даже умудрился предъявить им сомнительного и явно фальшивого православного монаха, который появился в Салерно в разгар приготовлений и выдавал себя не за кого иного, как за самого Михаила VII, сбежавшего из ссылки и доверившего своим благородным нормандским союзникам заменить его на троне. Никто ему особо не верил, но Роберт утверждал, что полностью верит его заявлениям, и на протяжении следующих нескольких месяцев упорно обращался с ним с преувеличенным почтением.
Узнав о совершенном Алексеем перевороте, он отказался менять планы. К тому времени он утратил всякий интерес к брачным связям с императорской семьей, но меньше всего на свете желал возвращения Елены: у него было еще шесть дочерей, и Елена была гораздо полезнее, находясь в Византии. Для него сомнительный монах по-прежнему был императором Михаилом, законным правителем Византии. Теперь было важно начать наступление прежде, чем Алексей вернет ему Елену. Роберт уже отправил своего старшего сына Боэмунда через Адриатику во главе передового отряда, и чем скорее он сам сможет к нему присоединиться, тем лучше.
Флот вышел в море в конце мая 1081 года. 1300 нормандских рыцарей, довольно большой отряд сарацин, некоторое количество сомневающихся греков и несколько тысяч пехотинцев медленно доплыли вдоль побережья до Корфу, где им сразу сдался византийский гарнизон. Обеспечив плацдарм, следующей целью Роберт выбрал находившийся на другом берегу Адриатики город Дураццо, от которого древняя Эгнатиева дорога шла на восток через Балканский полуостров до самого Константинополя. Несколько кораблей утонули из-за внезапно налетевшей бури, еще несколько уничтожил венецианский флот – венецианцы не больше византийцев хотели, чтобы норманны контролировали пролив Отранто.
Но это не могло помешать герцогу Апулии; его армия была цела, и он принялся за осаду Дураццо. Эта задача оказалась сложнее, чем ожидал Гвискар: гарнизон, оповещенный, что сам император уже идет к ним с большим войском, мужественно сопротивлялся. Наконец 15 октября появился Алексей и через три дня перешел в атаку. К этому времени Роберт сместился чуть к северу от города и выстроил свое войско в боевом порядке. Сам он командовал центром, Боэмунд – левым флангом, а жена, ломбардская княгиня Сишельгаита Салернская, – правым.
О Сишельгаите стоит рассказать подробнее. Она была женщиной вагнеровского толка и самым близким физическим воплощением валькирии, обладала весьма внушительным телосложением и почти всегда находилась рядом с мужем, особенно в битвах, которые были одним из ее любимых занятий. Когда она бросалась в бой, ее длинные светлые волосы развевались из-под шлема, она оглушала и друзей, и врагов ободряющими криками или проклятиями, и, должно быть, казалась достойной занять место рядом с самой Брунгильдой.
Как всегда, когда император лично выезжал на поле боя, при нем в полном составе присутствовала его Варяжская стража. Тогда она состояла в основном из англосаксов, покинувших свою страну после битвы при Гастингсе и поступивших на службу к византийцам. Они жаждали отомстить ненавистным нормандским рыцарям; раскручивая над головой двуручные секиры и обрушивая их удары на всадников и лошадей, они вселяли ужас в сердца апулийских воинов. Кони тоже начали паниковать, и вскоре правый фланг нормандцев смешался; однако, если верить тогдашним источникам, положение спасла Сишельгаита. Лучше всего об этом рассказывает Анна Комнина:
Она сурово взглянула на них и оглушительным голосом, на своем языке произнесла что-то вроде гомеровских слов: «Будьте мужами, друзья, и возвысьтесь доблестным духом». Видя, что они продолжают бежать, Гаита с длинным копьем в руке во весь опор устремилась на беглецов. Увидев это, они пришли в себя и вернулись в бой.
К этому времени на помощь подоспел левый фланг Боэмунда с отрядом арбалетчиков, против которых варяги были беззащитны. Путь к отступлению им был отрезан, и они могли биться только стоя на месте. В конце концов немногие уцелевшие бросились бежать и нашли убежище в часовне неподалеку, однако нормандцы ее подожгли, и большинство варягов погибли в огне.
Сам император продолжал храбро сражаться, но лучшие его воины погибли при Манцикерте, и когда он обнаружил, что его предал целый полк из 7000 турецких наемников, которых одолжил ему сельджукский султан, то понял, что битва проиграна. Ослабев от кровопотери и испытывая сильную боль от раны на лбу, он медленно поехал обратно в горы, в Охрид, чтобы по возможности перегруппировать остатки своего разбитого войска.
Каким-то образом Дураццо продержался до февраля 1082 года, однако после этого почти не оказал сопротивления. Роберт направился на восток, в Касторию, и, вероятно, уже поздравлял себя с тем, что Константинополь почти завоеван. Однако это было вовсе не так: в апреле из Италии прибыли посланцы, сообщившие, что Апулия и Калабрия, а также большая часть Кампании взялись за оружие. Они также привезли письмо от папы Григория VII. Его враг Генрих IV, император Священной Римской империи[76], стоял у ворот Рима, требуя, чтобы его короновали как императора Западной Римской империи. Присутствие герцога неотложно требовалось дома. Оставив Боэмунда командовать войском, Роберт Гвискар поспешил к побережью и сел на корабль, чтобы пересечь Адриатику.
Ни один из этих кризисов не был случайным, как могло бы показаться. Племянника Роберта Абеляра, которого тот лишил права собственности и который позже искал прибежища в Константинополе, не пришлось долго уговаривать вернуться в Италию и при помощи большого количества византийского золота поднять восстание. Алексей Комнин тем временем отправил посольство к Генриху IV, чтобы указать на опасности неконтролируемого поведения герцога Апулии, и Генрих с радостью заключил с Византией союзный договор в обмен на 360 000 золотых монет и множество бесценных сокровищ.
Алексей провел зиму в Фессалониках, собирая войска. Боэмунд и его армия неуклонно распространяли свое влияние в западных провинциях империи; вероятно, вскоре должен был вернуться и сам Роберт. К этому времени уже ощущалась серьезная нехватка денег, и севастократор Исаак был вынужден собрать в храме Святой Софии синод, на котором объявил о конфискации всех церковных богатств. Церковные иерархи не скрывали своего недовольства, но им оставалось только подчиниться.
Боэмунд продолжал наступать еще год, пока под его контролем не оказались вся Македония и большая часть Фессалии. Алексею удалось переломить ситуацию только в 1083 году при Лариссе. Боэмунду пришлось снять осаду и отступить в Касторию. Нормандская армия упала духом; солдаты тосковали по дому, им давно не платили жалованье, и войско стало уменьшаться. Когда Боэмунд уплыл в Италию, чтобы собрать деньги, его главные заместители тут же сдались; венецианский флот вновь захватил Дураццо и Корфу, и к концу 1083 года подконтрольная нормандцам территория вновь уменьшилась до пары островов и короткой прибрежной полосы.
Однако по ту сторону Адриатики дела у Роберта Гвискара шли превосходно. К середине лета был уничтожен последний очаг сопротивления в Апулии. После этого Роберт занялся спасением папы Григория, который забаррикадировался