы не оставить без утешения пленных и раненых, но в то же время, как верные сыны отечества, шли на поле брани и полагали душу за своего микадо. Наши язычники-интеллигенты не поймут этого, а мы веруем, что как наши, так и японские христолюбивые воины, душу свою положившие на одном и том же поле брани как православные христиане получат мученический венец.

Вот что Бог совершил в Японии чрез Своего вернаго раба, ныне святителя Николая! Его имя одинаково чтится и в самой Японии, даже язычниками, и в Европе, а тем паче должно чтиться в православной России. Но нам приходится себя винить, что не сделано гораздо больше. Мы виновны, что Япония все еще языческая страна, мы виноваты, что она – не сестра по вере нашей матушке-Руси православной: мы так холодно относимся к святому делу просвещения язычников, что стыдно говорить об этом. Нас сто миллионов, а много ли наше Всероссийское Православное Миссионерское общество собирает в год пожертвований? Да каких-нибудь 60–70 тысяч… И то при помощи кружечнаго сбора! Сочтите же, православные: по какой доле копейки это причтется на каждую православную душу? Просто стыдно становится за такую холодность к апостольскому служению! Из ста миллионов сколько членов в обществе? Да не больше 6–7 тысяч! А ведь и членский-то взнос всего 3 рубля в год! Величаемся православными, а вот на водку тратим в год чуть ли не миллиард (знаете ли, сколько это? Да целая тысяча миллионов! Страшно вымолвить!). А сколько еще уходит денег на театры, на разныя зрелища и удовольствия, сколько на наряды, на карты, на разную роскошь, в которой не отстают, к несчастью, и бедняки: вот у нас, например, в губернии не редкость, что отец последнюю корову тащит со двора, чтоб купить своей глупой дочери бархату на шубку, а молодой щеголь с голоду сидит, лишь бы выйти к девицам “при часах”…

Что за безумие! Что за рабство пред модою! И у кого же? Да у тех, которые не каждый день едят до сыта! Мне скажут: с таких нечего и спрашивать каких-либо жертв на добрыя дела. Но я ведь говорю о “Божьей копеечке!” Копеечку-то и нищий найдет, чтоб Богу на свечечку подать. Ведь если бы только усердия было на одну единую копеечку на такое святое дело, как проповедание православной веры неверующим, то тысячи язычников-неверов славили бы Бога и были бы нашими братьями по вере. Если бы все православные русские люди не пожалели по копеечке дать на построение храмов Божиих в далекой Восточной Сибири для новоселов-переселенцев, то у всех этих братьев наших по крови и по вере были бы давно храмы Божии. Если бы мы не жалели этих копеечек, то не было бы среди нас несчастных вдов и сирот, не было бы безприютных калек, слепых и уродов, всем было бы тепло и уютно жить среди нас… Мне скажут: много же нужно на это копеечек! Отвечаю: во всяком случае, меньше, чем сколько мы тратим их на свои прихоти, на водку, на роскошь, на сласти и моды. Духа Христовой любви в нас мало – вот наше горе! Любовь отзывчива к чужому горю, она изобретательна, она не считается с Богом и твердо, безусловно верит, что Бог в долгу не останется – сторицею отплатит! Во время моей недавней поездки по епархии в одном селе раба Божия вручает мне 25 рублей и говорит: “Была я в Петербурге, заходила в приют Царицы Небесной, видела там горе, о каком и вспомнить больно: Бога ради, пошлите туда эти деньги!”… Вот – добрая душа! Да еще не позволила писать, от кого эта лепта! А я все же скажу: от той, которая не имеет никаких капиталов, которая делится с Богом и с несчастными ближними последнею копейкой, у которой, вероятно, ничего и не осталось на этот раз в запасе! Благослови ее Господи! Имя же ея Сам ведаешь!