смотря в упор своими яркими, как будто нарисованными глазами, – давайте-ка представьте то, что важнее всего для вас.
Внезапно Таэлир почувствовал, как стены подвала расплываются, сливаясь с ночной темнотой. Голова закружилась, во рту пересохло, и принц ощутил, как падает в какую-то нору – вокруг запахло землёй и сыростью. Так и не долетев до дна, Таэлир открыл глаза и с удивлением обнаружил, что сидит там же, на деревянном ящике.
Дитрикс тряс его за плечи, приговаривая:
– Э… да ты, я смотрю, тут в первый раз. Но у нас нет времени на сентиментальные штуки. Давай соображай скорее, вспоминай, о чём ты думал до падения.
Принц думал о Коре. О том, что птичники сделают с ней, когда поймают.
Он с беспокойством оглянулся и увидел, что поэтесса пропала.
– Кора! Кора ты где? – закричал он, падая с ящика в воду на полу подвала.
Кто-то бесцеремонно вытащил его за шкирку, а потом всё стихло и потемнело, и принцу стало казаться, что он слышит только стук собственного сердца, как-то даже со стороны, как будто его вынули из груди и бросили в жестяное ведро, где оно продолжало судорожно сокращаться, неаккуратно расписывая стенки кровью и производя этот глухой звук: тум, тум, тум…
– Эй, очнись! – теперь кто-то нещадно тряс Таэлира за плечи, и он действительно очнулся, чтобы возмущённо вырваться.
Вокруг по-прежнему был подвал, но теперь стало гораздо светлее. По колено в воде рядом стояли Дитрикс и Пойз, а принц лежал на сваленных в кучу ящиках.
– Они ушли, – с довольным видом сообщил Пойз, вытирая мокрые руки о верхнюю часть штанов.
– А Кора? Где Кора? – спросил Таэлир.
Каждое слово, каждая мысль в голове становились огромными, вытесняя всё остальное.
Кора Лапис была здесь. А теперь её нет. Она исчезла. Наверняка с ней что-то случилось. Вода капает. Подвал.
Дитрикс, убедившись, что принц пришёл в себя, отпустил его и усмехнулся:
– Вот, что спасло нас, старина Пойз. Старая добрая романтическая любовь.
Пойз, занятый тем, что забрался на ящик и пытался вылить воду из своих дырявых сапог, только фыркнул.
Таэлир нахмурился и повторил:
– Где Кора?
Кора. Это важно. Надо найти Кору.
Дитрикс Первый явно был в хорошем настроении. Он театрально закатил глаза и сказал:
– Исчезла, как только мы переместились в реальнейшее. А значит, это была и не Кора вовсе. Поскольку чего нет в реальнейшем, того не существует.
Таэлир прислонился к стене. Слишком много загадок свалилось на него после побега из дворца. И слишком больно было тут же потерять любимую поэтессу, которую он так удачно нашёл.
Вода капает. Сырость. Туман, грязно-серый туман.
– Что за ерунду вы говорите? – устало произнёс он.
Дитрикс сложил руки на груди в такой непринуждённой позе, как будто он был на светском приёме для уличных артистов, а не в полузатопленном подвале, и сказал, серьёзно и зло смотря на принца:
– Советую тебе подбирать выражения в реальнейшем. А лучше вообще молчать первое время. Это тебе не дом папочки-шейлира.
Таэлир вспыхнул, но промолчал. Странная, неприятная сила как будто сжимала его – так, что даже вздохнуть было тяжело. Что-то не то происходило с воздухом и с миром вокруг.
Трудно дышать. Какой-то другой мир. Неправильный мир.
– Но за то, что ты своей нелепой привязанностью к первой встречной девчонке помог нам избавиться от птичников, я, так уж и быть, постараюсь объяснить тебе, что к чему.
Принц по-прежнему молчал, понимая, что здесь он не может сказать ничего, что будет принято во внимание. Поэтому он с трудом, но удержал своё раздражение и щемящее беспокойство за Кору.
Кора исчезла. Ужасно пахнет сыростью. Наверное, так пахнет в королевских склепах.
– Давайте уже выберемся из этого подвала! – прогремел Пойз, в сердцах отшвыривая сапог, который окончательно разорвался у него в руках.
Наверху на самом деле никого не было: стояла полная предрассветная тишина. Был тот самый час, когда любители ночных развлечений и прогулок уже вернулись домой, а ранние работяги, булочницы и торговцы ещё не проснулись и не спешили по улицам столицы, поднимая с мостовых прибитую за ночь пыль.
– Как скажешь, друг мой. Я тоже не прочь сменить обстановку, – на удивление покладисто согласился Дитрикс.
– Люблю крыши, – через мгновение произнёс он.
И действительно, все трое оказались на одной из крыш центрального Тар-Кахола: оглядевшись, принц даже определил, что это где-то в районе площади Рыцарей Защитника, где сохранились старинные четырёхэтажные дома времён короля Эдуктия. Таэлир сам не раз прятался тут от птичников. Думать о том, как он здесь сейчас оказался, не хотелось. Достаточно было знать, что начались чудеса.
Звёзды. Даже если смотришь вниз – знаешь, что они тут. Ветер пахнет не так, как несколько этажей ниже.
– Потому что ближе к звёздам? – ехидно поинтересовался Пойз. Ему такое стремительное перемещение, кажется, совсем не понравилось.
Дитрикс, который лежал на спине, развернулся на бок и прищурил свои смоляные глаза:
– Сразу видно, Пойз, что ты чаще прикладываешься к бутылке, чем открываешь книгу. Звёзды находятся от нас так далеко, что расстояние в четыре этажа по сравнению с этим ничтожно. И вообще, это романтическая чепуха. Просто отсюда я могу смотреть на людей так, как должно – сверху вниз.
Пойз притворно замахнулся на отставного короля, но, покачав головой, замолчал.
Принц внезапно вспомнил, как падали фосфорные звёзды в его комнате во дворце. Как они, старательно нарисованные для него, лежали на полу, жалкие и некрасивые, – только потому, что перестали быть нужными человеку, который на них смотрел. И подумал, что настоящие звёзды в этом не многим отличаются от нарисованных. Но сам-то он любил крыши как раз за то, что здесь никто не мешал ему предаваться романтической чепухе. Как он любил ночь за то, что меньше людей могут тебя потревожить.
Ночь была на исходе. Где-то уже занимался восход, но за крышами и садами Тар-Кахола этого не было видно. Прохлада середины весны заставляла завернуться в тёплый плащ, но не загоняла людей в дома, как строгий холод осенних ночей.
Таэлир молчал, следуя совету Дитрикса. Да и говорить ему не хотелось: было очень трудно подбирать слова, как при разговоре на иностранном языке, который учил только по книгам.
– Итак, пока мы сидим здесь и теряем время, птичники расклеивают по всему городу объявления о розыске Коры. В нашем городе объявления о розыске нашей Коры, – произнёс Дитрикс, смотря на принца.
Ночной ветер забрёл на крышу и теперь фланировал между трубами: Таэлир чувствовал его прохладные прикосновения к своему горящему лбу. «Кора, Кора, Кора», – словно пульсировало у него в висках. Но ни одной другой мысли. Ничего нельзя сделать. Всё безнадёжно. Принц отвернулся от звёзд и уткнулся в старую потрескавшуюся черепицу, рассматривая причудливые узоры времени.
Дитрикс первый вздохнул. Потом ещё раз.
– Ну что с тобой делать, – сказал он. – Ладно, давай я подскажу, как можно