взглянул на него: в реальнейшем не было принято говорить о королях.
Флейтист кивнул и сказал:
– Думаю, ещё доберётся. Он уже начал прибирать к рукам слуг Защитника. Ему слишком мало проявленной власти, он хочет управлять и тем, что скрыто.
Капитан снова с удивлением посмотрел в приправленное морщинами лицо Флейтиста, чем-то неуловимо напоминающее предгрозовое море, и пожал плечами. Он понимал, что старик ничего не делает просто так, но не хотел утруждать себя тяжёлыми земными мыслями о том, к чему тот клонит.
– Я задумал остановить его, – сказал Мастер Эо, опасаясь, что капитан впадёт в морской транс и его уже ничем нельзя будет вернуть в реальнейшее.
Просперо неопределённо хмыкнул, вглядываясь в горизонт, в густой тени которого уже таились искры нового рассвета, видимые пока только летающим высоко морским птицам.
– И для этого мне нужно попасть в Синт, – закончил Флейтист и выжидающе посмотрел на капитана.
Сола всё это время невесомой тенью сидела рядом, положив подбородок на планширь и не меняя направления взгляда, как будто ни капитана, ни Флейтиста рядом не было.
В другое время капитан был бы изумлён и не поверил бы тому, что услышал: чтобы Мастер в реальнейшем стал объяснять свои поступки – такого почти не случалось. Но Просперо только устало помотал головой, думая, как бы скорее закончить разговор.
– Так в чём же проблема, Мастер? – спросил он. – Тебе достаточно просто сказать «я хочу», ну, ты всё это знаешь…
– Да. Но мне нравится смотреть, как море подчиняется тебе, – усмехнулся Флейтист. Его белёсые глаза как будто, и правда, вбирали в себя всё вокруг: капитана, корабль, море, небо, – оно послушно тебе, как флейта послушна каждому хрипу музыканта. В моём мире останется только то, что совершенно, и вы с морем, несомненно, займёте там своё место.
«Мастер Эо умеет уговаривать», – с усмешкой подумал капитан, покачиваясь на волнах собственного воображения в мире, состоящем только из моря. Разбуженный ветер потянулся и постепенно наполнил все паруса «Люксии», до бом-брамселей, и фрегат, как чайка, поймавшая воздушный поток, лёг на курс к Синту.
Дигет пути прошёл в молчании. Корабль радостно летел на всех парусах, и брызги от его форштевня искрились на солнце, как хрустальный дождь. Весна уже вступила в свои права даже на море, и солнце уверенно сияло в ярко-голубом небе, и только к вечеру набегали лавандовые облака. Тем не менее капитан и его пассажиры были мрачны, а настроение капитана всегда передавалось команде. Поэтому, когда «Люксия», запросив заход в дружеский Синт, ошвартовалась у синтийского причала, зажатая между грузным торговцем и стайкой пугливых баркасов, многие были рады, что путешествие наконец закончилось и можно было избавиться от назойливых пассажиров. Капитан приказал коку закупить припасы на рынках Синта, а матросам разрешил осмотреться в городе, хотя желающих нашлось не много: на «Люксию» шли обычно те, кому на любом берегу было скучно.
Мастер Флейтист же повёл себя странно: он каждый день стал подолгу играть на пристани, усевшись на бочке, которую для него с грохотом выкатили по деревянным сходням «Люксии». Сола всегда стояла рядом, в своём чёрном плаще с капюшоном, не уходя в тень даже под безжалостным полуденным солнцем. Больше дигета в реальнейшем – это был, вероятно, её предел, но Флейтист не обращал внимания на свою ученицу, сосредоточенный только на музыке.
А музыка была лучшей из той, что существует на свете. И хотя портовые грузчики, хмурые работяги, рыбаки, измазанные с ног до головы рыбьей чешуёй, скромные служащие Синтийской Республики проходили мимо, не смея даже поднять глаза на заморского музыканта, они чувствовали, что музыка как будто касалась их, обнимала за плечи, завязывала глаза и шептала в уши вещи, от которых краснели добропорядочные семьянины, от которых хотелось бросить все дела, сидеть на берегу, любоваться цветущими облаками и смотреть на море или отправиться за горизонт с безумным капитаном вроде Просперо. Поэтому жители Синта поспешно проходили мимо, боясь отвлечься и забыть о том, что они должны были делать – изо дня в день, ради процветания Республики.
Но Флейтист был терпелив, и в один из дней к нему подошёл неприметный человек в костюме республиканских цветов Синта. Дождавшись, пока старик закончит очередную мелодию, посланник учтиво поклонился и произнёс на языке Шестистороннего с едва заметным акцентом:
– Лори, меня зовут Теннот-Лим, мне поручено приветствовать вас от маски Непременного Консула и пригласить в Дом Управления. Я могу проводить вас, когда вы будете готовы.
Мастер Эо кивнул, вежливо, но задумчиво. Как будто предложение посланника Непременного Консула не было чем-то необычным. Как будто он не этого желал в реальнейшем больше всего.
– Моя помощница пойдёт со мной, – то ли спросил, то ли предупредил Флейтист, едва дёрнув подбородком в сторону Солы.
Девушка встрепенулась, поднялась с пыльной пристани, на которой сидела, смотря в масляную воду порта, и остановилась в ожидании. Она услышала, что посланник что-то сказал про дом и думала только о том, что в доме наверняка есть тень – спасение от этого наглого солнца.
Теннот-Лим кивнул, дождался, пока Флейтист медленно и аккуратно уложил свою флейту в резной футляр, и повёл чужеземцев по вновь выстроенным длинным прямым улицам Синта.
Спеша вслед за Мастером Эо и стараясь не потерять из виду чёрно-синюю спину проводника, Сола не успевала рассматривать странную архитектуру Синтийской столицы. То, что она выхватывала боковым зрением, было необычно, так не похоже на здания Тар-Кахола: все дома здесь были как будто нарисованы, начерчены ровными линиями, сделаны из одинаковых заготовок – кругов, квадратов, прямоугольников, соединённых между собой. Ещё одна странность была в том, что в таком большом городе было очень мало запахов: кроме запаха каменной пыли, нагретой солнцем, не было почти ничего. В отличие от Тар-Кахола, пройдясь по улицам которого можно было стремительно перемещаться из облака запаха свежей выпечки с корицей и горьковатого запаха кофе в переулок тошнотворного запаха тухлой рыбы, которую какой-то нерадивый торговец выбросил прямо в городе, а затем среди запаха весенних цветов из щедро расставленных вдоль парадной улицы клумб вдруг почувствовать ледяное дыхание склепа из заколоченного шейлирского особняка.
– Дом Управления, – неожиданно объявил Теннот-Лим, остановившись возле неприметного трёхэтажного здания с треугольной крышей и квадратными пристройками.
Сола удивлённо взглянула на эту воплощённую безыскусность и подумала, что в Тар-Кахоле в таком доме не стал бы жить даже самый бедный шейлир. А здесь, судя по тому, что проводник привёл их именно сюда, располагался правитель всей Синтийской Республики.
– Прошу вас, – произнёс Теннот-Лим, распахнув дверь в благодатную тень.
Внутри было пусто: ни охраны, ни слуг. Широкая каменная лестница вела наверх, а вдоль стен были расставлены приземистые скамейки.
– Присядьте отдохнуть, пожалуйста, – предложил посланник, – мне нужно предупредить Непременного